Керен Певзнер - Смерть саксофониста
– Ничего, – огрызнулась я. – Классику надо знать. Есть у меня кое-кто на примете.
И я вытащила из сумки фотографию Суперфина, которую забрала у Лины.
Сергей взял у меня фотографию и долго ее рассматривал. Потом протянул ее мне и сказал:
– Двоих, по меньшей мере, я знаю. Убитый Вольф и еще один, тот, кто стоял с тобой на причале. Только тут он без усов.
– Здорово! – восхитилась я. – Вот с него и начнем. Большие подозрения он у меня вызывает. И за Элеонорой Суперфин ухлестывает. Может, он, ко всему прочему, еще и брачный аферист? С него станется.
В дверь постучали, и в комнату вошел Эдвард Суперфин собственной персоной.
– О, простите, Валерия, я вижу, вы не одна. Зайду в другой раз.
Будь у него шляпа, он ее бы церемонно приподнял. Что же до нас, то я на короткое время остолбенела, а вот в глазах моего ви-за-ви появилось хищное выражение.
Впрочем, я быстро оправилась:
– Не надо, Эдвард! Вы абсолютно не мешаете.
– Все же я зайду в следующий раз… Всего наилучшего.
Тут вмешался Сергей:
– Скорее это я мешаю господину Суперфину, – нет, все-таки, он точно детектив: такую фамилию с одного раза запомнил. – Я сейчас вас покину. Единственная просьба, ты позволишь, Валерия? – он сделал чинный поклон в мою сторону.
Завороженная развивающимся действием, я кивнула несколько раз, как китайский болванчик. Сергей взял со стола фотографию и протянул ее Эдварду:
– Господин Суперфин, только один вопрос: что вы можете сказать об этой фотографии?
Мой незваный гость попросил разрешения присесть, отодвинул второе гостевое кресло и сел, изящно взмахнув полами пиджака. Надев очки, отчего его лицо приобрело сразу профессорский вид, он сосредоточенно рассмотрел фото и, вернув его Сергею, спокойно ответил:
– Это подписание большого контракта, основная прибыль от которого пошла на благотворительные нужды, как то: культурное развитие небольших городов Израиля, выдача ссуд по мелкому бизнесу, социальное жилье и прочее. Что именно вас интересует?
– Когда это было?
– Примерно полгода назад. А почему вы спрашиваете? И, простите, с кем имею честь?
Сергей отработанным движением достал из кармана уже знакомое мне удостоверение и протянул его Суперфину. Документ подвергся тому же тщательному осмотру, что и фотография.
– Ну, что ж, – спокойно сказал Суперфин. – А вот это мои документы.
И он протянул Белых свою книжечку. Сергей удивленно ее полистал, потом передал мне.
«Частный сыщик Эдвард Гарри Суперфин. Сыскное агентство Суперфина. Лицензия No…»
Слишком много детективов…
* * *Ситуация явно что-то напоминала. Что-то до боли знакомое. Сейчас они кинутся друг другу в объятья и закричат: «Узнаю брата Колю!». А я в роли приснопамятного председателя арбатского горисполкома буду замороженно улыбаться, наблюдая за трогательной встречей детей лейтенанта Шмидта.
Но на самом деле все было не так. Суперфин перехватил инициативу в свои руки и спросил Белых:
– Вас интересует убийство Вольфа?
– Только как следствие пропавших денег.
– Вот как? – удивился Суперфин. – Меня, кстати, тоже. Может быть, мы с вами ищем одни и те же деньги?
Мне стало неприятно. Вольф не относился к числу моих друзей, но то, что его смерть интересовала моих собеседников постольку поскольку, меня изрядно покоробило.
– Три года назад, – начал Сергей, – Руби Вольф вернулся из Израиля в Москву. Он не растерял свои связи и в скором времени уже работал вместе со своим однокашником Леонидом Гореловым в тресте, занимающемся скупкой и перепродажей на запад цветного лома.
– Это тот самый Горелов, который был и на свадьбе, а потом на яхте?
– Да, – кивнул Сергей, – он часто посещает Израиль и сейчас тоже здесь.
– Мерзкий тип! – внесла я свою лепту, вспомнив Кристину.
– Все может быть, – подтвердил московский детектив и продолжил: – Когда правительство взяло под ужесточенный контроль все подобные операции и продавать сырье стало стремно, Вольф собрал шмотки и укатил обратно на историческую родину. Денег у него было достаточно, чтобы открыть здесь дело и купить дом, да и семья разрослась. Горелов, в свою очередь, отошел от торговли цветным металлом и стал искать другие области применения своего финансового таланта. На металлоломе он стал миллионером, и ему захотелось вкладывать денежки в нечто более возвышенное, чем конверсионные отходы. Он занялся своей основной профессией – геологией, стал вкладывать деньги в поиски полезных ископаемых. Он мог себе это позволить. В Москве Горелов один из соучредителей мощного банка, доходы надо было пускать в оборот, почему бы и не поискать нечто стоящее? А потом разрабатывать и получать прибыли. А так как его старинный приятель Вольф жил в Израиле, то направлением Горелова стало поиски в Израиле нефти, полезных ископаемых и даже предметов старины. Вольф подготовил большой бизнес-план, правление банка рассмотрело его и выделило деньги, весьма крупную шестизначную сумму. Уже была подготовлена договоренность с официальными кругами Израиля. И вот вам результат: Вольф убит, денежки канули в неизвестность, Горелов сидит здесь, надеясь вернуть хоть что-нибудь, а я послан расследовать, куда все это пропало…
– А вы не подозреваете, что тут может быль сговор между Вольфом и Гореловым. Просто один из них убил второго и присвоил деньги, – Суперфин начал прокручивать варианты.
– Все может быть… – повторил Белых. – Мне пока не удалось разобраться, я здесь только несколько дней. Поэтому я и открылся тебе и прошу твоей помощи.
– Но чем я смогу помочь? Я не полицейский, не детектив. Простой переводчик… Ты не пробовал обратиться в полицию? – спросила я Сергея.
– Лера, не будь наивной! Сочетание слов «шестизначная сумма» и «Россия» действует на ваших присных, как красная тряпка на быка. Они тут же начинают орать «русская мафия», а толку ни на грош! Еще загребут под горячую руку. Тем более, что я-то ищу деньги, но вашим полицейским нужен убийца! Нет уж, я как-нибудь сам…
– Разумно, – подтвердил Суперфин. – Только неясно, как вы будете добиваться поставленной цели? В чужой стране, без языка…
– Ну, с языком мне она поможет, – хохотнул Белых. – А что? Валерия, я тебя официально нанимаю. Пойдешь?
Он протянул мне руку для рукопожатья.
– Отстань! – откинула я его руку. – Чего ради я буду вмешиваться в ваши мафиозные разборки? Мне что, жизнь не дорога?
– Кто тебе говорит вмешиваться? Переводить будешь, и все. Это же твой бизнес. И на двери написано.
Я хотела сообщить ему насчет того, что пишут на заборах, но сообразила, что это прозвучит штампом. Далась ему моя дверь!
– Ну, почему ты не хочешь со мной работать? Мордой не вышел?
– А потому, Сереженька, что ты туфту гонишь! – разозлилась я не на шутку. – У вас в стране первоначальное накопление капитала идет. И все эти твои красивые слова о перемене направления вложений, поисках и прочей хренотени на самом деле означают только одно: отмывка денег! Иди догадайся, сколько в буровую скважину на дне Средиземного моря ингредиентов дорогих закачали? Будут ваши толстосумы просто так, за здорово живешь, вбухивать деньги в такие невыгодные затеи!
– Браво, Валерия! – Суперфин аккуратно похлопал в ладоши.
– Не хочешь – не надо, – обиделся Сергей. – Фря какая! Сам справлюсь. Я тут из кожи вон лезу, рассказываю как есть, насмешки получаю, а он сидит, как в театре. Давайте, уважаемый господин, теперь ваша очередь…
– Ну что ж, моя, так моя, – согласился Суперфин.
Неожиданно зазвонил телефон. Извинившись, я поспешно сняла трубку.
– Лера, это я, – голос у Элеоноры был расстроенным.
– Я вас слушаю.
– Ты не знаешь, где Эдвард? Обычно он всегда звонит мне пожелать спокойной ночи, но, скорее всего, вы вчера вернулись поздно, и ему уже было неудобно звонить. Но он не позвонил и сегодня утром! Я прождала все это время у телефона. В гостинице его нет… Может, что-то случилось?
Первым моим желанием было дать трубку Суперфину, и пусть он сам разбирается. Но я пересилила себя и ответила:
– Не волнуйтесь, Элеонора. Когда мы расстались, он был в добром здравии и ужасно хотел спать. Эти торжественные приемы кого угодно доведут до умопомешательства. А с утра он, скорее всего, поехал по делам. Обещаю вам найти Суперфина. Извините, я не могу более говорить, у меня клиенты.
Положив трубку, я посмотрела Суперфину прямо в глаза. Пауза затянулась.
– Ходок! – сказал Сергей и захохотал.
– Эдвард, я уже вру Элеоноре, а что будет дальше? Вы представляете, как ко мне будут относиться мой друг и его мать после вашего отъезда? Вы сделали мою семью прикрытием для своих профессиональных дел. Вам совершенно безразлично, что произойдет, когда вы уедете, – я прекрасно понимала, что поза обличителя мне не идет, но ничего не могла с собой поделать. – Одно дело: встретились, не подошли друг-другу. Ну что ж, не судьба… Но то, что вы сделали, Эдвард, это верх цинизма!
