Хизер Террелл - Тайна Девы Марии
Но, ваша честь, даже если я совершенно не права, и нацисты в самом деле украли «Куколку» в Ницце у семейства Баум, то имеется ряд судебных решений, в основе которых лежит прецедент «Декларка», а он гласит, что истец должен предпринять поиски украденной собственности, чтобы вернуть ее по виндикационному иску.
Мара подробно остановилась на судебном решении дела «Декларк» и аналогичных ему дел. Она осветила причины, почему предпочтительнее руководствоваться прецедентом «Декларк», а не его прямой противоположностью, делом «Скейф»: если суд последует линии «Скейф», вместо «Декларк», то Нью-Йорк окажется под грузом давнишних виндикационных исков, что в принципе пагубно скажется на всей коммерческой деятельности города, связанной с предметами искусства.
— Ваша честь, я приглашаю вас проложить новый путь к решению подобных проблем с учетом упомянутых дел. Это в вашей власти. Следуя прецеденту «Декларк», если истец не занимался поисками украденного произведения искусства, то он или она лишается своего права требовать его обратно. Исследования показали, что Хильда Баум не искала картину «Куколка».
Исследование также установило, что начиная с пятидесятых годов это полотно публично выставляется в Соединенных Штатах на выставках и в музеях. — Мара указала на экран, на котором демонстрировалась целая серия выставочных и музейных каталогов с цветными фотографиями картины. — Исследование доказало, что в этот же период упоминание о полотне «Куколка» встречается в многочисленных британских и американских публикациях по искусству. — На экране появилась панорама научных литературных трудов со сносками на картину. — Если бы Хильда Баум искала «Куколку», то наверняка бы ее нашла.
В эту секунду на огромном видеомониторе появилась Хильда, дающая показания. Мара намеренно процитировала самую изобличающую часть ее выступления.
— Однако, как мы видим, Хильда Баум, по собственному ее признанию, отказалась от розысков «Куколки» где-то в пятидесятых годах и не собиралась проводить поиски картины в Соединенных Штатах. Она даже не внесла картину в недавно созданный международный реестр украденных культурных ценностей. Да и кто станет ее винить? Поиск вызывал горестные воспоминания и нарушал ее душевный покой. С другой стороны, отказ от поиска лишил Хильду Баум прав на картину «Куколка».
В завершение Мара выложила козырную карту.
— И наконец, ваша честь, даже если и теперь я ошибаюсь: если нацисты незаконно присвоили себе картину и если Хильда Баум с разумным упорством предпринимала поиски давно потерянного полотна, закон гласит, что как только вы отказываетесь от прав на собственность, вы не можете позже предпринимать усилия по ее возврату.
На экране появилась увеличенная и подсвеченная копия самой важной улики: расписки Хильды для немецкой реституционной комиссии.
— Исследование показало, что в конце сороковых годов Хильда Баум подала заявление в немецкую реституционную комиссию, в которой перечислила все потерянные произведения искусства, включая «Куколку». Получив от комиссии компенсацию, она подписала документ, отказываясь от всех дальнейших притязаний на эти картины. Взглянем на перевод: «Что касается „Куколки“… я не подавала других заявлений о компенсации ни от своего имени, ни через какие-либо учреждения, организации или уполномоченных агентов и не собираюсь делать это впредь». Этот отказ лишает ее прав теперь затевать судебный процесс по возвращению этой картины. Закон опровергает любой аргумент истицы, что эта расписка недействительна в Соединенных Штатах, а также любое заявление, что расписка регулирует исключительно отношения между истицей и Германией, а не между истицей и ответчиком. И подумайте, ваша честь, как повлияла эта расписка на желание истицы отыскать «Куколку» — если бы вы получили компенсацию за картину и отказались в письменном виде от прав на нее, неужели вы стали бы тратить время и силы на ее поиски?
Почти целый час Мара наполняла свою пространную речь юридическими нюансами. Исчерпав все силы, она закончила и села, предоставив возможность истице ответить.
Древний адвокат Хильды Баум с трудом поднялся и заковылял к трибуне. При виде такой дряхлости Мара на секунду воспрянула духом. Все изменилось, когда он заговорил.
— Что ж, ваша честь, видимо, ответчик, аукционный дом «Бизли», хочет еще раз сделать мою клиентку, Хильду Баум, жертвой нацизма, — объявил он на удивление сильным и властным голосом. — Давайте посмотрим, от чего, по мнению «Бизли», должна отказаться мисс Баум.
Он поднял руку, давая сигнал коллеге, и в зале уменьшился свет. По второму сигналу на экране возникли новые образы: фотографии юной Хильды Баум с родителями в окружении предметов искусства.
— Ваша честь, думаю, вы согласитесь, что «Бизли» просит мисс Баум отказаться не просто от картины, которую вы видите на стене ее родительского дома. «Бизли» требует, чтобы мисс Баум лишилась единственной памятной вещи о своих родителях.
Его ответную речь Мара предвидела заранее: резкие заявления, что в провенансе существует разрыв, якобы доказывающий, что нацисты незаконно завладели картиной в Ницце, отобрав ее у родственницы Эриха Баума. Отчаянные утверждения, что в деле следует руководствоваться прецедентом «Скейф», и даже если предпочесть линию «Декларк», то и в том деле говорится, что истец должен предпринимать разумные поиски утраченной собственности — а вовсе не изнурительные — и что усилия Хильды Баум, ограниченные Европой и Россией вследствие сложившейся ситуации, вполне соответствуют этому требованию. Вымученный аргумент, что расписка немецкой реституционной комиссии, подписанная в Голландии, не распространяется на США и соответственно на «Бизли». И наконец, душераздирающая мольба вернуть «Куколку».
Мара поднялась и в последний раз заняла место на трибуне. Набрав побольше воздуха, она произнесла неподготовленную речь, пытаясь рассеять сочувствие, вызванное в зале адвокатом Хильды Баум. Вторая часть экспромтного выступления прошла легко, так как Мара предугадала почти все аргументы со стороны истицы. Потом для нее наступил отдых.
Зал затаил дыхание, когда с места поднялся судья Уир и выпрямился во весь рост, каков бы он ни был, готовясь взять слово. Все знали, что он имел обыкновение намекать на исход дела в заключительной части прения сторон.
— Мисс Койн, не стану отрицать, что сегодня я пришел в зал заседания с твердым убеждением отказать аукционному дому «Бизли» в ходатайстве об упрощенном судопроизводстве, и выступление адвоката мисс Баум, безусловно, этому способствовало. Однако ваша речь, представившая в новом свете письменное ходатайство, заставила меня усомниться в своем убеждении. Мне и моим клеркам предстоит большая работа, прежде чем я вынесу решение.
Пока судья бубнил насчет процедуры и сроков по принятию решения (пройдет три или четыре недели), Мара старалась не смотреть на Харлана. Независимо от благоприятного судейского отзыва, босс будет в ярости, Мара в этом не сомневалась, — в своей речи она отошла от одобренного сценария. Не говоря уже о реакции Майкла. Что еще хуже, ее слова вызвали еще большую симпатию к потерям Хильды Баум, а ведь они с Майклом столько работали, чтобы как раз этого избежать. Но на какую-то долю секунды перед началом речи Мара мысленно представила бабушку, Шварцев, Штернов, Блумеров и всех им подобных и почувствовала, что просто обязана, если только у нее есть совесть, отдать им должное, потеснив свои профессиональные интересы.
Но Мара ошиблась. Как только судья закончил свою речь и все встали, провожая его, Харлан хлопнул ее по спине.
— На минуту вы меня испугали, Мара, своим новым вступлением и прочим. Но вы действительно все перевернули с ног на голову. Отлично придумано — использовать естественное сочувствие к истице в качестве оружия против нее.
На Мару накатила волна тошноты. Она выразила участие, свойственное любому нормальному человеку, столкнувшемуся с трагедией холокоста, а Харлан решил, что она просто использовала в своих целях беду истицы. Она могла бы понять его ярость, вызванную отступлением от сценария, но чего она никак не могла понять, так это полного отсутствия у начальника сопереживания людям, вовлеченным в это дело. Казалось, босс вообще лишен каких-либо человеческих чувств.
Видя, что Мара запнулась, Майкл перевел разговор на другую тему.
— Пожалуй, теперь нам полагается выпить за успех.
Все трое отправились в известный бар «О'Нил» при здании суда. Заняв столик возле стойки, они начали вспоминать сегодняшние события. То, как они охарактеризовали речь Мары, ее ободрило. Харлан остался очень доволен. Майкл тоже. Мара попыталась забыть о неприятном осадке, который остался у нее в душе из-за босса, она думала только о победе.
