Марина Серова - Черный кофе со льдом
— Надо бы перед уходом ковер куда-нибудь убрать, — сказала я. Дима молча кивнул. Возвращение в свою квартиру подействовало на него не лучшим образом. Но надо было работать.
— Наша задача — очень внимательно осмотреть все комнаты. Это единственное, что мы можем сделать. Вдруг что-то осталось незамеченным? Давай смотреть вместе. Начнем с твоей.
В Диминой комнате на ковре висела коллекция старинного огнестрельного оружия. Больше ничего примечательного не было — обычное жилище молодого парня. Стереосистема, небольшой телевизор с DVD-плеером, плакаты на стенах. Оружие уже было осмотрено опергруппой. По словам Димы, ничего не пропало. Хотя, даже на мой дилетантский взгляд, за любой из экземпляров настоящий коллекционер отдал бы немалые деньги.
— Посмотри внимательно, — сказала я Диме, — все вещи на своих местах? Ничто не сдвинуто, не переставлено? Нет ощущения, что здесь что-то искали?
Дима тщательно осмотрел комнату.
— Нет, ничего не замечаю. Все, как было.
— Эх, если бы только можно было предположить, что хотели найти… Ладно, пойдем в другую комнату.
Мы переместились в гостиную. Она тоже представляла мало интереса. Диванчик, столик, кресла, книжные шкафы. Вот разве только этажерка с экзотическими сувенирами. Она привлекла мое внимание.
— Извини за идиотский вопрос, но среди этих сувениров нет чего-нибудь, связанного с мистическими культами? Чего-нибудь древнего, подлинного, за чем могли бы охотиться какие-нибудь маги или что-то вроде того?
Дима впервые за два дня улыбнулся:
— Вот уж не ожидал услышать от вас такое. Может, вы Кастанедой увлекаетесь?
— Да нет. Вообще-то нет. Но, может, преступник увлекается. Этого нельзя исключить. Посмотри, все фигурки на месте?
Дима внимательно осмотрел сувениры.
— Кажется, чего-то не хватает. Не помню. Я давно на них перестал обращать внимание. Ну вы понимаете, — как на все привычные обыденные вещи. Но вроде бы что-то режет глаз. Переставлены они, что ли…
— А мама не могла переставить, занимаясь уборкой?
— Да нет, она всегда любила порядок. У каждой вещицы было свое место.
Я тоже присмотрелась повнимательнее. На средней полочке этажерки в центре композиции что-то резало глаз. Я еще не успела понять, что именно, как у меня в мозгу внезапно возник чей-то афоризм, бытовая пародия на старину Канта: «В мире есть две величайшие загадки: откуда берется пыль и куда деваются деньги?» Пыль уже успела накопиться тонким слоем вокруг фигурок. И поэтому можно было заметить, что они действительно переставлены на этой полке. На месте сдвинутых фигурок видны были более темные очертания их основания, еще не покрывшиеся пылью. Я аккуратно раздвинула фигурки. В центре темнело довольно крупное пятно, которое было заставлено более мелкими вещицами — основание ни одной из них не соответствовало по размерам этому пятну.
— Дима, а что вот здесь стояло?
— Ну точно! Как я сразу не понял? Здесь стояла какая-то глиняная посудина очень интересной формы. Немного напоминала чайник для заварки или небольшой кувшин, но только у него были четыре носика разной длины и на разной высоте в верхней части, а в нижней — ручки, как у амфоры.
— А что это за сосуд, старинный?
— Да я не знаю, не интересовался.
— А откуда он взялся у вас?
— Скорее всего, из Мексики, папа оттуда все эти штучки привозил.
— А ты не мог бы хоть схематично его нарисовать?
— Попробую. Сейчас, бумагу найду.
Дима пошел в соседнюю комнату — библиотеку — за бумагой. Слышно было, как он открывает какой-то ящик, шуршит бумагой.
Вдруг раздался его встревоженный возглас:
— Таня, идите скорее сюда! Здесь что-то неладно.
Я зашла в библиотеку. Дима стоял перед раскрытым, стилизованным под старину секретером со множеством выдвижных ящичков.
— Что такое?
— Мне кажется… Да нет, я уверен: этот секретер мама всегда запирала на ключ. А сейчас, когда я полез за бумагой, он был просто плотно закрыт, но не заперт.
— Ну-ка, дай посмотрю.
Я достала из сумочки лупу и внимательно оглядела замок на наружной крышке секретера. Он был поцарапан. Царапины были свежими. Его явно недавно открывали не «родным» ключом, а отмычкой.
— А где мама хранила ключ?
— Вон в той вазочке на книжной полке. Я взял ключ, начал его вставлять, а крышка вдруг сама подалась и открылась — секретер не был заперт.
— Так-так, интересно! А что здесь хранится, кроме чистой бумаги?
— Я точно не знаю. В ящиках нижнего отделения какие-то папки. Они вроде бы имеют отношение к прежней маминой работе в НИИ биохимии.
— Ты позволишь мне взглянуть?
— Да, конечно.
Я достала перчатки, надела их и аккуратно, чтобы не смазать, возможно, имеющиеся на ящиках отпечатки, выдвинула самый нижний из них. В нем лежала стопка картонных папок без всяких пояснительных надписей. На них только были указаны порядковые номера и фамилии. Нижний ящик начинался с папки № 47, фамилия, указанная рядом, была мне неизвестна. Я выдвинула остальные ящики. Папка № 1 лежала в верхнем, четвертом снизу.
— Надо посмотреть, все ли здесь на месте, — сказала я.
Дима помог вытащить мне первую стопку папок. Мы начали перебирать их. Они были разложены по порядку номеров, все было на месте. Во втором ящике — то же самое. Добрались до третьего. И вот здесь-то нас ожидал сюрприз. В середине стопки папка под номером 26 с фамилией Денисов показалась мне слишком тонкой. Я открыла ее. Она была пуста. Из скоросшивателя торчали маленькие обрывки бумаги: содержимое папки было вырвано с корнем.
— Вот так находка! Это будет даже поинтереснее пропажи глиняного кувшина, — сказала я Диме. — Ты не подскажешь мне: твоя мама часто пересматривала эти папки?
— Да нет, она давно их не трогала. Насколько я понимаю, они лежат просто как память о ее работе в НИИ. Нечто вроде личного архива.
Я открыла первую попавшуюся папку. На титульном листе значилось: «НИИ биохимии, Лаборатория прикладных исследований. Краситель пищевой. Разработка Н. В. Крутиковой. Сентябрь 1994 года». Начиная со следующей страницы шел текст, изобилующий непонятными мне терминами и сложными формулами, которые навевали отдаленное воспоминание об учебнике химии.
Я открыла еще одну папку. Ее содержание было похожим, только это была разработка чистящего средства с биологически активными веществами. И фамилия автора была другой — некто Сапожников Р. В.
— А кто такие эти Крутикова и Сапожников, ты случайно не знаешь? — поинтересовалась я у Димы.
— Припоминаю что-то смутно, когда мама с отцом еще работали в НИИ, они иногда упоминали эти фамилии в разговорах. Я так думаю, это сотрудники института. Можно уточнить у папы. Хотите, я позвоню?
— Нет-нет, пока не надо. Я потом спрошу сама. Не будем торопить события.
Я пролистала еще несколько папок. В некоторых из них в качестве разработчика был указан Денисов В. В., попадалась и Денисова М. А.
— Мама тоже занималась разработками?
— Да. Они с отцом часто ссорились из-за этого.
— Конкуренция?
— Возможно. Я ведь тогда еще ничего не понимал в их делах. Хотя мне скорее казалось, что папа упрекает маму в неоригинальности мышления. Он говорил, что ее подходы стандартны, что разработки скучные и бесполезные, как курсовые студентки-отличницы. Это его точные слова. Помню, я тогда все не мог понять: почему все, как у отличницы, а папа недоволен?
— А что мама?
— Она, кажется, со временем перестала заниматься самостоятельными проектами.
— А папины разработки, конечно, отличались и оригинальностью, и пользой?
Дима не заметил в моем тоне оттенка язвительности. Он принял вопрос за чистую монету.
— Да. Его исследования печатали у нас и за рубежом, у него зарегистрировано много патентов. И, насколько я знаю, все нашло применение на практике. Он в основном занимался разработкой разных оздоравливающих биодобавок и гомеопатических средств.
— Наподобие «Панацеи»?
— Ну да. «Панацея», конечно, самое выдающееся его открытие. Она пользуется просто бешеным спросом, хотя уже года два на рынке. Мне кажется, она будет иметь популярность всегда.
Дима с великой гордостью рассказывал о достижениях своего отца. Даже глаза заблестели оживленно. А меня мучил извечный вопрос: совместимы ли гений и злодейство?
Я продолжила разбирать папки из последнего ящика. Потом более тщательно перепроверила стопки из первых двух ящиков. Все было на месте. Больше ничего не исчезло. Папки были разложены по порядковым номерам, а те, в свою очередь, соответствовали хронологической последовательности — дате утверждения разработки. Они не были перепутаны, переложены: тот, кто «изъял» материалы, хотя и торопился — неаккуратно выдернул листы, но достаточно хорошо представлял, что и где ему искать. А саму папку не забрал в надежде, что так никто не заметит пропажи. Таинственный некто не учел одного — того, что за дело возьмется Таня Иванова. Правда, нельзя еще было с уверенностью утверждать, что материалы разработки из папки № 26 были изъяты именно вчера, в день трагедии. Однако тот факт, что замок секретера был вскрыт отмычкой, свидетельствовал в пользу такого предположения.
