Алфред Хичкок - Убийства, в которые я влюблен
Если слово «транспорт» и прозвучало странно, Картер этого не осознавал. В армии любая машина — транспорт, какого бы она ни была веса и размеров. Картер Бетан был солдатом долгое время, дальше, чем он был бывшим солдатом, дольше, чем он опять был дома, в Теннесси, и женат, и отец.
— Я слышал, как они ехали от города, газ выжат до предела, один за другим. Они внезапно притормозили, оба, когда как раз были здесь. Потом опять наддали газу. Я и внимания не обратил тогда.
Кожаные ремни шерифа скрипнули громче:
— Мне жаль, сынок. Нельзя определить машину на слух — никак, если находишься по другую сторону горы. Любой адвокат разделает тебя в пух и прах на суде.
Молодой человек стоял молча, теребя рукав, и на участке дороги воцарилась тишина.
— Да, — сказал он, — наверное, адвокат разделает.
— Мы сделаем все, что можем, сынок.
— Я буду очень обязан, шериф. Она теперь умерла. И мало что мы можем сделать.
— Да, если только нам не повезет.
— Наверное, так. Я никогда, не был, что называется, по-настоящему везучим. А вы, шериф?
— Мне жаль, сынок, — сказал шериф. — Во всяком случае, мы сделаем все, что сможем. Это трудно, без свидетелей. Тут должно случиться почти чудо, так сказать, чтобы добиться справедливости в подобном случае. Я сомневаюсь даже, осталась ли вмятина на машине, она была такой маленькой девочкой…
Он уже не слышал шерифа, потому что окончательно оцепенел. Шериф отвернулся от него и сурово обратился к своим помощникам.
— Поехали дальше, к Джилли, — сказал он. — Был звонок опять о каких-то неприятностях там. Похоже, что некоторые рождаются мерзавцами.
Он опять повернулся к Картеру и сказал:
— Мне лишь, сынок. Мы сделаем все, что сможем.
Молодой человек не почувствовал, как шериф застенчиво коснулся его рукой.
Сейчас Картер Бетан стоял, раскачиваясь на широко расставленных ногах, и смотрел, как узкая асфальтовая дорога скользила под колеса, поворачивая, поднимаясь и круто спускаясь, как это бывает в горах. Из кабины под ним доносились выкрикиваемые обрывки разговора, звучавшие отдаленно и слабо сквозь шум вибраций грузовика и ветра в ушах.
Сзади вопросительно прозвучал сигнал автомашины, и Картер Бетан рассеянно показал рукой, что впереди дорога свободна. Это было вежливостью, обычной на дорогах в горах. Машина уверенно пошла вперед. Молодой человек взглянул на нее, и его оцепеневший мозг зафиксировал: шевроле-36 седан.
Молодой человек принадлежал к поколению, в котором натренированность в определении всех марок и моделей автомобилей являлась предметом гордости, и этот навык оказался полезным во время войны, потому что был частью существования того поколения. В горах машина стала механическим продолжением жизни, как некогда винтовка, и как винтовка она была инструментом смерти.
Опираясь о кабину грузовика, раскачиваясь вместе с наклонами широкого пола кузова, Картер Бетан стоял, оцепеневший, на холодном ветру. Он отрешенно наблюдал, как грузовик вписывался, то влево, то вправо, в знакомые повороты дороги, ведущей в город. Не было нужды сосредоточиваться на дороге: Картер знал ее наизусть, и этими изгибами и поворотами она утешала его, как друг, в его беспомощном гневе и боли.
Он не оборачивался до тех пор, пока не услышал опять сигнал автомобиля.
Джип был ярко-оранжевый, с надписью «Братья Джилли. Станция обслуживания» на раме ветрового стекла. Ее водитель пристально смотрел на молодого человека в кузове грузовика, потом выглянул за грузовик, чтобы увидеть извивающуюся дорогу впереди. Картер повернулся лицом к ветру; не оборачиваясь, он подал водителю сигнал ждать, следовать за грузовиком. Машина, ехавшая навстречу им, просвистела мимо. Джип нетерпеливо дернулся влево, к центру дороги. Рука Картера сделала отмашку назад. Опять по противоположной полосе прошла машина.
Грузовик, с джипом почти под задним бортом, вошел в длинный S-образный поворот: направо, потом налево, потом опять направо, сначала под гору, потом, на середине поворота, вверх. Джип резко выстрелил знакомой выхлопной трубой — незабываемый, безошибочно узнаваемый звук, — когда мотор сбросил обороты на спуске. Водитель следил за рукой Картера.
Лоб Картера онемел еще больше, ветер дул сильнее, когда он повернул к нему лицо. Но его мозг мгновенно стал ясным и острым. На другом конце S-образного поворота, на противоположной горе, он увидел мелькнувшее пятно оранжевого цвета. Он следил за ним с холодной расчетливостью, теперь уже больше не беспомощный.
Он оглянулся на оранжевый джип сзади. Глаза водителя были сконцентрированы на Картере; слегка поднялись выше руки, сигнализирующей предостережение. Какой-то момент двое мужчин в упор смотрели друг на друга, как будто загипнотизированные ощущением ветра и скорости.
Потом, когда он почувствовал, что грузовик отклоняется влево, в длинную составляющую S, Картер перенес вес на другую ногу, чтобы сохранить равновесие, опять повернулся лицом к ветру и весь подобрался.
Он почувствовал, как пол грузовика пошел вверх, прижимаясь к его ступням, на изгибе средней кривой. Он изменил свой сигнал и отмахнул джипу «вперед» длинным грациозным движением левой руки — жест уверенности, абсолютной надежности.
Нетерпеливый джип, тащившийся сзади, мгновенно рванул влево, послушный яростно выжатому акселератору. Грохот удара оранжевого с оранжевым был значительно более мощным, чем шум ветра.
Грузовик затормозил и остановился, и Картер, и трое из кабины спрыгнули с машины и побежали назад, к столкнувшимся джипам. Стояла тишина, полная и умиротворяющая после шума ветра. Голоса мужчин звучали в ней приглушенно. Сначала они кричали, потом заговорили тихо, по привычке и в благоговении.
— Оба брата Джилли — голова в голову.
— Боже, взгляните на них! Они никогда никому не давали водить свои джипы. Если бы этого не знать, никак не скажешь, кто это, да?
Они топтались вокруг, наблюдая, как колесо вращалось медленнее и медленнее.
— Я знал, однажды с ними что-нибудь случится, так эти сумасшедшие идиоты ездили.
Когда колесо остановилось, человек, говоривший последним, сказал:
— Ну, поехали, вызовем шерифа. Здесь мы ничего сделать не можем.
Потом он продолжил:
— Я думаю, это последняя неприятность, которая предстоит шерифу с братьями Джилли. Бог свидетель, у него их было достаточно. У него и у многих других. Похоже, что эти двое родились негодяями, мерзкими негодяями.
Он повернулся к Картеру и с неуместностью, присущей человеку в шоке, спросил:
— Тебе там нормально наверху ехать, парень? Я и забыл про тебя.
Картер кивнул, потом добавил таким же спокойным тоном:
— Я собирался поехать на станцию с одним из них, вместо города. Я слышал, что один из джипов проехал от города какое-то время назад, и ожидал, что он будет возвращаться.
— Тебе бы пришлось его ждать вечность.
— Нет, — сказал Картер, перелезая через задний борт. — Я не думал, что долго придется ждать, там или здесь, того или другого.
Мужчины, стоявшие на дороге, не слышали его. Все еще в состоянии благоговейного ужаса, один из них сказал:
— Забавно, если подумать об этом, да? Ведь это, можно сказать, единственные два джипа, которые встречаешь на этой дороге.
Мужчины забрались в машину, и грузовик двинулся. Опять опираясь о крышу кабины, Картер Бетан думал о том, что теперь его поездка в город бессмысленна. Возможно, ему бы и не понадобилось больше двух патронов, которые были в его автоматическом пистолете 0.45 под рубахой. Но было бы лучше иметь магазинную коробку полной. Теперь это не имело значения.
Сзади опять прозвучал сигнал автомашины, и рука Картера Бетана мгновенно просигналила «осторожно». Они приближались к еще одному изгибу дороги.
Ричард Деминг
Услуга за услугу
Хотя мой зять носил титул лишь помощника вице-президента, он являлся высшим должностным лицом местного банка. Национальный банк Фостер в Мидуэй Сити был отделением крупной банковской ассоциации, и ни один из управляющих филиалом, даже если это был банк в большом городе, не имел более высокого титула, чем вице-президент.
Арнолд Стронг и я ладили гораздо лучше, когда моя сестра была жива, потому что я был ее любимцем и он не хотел обижать ее. Он устроил меня на работу в банк, он одалживал мне деньги, когда мне было нужно, и даже покрыл меня в первый раз, когда в счетах, которые я вел, не хватало пары сотен долларов.
Эта его услуга сопровождалась занудной лекцией, но уволен я не был. Он возместил деньги из своего кармана и принял мое обещание, что я никогда больше не притронусь к фондам банка. И он больше не упоминал об этом, пока у меня опять не случилась недостача.
К тому семени он стал вдовцом, и ему не нужно было больше беспокоиться, что скажет Мари. На этот раз у меня не хватало всего каких-то семидесяти пяти долларов, но можно было подумать, что миллиона. Он сразу же уволил меня, дал мне двадцать четыре часа на то, чтобы вернуть семьдесят пять долларов, и сказал, что упрячет меня в тюрьму за растрату, если я не возмещу деньги. Мне пришлось одолжить их у ростовщика.
