Леонид Мендельсон - Пятый угол
- Да, войдите. — Реплика комиссара отнеслась к тому, кто стучал в дверь.
- Сэр, на проводе мужчина. По поводу объявления в «Глоуб». — Вошедший полицейский ждал ответа.
- Соедините.
- Добрый день, мистер, с вами говорит комиссар Шоу. Представьтесь, пожалуйста.
- Я звонил в полицию вчера вечером, и не знаю, смогу ли помочь еще чем-нибудь.
- Вы нам уже очень помогли, мистер.
- Люк Пэрриш.
- Мистер Пэрриш, для нас важна любая, даже самая незначительная, с вашей точки зрения, деталь. Не могли бы вы приехать к нам, совсем ненадолго.
В трубку было слышно, как мужчина, прикрыв ладонью микрофон, разговаривает с кем-то.
- Комиссар, сейчас мы приедем к вам. С Эльвирой.
Через некоторое время в комнату вошла пара, и Сэм вынужден был опустить голову, чтобы не выдать своей улыбки. Невозможно было представить себе более контрастных молодых людей: рост девушки чуть превышал полтора метра, личико круглое, фигура полноватая. Стояла она впереди юноши, расставив ноги и оперев руки на бедра. Если бы карикатурист пытался изобразить эту пару, то показал бы, что девушка доходила парню только до брючного пояса, — преувеличение, но не намного. Карикатурную композицию дополняли узкие, сутулые плечи и обреченные глаза юноши.
Гости заметно волновались, если не сказать, что выглядели напуганными. Опыт подсказал комиссару — кто здесь командир — и действенное «лекарство» для снятия напряжения: он встал из-за стола, подошел к девушке, предложив ей стул, показал юноше место рядом со спутницей и сам сел напротив молодых людей.
- Итак, Эльвира и Люк, только вы оба были свидетелями этого случая или еще кто-нибудь?
- Нет, комиссар, мы были вдвоем с Люком, — ответила девушка. Юноша махнул головой в знак согласия. — Мы возвращались домой, в Оксфорд, из Лонг-Кемптона, от наших друзей. Несмотря на эту ужасную погоду, мы провели там чудесный день, и вот какой получился тяжелый вечер. Я вела машину, мы слушали «Битлз», и даже сами немного пели. У нас было такое чудесное настроение, и вот!
Молодой человек периодически махал головой; чаще в тех местах, где его подруга была вынуждена набрать порцию воздуха для дальнейшей тирады.
- Не доезжая до Вудстока, начались пробки на трассе, и я предложила сделать крюк через эту злосчастную дорогу. Люк говорил, что мы ничего не выиграем, и мы даже немного поспорили. Но я была права («Как всегда», — подумал Сэм), и мы великолепно ехали по этой дороге. Она плохо освещалась, и я вела машину на небольшой скорости. Мы с Люком уже планировали провести вечер в каком-нибудь пабе, но этот кошмар!.. Я не могла уснуть всю ночь.
Сэм почувствовал, что первый пар уже выпущен, и пора брать бразды правления в свои руки.
- Мисс, вы очень образно описываете всю ситуацию. Не могли бы вы также подробно ответить на несколько вопросов? Итак, не обратили ли вы внимание, в какое время это было?
- Нет, мы не посмотрели на часы. Но ты помнишь, Люк, уже в Оксфорде, когда мы стояли в телефонной будке и звонили в полицию, было двадцать минут девятого? А от этого страшного места не более пятнадцати минут езды.
- Логично. Что же вы увидели там?
Эльвира, как-то по-старушечьи, всплеснула руками и сложила их на коленях.
- В свете фар я увидела машину с открытыми передней и задней дверьми и невольно притормозила. Сначала я подумала, что кому-то нужна помощь, но в машине никого не было. Тогда я разрешила Люку выйти, но чтобы он ни к чему не прикасался.
Сэм подумал, что сейчас, наконец, услышит голос Люка.
- Потом я передумала и вышла вместе с ним.
Надежда, увы, не сбылась.
- Пожалуйста, подробнее, что вы увидели?
- Комиссар, вы не можете себе представить, как это было страшно! Он лежал на камнях, совершенно мокрый, под холодным дождем. — Губы девушки начали мелко дрожать. Люк положил руку поверх ее ладоней, прикрыв их полностью.
- Можно я расскажу, дорогая?
- Да, но это так ужасно!
- Он лежал на спине, раскинув руки. Карманы пиджака, брюк и плаща были вывернуты, словно после ограбления. Пульс на руке и шее не прощупывался, кожа совершенно холодная. Даже с поправкой на погоду и дождь можно предположить, что смерть наступила не менее часа назад.
- Вы врач, Люк?
- Нет, я только учусь на врача.
- Эта информация для нас весьма ценна. Пожалуйста, вспомните, на этом участке дороги, от поворота с главной трассы и до Оксфорда, вам не встречались другие машины? вас обгонял кто-нибудь?
Вопрос был обращен к Люку, но Эльвира, по всей видимости, уже пришла в себя.
- Сожалею, но мы никого не встретили. Единственную машину я видела при въезде на эту дорогу, на повороте.
- Может быть, вы запомнили цвет машины?
- Конечно, запомнила. Желтая, как желток.
- А модель?
- Нет, этого мы не можем вам сказать.
- Дорогая, это был «Остин».
Эльвира с гордостью посмотрела на своего друга.
- Может, вы обратили внимание на пассажиров?
- Ну что Вы, комиссар, было уже совсем темно! — Девушка даже привстала от возмущения.
- Дорогая, ты осветила машину фарами. Впереди сидело двое, сзади — не берусь сказать сколько.
- Люк, когда вы осматривали тело, изменили его положение?
- Нет, сэр.
- Садились ли в машину, касались каких-нибудь предметов?
- Нет, сэр.
- Спасибо, молодые люди, за помощь и ценную информацию. Мы задержим вас еще ненадолго: сержант оформит ваши показания и снимет отпечатки пальцев. Считайте, что это наши бюрократические обязанности.
Выходя из кабинета, Сэм дал понять сержанту, что необходимо взять также пробы с обуви девушки и юноши. А уже через час он и Гофман ехали к месту происшествия.
Дождь почти прекратился, но черные подушки туч, гонимые ветром с северо-запада, не предвещали кардинального изменения погоды. Местность была слегка холмистая, перелески чередовались с темно-коричневой пашней или островками ярко- зеленой травы. На одном из подъемов, слева по ходу движения, Сэм увидел двухэтажный дом под черепичной крышей; простая архитектура не нарушала гармонию сельского пейзажа.
- Сэр, вилла семьи Вольских. Мы подъезжаем к ней с тыльной стороны. Дальше дорога огибает весь участок и ведет к главным воротам.
- Сержант, останови машину метров за пятьдесят до места преступления, и пройдемся пешком.
Сэм открыл дверь машины, посмотрел с тоской на глубокие лужи у дороги с мелкими кругами от капель непрекращающегося дождя и на свои туфли, не предназначенные для такого «плавания». «Быть насморку», — подумал он и вышел из машины.
С внутренней стороны забора не менее чем на два метра возвышалась стена из подстриженного тиса, закрывающая вид на виллу. Ближе к воротам, по пять-семь метров с каждой из сторон, высота живой изгороди над забором не превышала метра. Справа и слева от ворот к дому дугами расходились, огражденные тем же коротко остриженным тисом, неширокие аллеи.
Забор отстоял от дороги на пять-шесть метров; благодаря уложенному на ней гравию вода на участке не скапливалась, несмотря на бесконечный дождь.
Сэм несколько раз обошел участок, подходя к воротам и возвращаясь к месту, где были обнаружены тело Моррисона и, далее, машина покойного.
- Сержант, вызови по рации специалистов: необходимо взять пробы в нескольких точках под камнями. Может, нам немного повезет.
Сэм обозначил места для работы и добавил:
- Передай мою просьбу и проследи сам — все нужно вернуть в первозданный вид. Я зайду на виллу один и выражу свое соболезнование членам семьи, так будет тактичнее. Сейчас. — Он посмотрел на часы. — Тринадцать тридцать пять, и скоро начнут приезжать люди для прощания с Давидом Вольским, а мне бы хотелось кое-что успеть сделать до этого времени. Тебе необходимо переодеться в штатское, взять с собой двух полицейских и поехать на кладбище. Смотрите внимательно и замечайте все подозрительное и необычное. Встретимся в управлении.
Сэм подошел к воротам, и нажал кнопку домофона. Через несколько секунд услышал:
- Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.
- Комиссар Скотленд-Ярда Сэм Шоу.
Загудел магнит замка калитки, и Сэм пошел по тисовой аллее к дому адвоката Вольского.
ГЛАВА 4
Так уж случалось, что и по службе, и по дружбе ему неоднократно приходилось присутствовать на прощальных ритуалах христиан, евреев, мусульман: различные молитвы, обычаи, одежды, но все их объединял дух трагизма и скорби по ушедшему близкому человеку: застывшие лица, красные, припухшие глаза, слезы. Но это еще не апогей — полное осознание случившегося и настоящая боль утраты придут потом, позже.
Сэм вышел из траурной комнаты и, придерживая на голове кипу, которую попросили одеть на входе, пошел по коридору в поисках комнаты, где можно было бы подождать до похорон. Дверь одной из них, в конце коридора, оказалась открыта; он вошел, и оказался в кабинете-библиотеке: стеллажи с книгами заняли почти все пространство, два окна на смежных стенах открыли широкую панораму сада и перспективы. Посреди комнаты, на массивном письменном столе, разложены различные медикаменты, шприцы, приборы.
