Милорад Павич - Уникальный роман
«Наши мысли – это только материал, из которого мы строим вокруг себя дом, который должен защитить и оградить нас от мира. Беда только в том, что мысли к этому не приспособлены, они мягки и гибки, они созданы не для этого. Чему они служат, мы еще не открыли…» (Лемпицка, в одной из бесед со своим гуру Зденикином).
Когда я спросил Зденикина, что он думает о Лемпицкой, он сказал мне:
– В иные моменты она могла видеть вокруг себя все так же, как этот мир видят ангелы.
– ?
– Словно у нее один глаз был глубже другого. В одном она носила день, в другом – ночь, левую сторону видела как правую, а правую как правую и всегда принимала во внимание соотношения: сколько на Земле воды по сравнению с сушей (3:1), сколько воды в ней самой по сравнению со всем ее прекрасным телом (3:1) и сколько есть Неба по сравнению с сушей звезд – и здесь всегда имея в виду то же самое соотношение 3:1. Короче говоря, она выглядела как некто, у кого давно перестали расти ногти.
18В отчете Александра Клозевица о сновидениях я заметил, что один из персонажей этих снов постоянно перебирается из одного сна в другой, возникает там и действует и в одном, и в другом сне – и во сне госпожи Лемпицкой, и во сне господина Дистели. Речь идет о женщине-демоне из сна о смерти Пушкина, ясновельможной пани Марине Мнишек-Сандомирской, которая предрекает и Пушкину, и Дистели, что тот и другой умрут от живота. Переселившись в сон Лемпицкой, она предсказала смерть мальчику из сна, в которого превращалась Лемпицка, когда засыпала. Причем предсказала она ему двойную, андрогинную смерть, которая полностью реализовалась в жизни. Она сказала Цикинджалу, мальчику из сна Лемпицкой, в то время, когда он был уже взрослым мужчиной, следующее: «…погибнешь от огнестрельного оружия два раза, но один раз во сне, причем мужчиной, а второй раз наяву, женщиной!»
И это пророчество ясновельможной пани Сандомирской воплотилось в жизнь буквально. Майор Цикинджал во сне Лемпицкой погибает где-то на поле брани, но у него не одна, а две могилы. Обе могилы находятся во сне Лемпицкой. В то время как во второй могиле похоронен убитый Цикинджал, первая остается пустой, словно она ждет той смерти Лемпицкой, о которой пророчество говорит, что она произойдет наяву и будет женской, то есть смертью от руки Эрлангена.
19Когда я направил Клозевицу требование написать официальный отчет о снах Дистели и Лемпицкой, он сначала пытался избежать этого, ссылаясь на то, что он не психиатр и не может как профессионал описывать и анализировать сны. Когда я обратил его внимание на то, что он располагает фонозаписями, содержащими описание этих снов, он ответил, что этим записям грош цена и что он вообще считает описание снов совершенно бессмысленным занятием:
«Сны нельзя водить под уздцы, как погонщик ведет осла в правильном направлении. А при попытке пересказать сон, всегда сталкиваешься с необходимостью тащить его за уздечку прямо вперед. Поэтому суду придется принять как должное неизбежную неуклюжесть моего отчета, которая неминуемо возникнет при нанизывании на нитку рассыпавшихся и разлившихся снов Дистели и Лемпицкой, отчета, имеющего целью продеть их сны сквозь игольные ушки фраз, слова которых – это всегда караван гусей, летящих один за другим в сторону юга…»
20Интересно, что все три преступления этого года, получившие широкий резонанс в городе, были совершены из револьверов одного типа, редких и дорогостоящих. Это «Combat Magnum 586», использованный при убийстве Исайи Круза, управляющего букмекерской конторой на ипподроме, затем леди Хехт и почти одновременно с этим госпожи Лемпицкой. Эти револьверы держали три руки. Две нам известны – это Лемпицка и Эрланген, но третью, руку убийцы с ипподрома, мы не знаем.
21Во время нашего с Лемпицкой посещения офиса «Symptom House» я ничего не сказал ей о том, что за несколько дней до похорон ее любовника, господина Дистели, я был в морге и видел его. Должен сказать, что такие ситуации в нашем ремесле дело обычное и что у меня накопился большой опыт изучения мертвецов любого вида.
Этот выглядел даже для покойника очень болезненно, и было очевидно, что и по ту сторону гробовой доски он долго и далеко не протянет. Кроме того, было видно, что он давно уже ясно и лично видел во сне свою смерть, но она была там настолько запутана в материю сна, что он ее просто не заметил. Поэтому она подстерегла его там, откуда он ее и не ждал. Другими словами, на основании фрагментов своих снов из будущего, которые продал ему Клозевиц, Дистели считал, что умрет от раны в животе, а потому надеялся, что рак горла, которым он болел, дело излечимое. И только тогда, когда обнаружились метастазы в животе, он понял, что это конец. Причем именно такой конец, который ему напророчили сны о Пушкине.
Что означает метастаза в моем случае? Должен ли и я в моем расследовании произвести своего рода метастазу, то есть перебросить внимание с того, чем занимаюсь сейчас, на какую-то другую сферу? Может быть, вместо тех, кого я преследовал до сих пор, следует искать каких-то других виновных?
22Я навестил Эрлангена. После короткого приветствия показал ему фиолетовый платок из сейфа Лемпицкой и спросил, знаком ли ему этот предмет.
– Нет, – ответил он, – чье это?
– Я нашел это в сейфе Лемпицкой. В сейфе вашего банка.
Тут Эрланген сделал нечто, чего не сделал я, хотя это следовало бы сделать. Он понюхал платок и сказал:
– «Hugo Boss», мужской, это не может быть запахом Лемпицкой, но под ним лежит еще один, несомненно, – и протянул мне платок.
Стоило мне его понюхать, как я понял, что вторым был запах ружейного масла. Таким образом, можно считать, что мы знаем, что именно было завернуто в фиолетовый платок из сейфа госпожи Лемпицкой. В сейфе банка «Plusquam city» лежал завернутый в этот самый платок «Combat Magnum» Дистели. Другими словами, в банке, который возглавляла леди Хехт, лежал револьвер, из которого она была впоследствии убита. Но продвинуться дальше нам все равно некуда. То, что после смерти Дистели Лемпицкая имела в распоряжении его револьвер, нам и без того хорошо известно, так что от нового открытия толку мало.
Везде упираешься в стену. Стена плача, стена молчания, стена из камня. А вот такой стены, которая защитила бы твою спину от пули, нет.
23Во время одного из визитов в офис «Symptom House» я спросил госпожу Сандру Клозевиц, можно ли купить у нее и те чужие сны, которые еще не снились, то есть чужие сны из будущего. Ну, предположим, если захочешь узнать, что будет сниться интересующему тебя лицу через три года.
– Это было бы своеобразным шпионажем в чужом будущем.
– Именно так, – ответил я.
– Думаю, такое осуществимо, но есть одна трудность. И трудность эта заключается не в денежной сумме, которая совсем не так велика для услуги такого рода – всего тысяча долларов, а в других условиях, которые достаточно тяжелы, так что я не рекомендовала бы вам даже интересоваться этим.
– Думаете, я не смог бы их выполнить?
– Думаю, вы не захотели бы их выполнять.
– А Дистели и Лемпицка выполняли какие-нибудь условия, которые могли бы показаться мне неприемлемыми?
– Но, дорогой господин старший следователь, они, в отличие от вас, интересовались не чужим будущим, а своим. И они его увидели.
24Сегодня ночью льют дожди. Воды всех столетий падают на землю. Буквально так. И проникают до мозга костей. Почему же и сны всех столетий не могут обрушиться на нас и проникнуть в нас до мозга костей? И они кружат и водят хороводы так же, как вода. Может быть, Клозевиц вовсе не шарлатан, как считаю я и как считала Лемпицка, хотя потом она отказалась от таких мыслей. Впрочем, для того чтобы нечто стало истиной, вовсе не обязательно, чтобы все считали его таковой. Кто виноват, что меня не посещают сны из моего будущего? Разве из этого следует, что они не посещают других? Если ты плачешь, это же не значит, что плачет и велосипед, на котором ты сидишь верхом.
25Клетка и в ней крупный цветок шафранового цвета. Несколько ароматических подушек, набитых сухим базиликом, и необычное устройство – индийская вертоловка, как мне объяснили, что-то вроде мышеловки для муссонов. И наконец, в спальне вместо кровати самая настоящая венецианская гондола. Вся покрыта черным лаком, висит, прикрепленная к потолку цепями.
Все это я увидел во время обыска в квартире госпожи Лемпицкой. И еще кое-что. На стене комнаты был рисунок Лемпицкой под названием «СФЕРА ВРЕМЕН» с многочисленными записями вокруг него.
«Время как душа, – пишет Лемпицка на стене, – а у души есть свои ауры в виде сфер, которые находятся одна внутри другой, другая внутри третьей, и так далее, а на дне она держит (так же, как космос держит Землю) свое тяжелое тело.
