Мария Жукова-Гладкова - Тайны старого Петербурга
И вот мы наконец звоним в нашу квартиру.
Анна Николаевна и Ольга Николаевна еще не ложились. Сережку сморило, но сейчас он поднялся и, увидев меня, раскрыл рот. Кот вышел, лениво потягиваясь. Ольга Николаевна помогла мне раздеться, потом уговорила принять душ. Алик же спросил, нет ли у нас чего-нибудь выпить.
Анна Николаевна налила чего-то крепкого ему, а потом мне. Я ничего не соображала, продолжала рыдать и вспоминать Васю. Алик что-то говорил старушкам Ваучским и Сережке, но я не разбирала слов. Ольга Николаевна довела меня до кровати и укрыла, как ребенка.
Я мгновенно провалилась в сон.
Глава 11
4 июля, суббота
Всю ночь мне снились кошмары, я даже вскрикивала. Кто-то меня укрывал и гладил по волосам. Я рыдала и снова засыпала. И снова меня преследовали во сне какие-то чудовища, которые гнались за мной по пятам, а я отстреливалась, отстреливалась, пока не кончились патроны. Я должна была спасать Сережку, Васю, Ивана Петровича, Ольгу Николаевну и Анну Николаевну… Они все почему-то стояли за моей спиной, безоружные и неспособные защищаться. А я орала: «Убью вас всех, гадов!» – и вдруг у меня в руках появился новый автомат, и я снова стреляла, пока не кончились патроны. А потом мы убегали от этих чудовищ по каким-то ухабинам и лабиринтам, меняли машины, и я сама сидела за рулем, мигом научилась водить машину. А затем мы, наконец, убежали от врагов – и я погрузилась в глубокий сон. Но это было уже утром.
Я проснулась. Меня трясли за плечи Ольга Николаевна и Сережка.
– Мама, вставай!
– Мариночка, уже первый час! Тебе же на работу сегодня.
Голова раскалывалась. Подушка была еще влажной от слез. Ночная рубашка и волосы взмокли от пота. Простыня сбилась в какой-то ком, наверное, я металась во сне. Я провела ладонью по глазам и села на кровати. Откинула со лба мокрые растрепанные волосы.
Сережка смотрел на меня с беспокойством. Кот прыгнул на постель, прошелся вокруг меня и удалился. Ольга Николаевна покачала головой. Потом сказала, что пойдет сварит мне кофе, а я должна была побыстрее привести себя в порядок. Легко сказать – в порядок! До порядка было очень и очень далеко, и я сомневалась, что смогу когда-нибудь оправиться после событий прошедшей ночи. Я никогда не стреляла в людей. Вообще никогда не стреляла ни во что живое. Только в тире. А вчера…
И тут я вспомнила Васю и зарыдала. Сережка обнял меня своими худыми ручонками и покрепче прижался ко мне.
В комнате появилась Анна Николаевна. Увидев эту сцену, она тяжело опустилась рядом с нами на кровать.
– Ты все сделала правильно, Марина, – сказала она. – Ты молодец. Не переживай так. Инстинкт самосохранения – один из человеческих инстинктов. И не только человеческих.
О чем она говорит? Откуда она может знать, что случилось вчера в той проклятой деревне? Ведь Ольги же Николаевны с нами не было. И тут я вспомнила про Алика. И поинтересовалась, где он.
Анна Николаевна сказала, что молодой человек уже уехал, но оставил свои телефоны и просил меня с ним связаться, когда буду в состоянии. Сегодня утром, когда сестры Ваучские кормили его завтраком и поили кофе, он вкратце рассказал о том, что случилось ночью. Рассказал про взрыв, про то, как мы с Васей спасли его, про бегство моего бывшего, про приезд каких-то бандитов, убийство Васи, про то, как я расстреляла негодяев, и про гонку по пересеченной местности. Алик восторгался моим мужеством, но просил обязательно мне передать, чтобы я молчала о случившемся.
– Но Вася… – пролепетала я.
– Васе мы уже ничем не поможем, – вздохнула Анна Николаевна. – Этот Алик прав. Нужно было спасать себя. Забудь про Васю, Марина. Царство ему небесное. – Анна Николаевна опять вздохнула и перекрестилась. – Свечку за упокой его души потом сходим поставим. Он ведь сам туда поехал. Его интересовала судьба товарища.
– Но… – открыла рот я.
Мне популярно объяснили, что следует думать о сыне и о себе, – я еще молодая и мне жить и жить. А если те мерзавцы, что взорвали дом с живыми людьми и стреляли в идущего им навстречу безоружного Васю, прознают про то, что именно я была в той деревне ночью, видела их, пристрелила их товарищей, мне не поздоровится. Как может не поздоровиться и моему сыну, и соседям. Так что мне следовало забыть о случившемся, по крайней мере помалкивать.
И тут я вспомнила про Ивана Петровича. Где он и что с ним?
Ольга Николаевна зашла в нашу с Сережкой комнату с подносом и положила его мне на колени. «Дожили, Марина Сергеевна, – подумала я, – завтрак в постель подают». Только не совсем при тех обстоятельствах, при которых хотелось бы его таким образом получить.
Ольга Николаевна уселась на стул и рассказала о своих вчерашних похождениях.
Они с Иваном Петровичем, как заправские разведчики, для начала обошли деревню кругом, потом по нарисованному Васей плану вычислили дом. Мы прошедшей ночью правильно определили место, где находилась Ольга Николаевна: именно из тех кустов они с Иваном Петровичем наблюдали за домом.
Вначале в доме были трое парней. Минут через десять после того, как Иван Петрович и Ольга Николаевна заняли свой пост в кустах, к дому подъехала еще одна машина и из нее вышла вторая троица. Судя по разговору на повышенных тонах, ни те, ни другие не ожидали этой встречи, но знакомы были. Потом все стали названивать по сотовым телефонам. После чего двое парней куда-то уехали (из какой группировки, Ольга Николаевна сказать не могла) и вскоре вернулись, груженные авоськами, в которых что-то позвякивало.
Перед выездом в деревню Ольга Николаевна с Иваном Петровичем тщательно изучили сделанные Васей копии рисунков, переданных Валерию Павловичу, – «портреты» тех орлов, которые забрали у них с Андреем гробы. Вернувшись домой, младшая Ваучская еще раз с ними сверилась. Днем в доме находился один из тех, что заходили в мансарду за гробами, правда, из какой он троицы, Ольга Николаевна тоже сказать не могла, но ей показалось, что он из тех, что подъехали позже.
Старики задумались: что делать? Иван Петрович предложил сбегать в сельмаг, прикупить бутылочку какой-нибудь бормотухи и представиться местным алкашом (дядя Ваня эту роль мог сыграть великолепно), забежавшим в гости к художнику, с которым он на днях познакомился. Ольга Николаевна махнула рукой, разрешая соседу действовать на его усмотрение. Они решили, что Ольга Николаевна останется в кустах – наблюдать за развитием событий. Окончательное место встречи назначили на автобусной остановке, откуда ехать к железнодорожной станции.
Иван Петрович быстренько сбегал за бутылочкой и двинулся к нужному дому со стороны деревни, чтобы не вызывать ни у кого подозрений. Выглядел он достойно: поношенные штаны, рубаха расстегнута до середины груди, взъерошенные седые волосы, на ногах – войлочные домашние тапочки. Именно в них дядя Ваня отправился за город. Ноги у него давно болели, мог он носить далеко не всякую обувь.
Деда приняли в доме и долго оттуда не выпускали. Ольга Николаевна уже подумывала, не сыграть ли роль разгневанной жены, пришедшей за пьяницей-мужем с намерением вернуть его в семью? Но тут дверь распахнулась, и появились двое молодых соколов, подпиравших Ивана Петровича с обеих сторон. Дядя Ваня с трудом передвигал ноги. Ольга Николаевна не смогла определить, то ли он был пьян, то ли еще что с ним случилось, но какой-то он был не такой, заторможенный, вялый… Его повели к одной из двух машин и затолкали внутрь. Потом эта машина уехала. Вторая осталась.
Я спросила, что за машина и сумела ли Ольга Николаевна запомнить номера. Она рассмотрела только цифры уехавшей, а марку, конечно, определить не смогла.
– Иностранная, – заявила Ольга Николаевна. – Точно не наша. Большая такая. Больше обычной. И расписана по бокам. Ну там, то ли цветочки, то ли еще что…
– Джип, – подал голос Сережка. – Баба Оля, давайте вечером к «Жар-птице» сходим? С другой стороны, где стоянка. Вы эту машину узнаете? Ну… или похожую?
– Узнаю, – кивнула Ольга Николаевна.
На том и порешили. Оставалось только определиться, к кому мы будем обращаться за помощью в поисках Ивана Петровича.
По-моему, ответ был однозначным: к Алику, хотя Ольга Николаевна его днем в доме не видела. Скорее всего он знает, где сейчас находится наш сосед. Или в состоянии это выяснить – по идее, это его приятели увезли дядю Ваню в неизвестном направлении. Все-таки мы прошедшей ночью такое пережили… Мы с Васей спасли Алика, а он меня вывез с поля боя… Обращаться к Валерию Павловичу не очень хотелось. Странный тип. Своих собственных охранников велел выбросить, а в чужих так просто стреляет: я не сомневалась, что приятелей Алика убили люди Валерия Павловича. Приехали в деревню (за Андреем – ведь мы же сами сообщили Боровичку, где жил художник), а тут неизвестные (вернее, им известные) дом заняли. И художника нет. Пока Алик и его компания перед своими боссами отчитывались, люди Валерия Павловича шефу позвонили и получили вполне определенный приказ. Алику крупно повезло, и он должен быть благодарен мне за спасение живота своего.
