Марина Серова - Самая честная мошенница
Дома тетя Мила жарила блины.
— Женя, это ты? — крикнула она мне из кухни. Получив утвердительный ответ, она сообщила, что не может отойти от плиты, потому что блин сгорит, и велела идти к ней.
Я разулась, поставила сумку и пошла на блинный запах, ощущая, как рот заполняет слюна. Сиротский завтрак бутербродами в общежитии лишь раздразнил во мне аппетит. Поцеловав тетю в щеку, я преподнесла ей телефон, поясняя:
— Тут куча всяких наворотов, камера, Интернет, функции смартфона. — Вместе с телефоном тетя получила брошюру, как им пользоваться.
Без промедления я оказалась у плиты — в одной руке сковорода, в другой лопатка, а тетя занялась подарком. Однако дело с блинами не ладилось. Они упорно не хотели отставать от сковородки, и, почувствовав запах гари, тетя выгнала меня кухни. Только ушла я не с пустыми руками. Удалось ухватить стопку свежеиспеченных блинов и вазочку с абрикосовым вареньем.
— Женя, тебе чай или кофе? — крикнула мне вдогонку тетя Мила.
Я ответила, что лучше чай, а сама проскользнула в свою комнату, поставила поднос с блинами на стол и, прикрыв дверь, включила компьютер. Тут же полетели сообщения от моей прослушки в кабинете Михайловской. Ее письма клиентам, различного рода переговоры чередовались с видеозаписями с камеры наблюдения. Поедая блины, я бегло просматривала поступающую информацию в ускоренном режиме. Без пяти восемь в кабинет Михайловской зашел начальник охраны детского дома, шестидесятилетний седовласый увалень, похожий на медведя-шатуна, одетый в белую рубашку, кожаную жилетку и серые джинсы. Под жилеткой явно проглядывалась кобура с пистолетом.
— Ну что, Прохор Иванович, вопрос решается? — спросила Михайловская деловым тоном.
— Да, как договорились. Мой человек сейчас ждет, когда он появится, — негромко глубоким басом проговорил начальник охраны, подсаживаясь за стол Михайловской.
— Это будет несчастный случай? Я просила без стрельбы и поножовщины, — напомнила президент.
— ДТП, — пояснил Прохор Иванович. — Машину протаранит «КамАЗ». Меня убедили, что Пивоваров не выживет.
— Тише! — прикрикнула на него Михайловская. — Секретарша может услышать. Не говорите так открыто и не называйте имен.
Слушая их, я ухмыльнулась. Профессионализм и конспирация на грани фантастики. Давненько мне так не везло на признания.
— Да ни хрена она не услышит, — пробубнил Прохор Иванович себе под нос с безучастным видом. — Я хотел спросить про деньги.
— Про деньги не волнуйся. Пятьдесят тысяч уже переводят. Остальные завтра-послезавтра, — нервным шепотом сказала Михайловская. Более не задержавшись, начальник встал и вышел, а я подумала: «Вот мудак, кто же так дела делает? Не видать ему денег как своих ушей».
Михайловская сидела в кабинете, напряженно размышляя о чем-то, потом позвонила и распорядилась перевести на счет пятьдесят тысяч долларов. Ее слова сразили меня наповал: высоко же она оценила жизнь Пивоварова. Затем пришла другая мысль: нет, Михайловская просто показывает начальнику охраны, насколько она щедрая и честная, чтобы за эти же деньги приказать Прохору Ивановичу устранить нас, а потом и самого исполнителя. Ведь в отличие от Прохора Ивановича, исполнитель своих денег ждать не станет. Хитрый ход. Ведь от нас ей избавляться надо в любом случае, а значит, убийством Пивоварова дело не ограничится.
Следующий звонок Михайловской был в авиакассы. Она заказала билет на самолет до Рима на завтра. Интересно, сказала ли Михайловская о своем отлете начальнику охраны, убившему ради нее своего шефа Пивоварова?
Заказав билет, Михайловская разослала семнадцати клиентам, будущим усыновителям, просьбу перечислить на счет фонда «Золотая голубка» по пять тысяч долларов. Якобы деньги — предоплата за услуги, потому что на усыновление понравившегося им ребенка претендует другая пара, а коррумпированные чиновники требуют немедленно оформлять документы для этой пары, так как их, наверно, подкупили. В конце приписка: «Жаль, если чудный ребенок попадет к родителям, которые его не заслуживают. Я буду бороться за вас до последнего, но в современном мире все решают деньги. С уважением, президент фонда „Защита детского счастья“ Михайловская Надежда Федоровна». С каждой минутой я все больше поражалась изобретательности Михайловской. Она предполагала, что возможен вариант бегства за границу, и решила напоследок срубить деньги с клиентов.
Далее Михайловская позвонила адвокату, проконсультировалась, при каких раскладах она сможет выйти под залог и сколько это будет стоить. Ее очень порадовало, что за финансовые махинации, подложные документы реально добиться залога всего в десять тысяч долларов. Переговорив с адвокатом, Михайловская вышла из кабинета.
Я скинула всю запись с переговорами Надежды Федоровны на диск. В правоохранительных органах такое кино многих порадует.
По сотовому, зарегистрированному на несуществующую журналистку, я позвонила главному редактору газеты «Русские в Америке» Михаилу Зюбе.
— Миша, узнал?
В ответ безрадостное:
— Да, узнал.
— Для тебя есть материал, настоящая бомба — как с американцев вымогали деньги за усыновление детей. Мафиози складывали их себе в карман, а усыновителям врали, что перечисляют в фонд помощи детям… — Я рассказала Зюбе всю историю, упустив лишь детали, касающиеся моей деятельности. Рассказав, я намекнула, что если усыновители подадут в суд на «Защиту детского счастья», то, возможно, им вернут деньги. Но надо торопиться. Президент фонда собирается бежать в Италию.
— А какие ты преследуешь интересы в этой истории? — спросил редактор.
— Мои цели просты и понятны. Я хочу, чтобы на Михайловскую наехали по всем направлениям и, если она ускользнет из России, чтобы жизнь за границей не показалась ей медом.
— Ладно, присылай свой материал, — после короткого раздумья сказал Зюба.
— Через несколько часов получишь, — пообещала я.
Тем временем на компьютере в режиме реального времени прокручивалась картинка пустого кабинета президента «Защиты детского счастья». Выключив трансляцию, я приступила к компоновке второго диска компромата на Михайловскую, перекинула на него файлы с финансовыми аферами, закупкой продуктов, одежды, мебели — всего, где можно смухлевать. Надежда Федоровна ничем не гнушалась.
Связавшись с Валерием Игнатьевичем, я переслала ему запись разговора Михайловской с начальником охраны, а в ответ получила записи бесед с детьми, освобожденными из застенков детдома № 2.
— Валерий Игнатьевич, только запись не пускайте в дело до вечера, — попросила я его.
— Это еще почему? — не понял он. — Что за идеи у тебя опять?
— Понимаете, Михайловская многим нужным людям помогла усыновить крепеньких здоровых ребятишек, поэтому, если вы высунетесь раньше времени, вас просто порвут благодарные родители, — пояснила я. — Мне даже страшно представить, кто чувствует себя обязанным этой бестии. — Валерий Игнатьевич согласился с моими словами и пообещал держать запись до следующего утра.
Закончив компоновать диск, я снова проверила запись из кабинета Михайловской. В час пятнадцать президент «Защиты детского счастья» разговаривала по телефону с начальником охраны детского дома.
— Прохор Иванович, вы Бурсову нашли? — Пауза. — А в чем проблема, не понимаю? Она что, испарилась?
Я подключила дополнительный канал аудиосигнала с телефона.
— Думаю, ей помогают. В этом проблема, — виноватым голосом проговорил начальник охраны.
— Так узнайте, кто ей помогает, — сказала Михайловская недовольно. — Деньги не проблема. Главное — найдите ее, а после того, как она будет не нужна, пусть замолчит навсегда. Слушай, Прохор Иванович, у тебя случайно нет каких-нибудь знакомых из спецслужб?
При последних словах я навострила уши. Только спецслужб еще не хватало. Начальник охраны развеял мои опасения, сказав:
— Да нет никого. Коли были бы, давно бы уже подключил. А ты через своих клиентов на кого-нибудь можешь выйти?
— Если совсем плохо станет, попытаюсь. Но что-то я сомневаюсь в успехе, — проговорила Михайловская без оптимизма. — Детей усыновляли в основном люди бизнеса, банкиры, если и был кто из спецслужб, то он не докладывал, и вряд ли они захотят ввязываться в наши дела.
— Не переживайте, Надежда Федоровна, я ее найду рано или поздно, — торжественно пообещал начальник охраны.
— Ох, Прохор Иванович, лучше рано, — вздохнула Михайловская, — когда будет поздно, то будет поздно и для нас.
Я облегченно выдохнула. Оказывается, не все так уж плохо. Они и не представляют, где искать Бурсову, и не догадываются, что их ждет.
В тот момент, когда я сидела и блаженно улыбалась в экран монитора, в комнату заглянула тетя Мила и спросила, буду ли я ужинать. Я посмотрела на часы и присвистнула. Почти пять. Просматривать файлы с заключенными Бурсовым договорами не оставалось времени. Да и невооруженным глазом в данный момент видно, что проблемы моих клиентов не связаны с профессиональной деятельностью Олега Николаевича.
