Светлана Бестужева - Умри ты сегодня, а я завтра или Мужчины для досуга
Оставалось только вспомнить, откуда он эту историю взял. Впрочем, ерунда, какая разница - откуда? Теперь нужно детально обдумать, как во второй раз воплотить ее в жизнь. Вызвать этого подонка на встречу, чтобы обсудить что-то важное. Щуплый, нетренированный, трусливый - с таким легко справиться. Он в два раза больше и по весу, и по росту, так что сбросить вниз "оппонента" ему ничего не стоит. А там кричи не кричи - никто не услышит и не заметит. Ни следов, ни отпечатков пальцев, абсолютно ничего. И зло будет наказано.
Он торжествовал. Он считал себя гением. От этого внутреннего торжества даже тряслись руки. Или они дрожали от желания как можно скорее воплотить свой замысел в жизнь? Точнее - в смерть. Он даже усмехнулся про себя от этого невольного каламбура. Усмехнулся и подумал, что он действительно особенный: ну кто еще в такой ситуации мог бы играть в слова и получать от этого удовольствие?
Даже природа, похоже, была с ним заодно: днем оттепель, а ночью - за минус. Это значит, что на Москве-реке и следов льда нет. Значит, барахтаясь там, у кромки, человек неизбежно вымокнет и пропитавшаяся водой тяжелая одежда еще больше скует движения. А потом - мороз. И все. А еще лучше, если скатится в воду и утонет. И не жалко. В любом случае исчезнет с его пути навсегда.
Только не забыть захватить с собой фляжку со спиртным. Помянуть, согреться - да что угодно, лишь бы потом, при вскрытии в крови нашли следы алкоголя. Выпил - и свалился в реку. А он при чем? Живет в другом районе, знакомых - никаких. Нужно только сказать, что сейчас вообще нельзя встречаться на людях, то есть сказать правду. Вот и все, и никто никогда не догадается, кто убийца. Умные люди не бывают преступниками, потому что не попадаются.
А он не преступник: он только должен защитить свою жизнь.
Андрей с ходу отмел все мои возражения относительности уместности его немедленного приезда: план работы на сегодня я выполнила, дискету, конечно же, прочитаю и, насколько он успел разобраться в моем характере, выводы сделаю скоропалительные, хотя не исключено - правильные, но вследствие той же скоропалительности начну оповещать о них налево и направо и тем самым испорчу ситуацию если не окончательно, то бесповоротно. Ему, Андрею, тоже сегодня особой нагрузки не выпало, может располагать собой и своим временем как угодно. Единственное, на что он согласился, это на ужин в моем доме. И то потому, что я пригрозила голодовкой на неопределенное время.
- А продукты-то у вас есть? - с римской прямотой спросил он меня, проявляя явные способности к дедуктивному способу мышления.
- Хлеба только нет, - попыталась увернуться я, - но мучное есть вредно. Фигура портится.
- Для того, чтобы испортилась ваша фигура, - отпарировал Андрей, нужно лет пять есть горячий белый хлеб, густо намазанный маслом. Ладно, я подумаю, что вам купить вместо цветов.
Приятно слышать. Положив трубку, я, конечно же, уставилась в зеркало на дверце гардероба. Н-да, без слез, как говорится, не взглянешь. Фигуры действительно просто нет. Глаза тусклые, волосы всклокоченные. Видел бы меня Валерий - убил бы на месте. При нем я в таком виде ходила только из своей комнаты в ванную и то тогда, когда он спал. В общем, распустилась.
По словам Андрея ему требовалось минут сорок-сорок пять, чтобы добраться до меня. Без машины и из центра города это было абсолютно нереально. Но почему, собственно, я вбила в голову, что он работает в центре? Павел - да, ежу понятно. Но про моего покровителя-добровольца я практически ничего не знала, и временами мне от этого становилось дискомфортно. Надо что-то делать, пока я еще как-то контролирую ситуацию. Иначе очень скоро ситуация начнет контролировать меня - было уже такое в моей жизни.
А прежде всего нужно приводить себя в порядок. В экстремальных ситуациях я всегда действую быстро, поэтому нашла длинную домашнюю юбку, погладила ее и навела краски на лицо за полчаса. И уже после этого вернулась к компьютеру, чтобы познакомиться с содержанием дискеты.
Я снова набрала код. Действительно, кроме меня его вряд ли кто-нибудь мог угадать. Марина все-таки рисковала: а если бы за эти месяцы Масик из моей жизни испарился? Я бы ни за что не стала его вспоминать, разве что в качестве объекта для смешного рассказа. А тут юмором, судя по всему, и не пахло. Разве что черным.
Добрую половину дискеты занимала абсолютная абракадабра, написанная, к тому же, на английском языке. Потратив полчаса на тщетные попытки проникнуть в суть, я сдалась и нажала на клавишу быстрого просмотра текста. Где-то после пятнадцатой страницы начался, наконец, нормальный текст. То есть нормальный в том плане, что был написан по-русски и все слова мне были не только знакомы, но даже складывались во вполне связные фразы. Только смысл этих фраз никак не хотел до меня доходить. Если бы все это было изложено по-английски, у меня не возникло бы ни малейшего сомнения: отрывок из тех произведений, которые я переводила, перевожу и, надеюсь, буду переводить. Но по-русски, да еще в качестве как бы сопроводительного письма к предыдущему... Воля ваша, это уже было чересчур!
Я даже звонок в дверь услышала не сразу. И открыла Андрею с таким выражением лица, что, похоже, слегка его напугала. Правда, он довольно быстро сообразил, что все это связано с дискетой.
- Прочитали? Ничего не поняли? Или - наоборот?
Я потрясла головой.
- Читаю. И не могу поверить в то, что не сплю. Какой-то театр абсурда Ионеску. Если бы три дня назад мне сказали, что события развернутся таким образом, я бы умерла со смеху. Нечто подобное я испытала один раз в жизни и то очень недолго, потому что поняла суть розыгрыша. Но Марина погибла, а Володя явно охотится за этой дискетой, так что розыгрыша судя по всему можно не ждать.
- О чем вы? Кто вас разыгрывал?
- Не только меня - многих. Один из мэтров нашего детективного клуба того, где мы с вами познакомились, - написал очередную повесть. Опубликовал в журнале, этот журнал попался мне. Читаю - и холодею: главный злодей-мафиози-миллиардер - сам автор. Его внешность, привычки, семейное положение, шуточки. Думаю: все, у мужика крыша поехала, так себя засветил. А ближе к концу выяснила, что он на самом деле боролся за искоренение преступности и за один день взял ее и искоренил. По всей России чохом. Это, оказывается, мечту свою человек на бумагу выплеснул. Между прочим, работает в Генеральной Прокуратуре, так что фактами оперирует такими - закачаешься.
- А к вам это как относится? - нетерпеливо осведомился Андрей.
- Из этой дискеты следует, что мой старинный приятель ведет какую-то странную, почти двойную жизнь и смертельно боится утечки какой-то информации. А из последовавших событий - что он убирает тех, кто вольно или невольно оказался в курсе. Так что я, похоже, следующая.
- Я так и думал. Вывод скоропалительный и наверняка не совсем правильный. Давайте вместе посмотрим, что там такое. Да, вы меня так ошарашили своим видом, что я забыл о продуктах. Там в коридоре сумка, ее бы разобрать для начала...
Вообще-то неплохая мысль: приходить в гости со своей закуской. Особенно с такой! В сумке обнаружилась копченая курица, длинный батон, пачка масла, свежая зелень и пара помидоров. Имелась также и бутылка минеральной воды, причем не нарзана или боржома, а французской "Эвиан". Кучеряво живет мой новый знакомый! Я водрузила продукты в холодильник и присоединилась к Андрею у компьютера.
Но и совместный просмотр первой части дискеты ничего не прояснил. Андрей потратил на ее изучение битый час, не слишком вежливо спровадив меня в кухню готовить обещанный ужин, но так ничего и не добился. В конце концов сдался и объявил, что без профессиональных дешифровальщиков тут не справиться, значит, снова нужно обращаться к Павлу. Так что предстоящая моя с ним встреча приобретает дополнительный оттенок осмысленности: скопируем дискету и копию Андрей сегодня же забросит своему другу, а тот завтра отдаст ее специалистам. В компетентных, естественно, органах. Им, органам, и карту, то есть дискету в руки.
Вторая часть была куда информативнее. Не буду воспроизводить Маринин оригинал по одной-единственной причине: моя подруга абсолютно не умела писать. То есть, разумеется, была грамотной женщиной, соблюдала все правила орфографии и пунктуации и так далее и тому подобное. Но любой текст в ее исполнении превращался в сухой отчет: он пошел, она сказала, они увидели. В такой же манере была сделана и запись на дискете, так что рискну пересказать ее своими словами.
Когда несколько месяцев тому назад Лариса явилась к ней в кабинет Морфлота и сказала, что им нужно поговорить, первой Марининой реакцией было изумление: о чем? Потом ее захлестнула волна гнева пополам с ревностью: да как она смеет вообще с ней заговаривать? И, наконец, появилось любопытство: а вдруг Лариса скажет ей что-то действительно важное и интересное? Любопытство пересилило и она согласилась после работы посидеть в кафе рядом с Морфлотом, подальше от слишком любознательных сослуживцев.
