Белинда Бауэр - Черные Земли
В других обстоятельствах Эйвери охотно завершил бы беседу. Он не нуждался ни в компании, ни в разговорах. Но теперь у него была цель, и он должен приложить усилия для ее достижения.
Это и впрямь было усилие. Казалось, впервые в жизни Эйвери напрягал свой мозг с целью изобрести фразу, годную для начала разговора. Чтобы она не казалась подозрительной. Чтобы она не выглядела странной. В конце концов Арнольд Эйвери — ошибка природы, серийный убийца, аутсайдер, не соблюдавший никаких правил, кроме им самим установленных, — поднял лицо к грязным световым люкам, едва пропускающим дневной свет, и выдавил:
— Кошмарная погода.
Эллис изогнул бровь, не зная даже, как отреагировать на подобное заявление.
— Для тех, кто снаружи. — Эйвери натужно улыбнулся.
По счастью, Эллис это проглотил — он фыркнул в ответ:
— Повезло нам, что мы здесь.
Эйвери еще немножко поулыбался, давая Эллису понять, что оценил шутку. Ну и дебил.
Эллис был новеньким. Он мог знать, что делать с отпечатком ключа. Мог и не знать. Но ведь мог и знать…
— Арнольд, — протянул он руку, точно адвокат на конференции.
— Син, — ответил Эллис.
Рука Эйвери почти утонула в огромной лапище. Ощущение ему не понравилось — Эйвери не любил чувствовать себя слабее. Но он заставил себя снова улыбнуться.
— Еда здесь дрянная, — сказал Эллис, предоставляя Эйвери новую информацию.
Информация заключалась в том, что Эллис пробыл здесь недолго (и именно потому заговорил с Эйвери) и вообще не так давно в тюрьме, потому что иначе он знал бы, что еда в тюрьмах дрянная всегда. Сам Эйвери перестал мысленно жаловаться на тюремное питание уже очень давно, и ему казалось странным, что для кого-то это знание — новое, не въевшееся в само их существо, как способность дышать или сексуальные предпочтения.
— Дрянная, одно слово, — согласился Эйвери, довольный тем, что Эллис поддержал разговор. — В магазине можно купить кое-что, если деньги есть.
В магазине продавали печенье, шоколад и фрукты по таким ценам, что за целый день работы можно было купить разве что перезрелый банан, и то если повезет.
— У меня есть, — сказал Эллис. — Жена присылает.
Он полез в задний карман, достал обернутую в пластик фотографию и предъявил ее с гордостью, явно ожидая, что Эйвери восхитится его выбором.
Эйвери изучил миссис Эллис, взирающую с безвкусного, но явно дорогого ворсистого дивана. Бледная кожа, миндалевидные глаза. Тридцать с небольшим. Лет двадцать пять назад она бы его весьма впечатлила.
Он услышал, как приближается Финлей. Эти шаркающие шаги, этот равнодушный звон ключей.
— А что это у нас тут такое? — вопросил тюремщик в своей издевательски приятельской манере.
— Это жена Сина, мистер Финлей.
— Дайте и мне глянуть. — Финлей, не дожидаясь разрешения, выхватил снимок из пальцев Эйвери и уставился на модель, наполнявшую теперь все его самые смелые фантазии.
— Красотка, Эллис, — осторожно сказал он.
— Потрясающая, — добавил Эйвери, безуспешно стараясь скрыть иронию.
Финлей вернул Эллису фото, и Эйвери заметил в карих глазах соседа идиотски-растроганное выражение, когда тот погладил мозолистым пальцем лицо жены, прежде чем убрать снимок в карман.
— До скорого, приятель. — Эллис повернулся и пошел по коридору, опустив плечи.
— До скорого, — ответил Эйвери, хотя и презирал разговорные сокращения.
Он не знал, что такое любовь, но имел нюх на слабости, и эту безделицу тоже добавил в свою коллекцию — на всякий случай.
— Интересно, кто ее сейчас дерет? — Финлей подмигнул Эйвери.
Эйвери пожал плечами, и Финлей сменил тактику, глядя на Эйвери хитрыми — так он сам предполагал — глазами:
— Что-то ты сегодня общительный, Арнольд.
— Приятно пообщаться для разнообразия, мистер Финлей.
— Док твой будет доволен. — Финлей сам хохотнул над своей шуткой, и Эйвери поднял брови в знак одобрения. — А что, отдал ты своему приятелю тот старый компьютер?
Старый болван крутил в пальцах ключи, даже не подозревая, какому риску подвергается безопасность, находясь в его руках.
— Еще нет, мистер Финлей. — Эйвери коротко улыбнулся. — Но вы знаете, если кто-то настойчив в своих просьбах, в конце концов нам приходится согласиться.
— Это верно, Эйвери.
Ключи звякнули об пол, и Финлей сделал глубокий вдох, точно собирался нырнуть за ними к рифу.
Эйвери опередил его. Он успел заметить испуг в глазах Финлея и тут же небрежно протянул ему связку, даже не встретившись с ним взглядом, точно произошедшее совершенно не заслуживало внимания. Он услышал, как Финлей пристегивает ключи к поясу. Это его совершенно не обеспокоило. Ленивый ублюдок вскоре забудет об осторожности.
— Спасибо, Эйвери.
— Рад помочь, мистер Финлей.
24
Как ни удивительно, но с расчисткой заднего двора от сорняков и мусора Стивен и дядя Джуд справились всего за несколько часов.
Оба были голые по пояс — Стивен бледный и жилистый, дядя Джуд широкоплечий, орехово-коричневый.
Стивен раздувал щеки, стирал со лба пот, довольный тем, что грязь и навоз наконец нашли свое место.
А вот Льюис был расстроен.
— А как же снайперы? — прошипел он. — Где мы теперь будем прятаться?
Вообще-то Льюис явился в десять, чтобы помочь с расчисткой двора, однако закончил тем, что набил рот остатками приготовленных Летти спагетти болоньезе прямо с жаростойкого блюда.
Дядя Джуд подмигнул Стивену, и тот ухмыльнулся. Льюис со стуком положил ложку обратно в опустевшую тарелку.
— Почему нельзя просто купить эту несчастную морковку?
Купить морковку действительно было проще. Стивен почувствовал себя одураченным, разозлился на Льюиса и молча продолжил копать.
Льюис слез с забора и холодно бросил:
— Ладно, я пошел.
— Не хочешь помочь покопать? — примирительно предложил Стивен.
— Вот еще, — отрезал Льюис. — Все равно вы все делаете не так.
И выскользнул через заднюю калитку. Стивен нахмурился.
— Да не бери в голову, — посоветовал дядя Джуд.
И Стивен последовал совету.
Они с дядей Джудом пили воду из шланга, болтали глупости и смеялись, а когда бабушка наотрез отказалась пускать их грязными и перемазанными в дом, разделись и прошествовали в кухню в трусах и босиком, так что Летти и Дэйви хохотали как сумасшедшие. Бабушка отвернулась, но Стивен видел, что и она не злится — ну вот нисколько, — потому что, отмывая кастрюли, она ни разу не поджала губы и не брякнула ложкой о раковину.
К вечеру плечи ныли, зато на заднем дворе красовались черные свежезасеянные грядки, аккуратно отгороженные проволокой и укрытые мелкой проволочной сеткой от кошек и птиц.
Засыпая, Стивен думал о том, что никогда еще копание не доставляло ему такой радости, как в этот день. Арнольд Эйвери, дядя Билли, овечья челюсть — все это казалось теперь дурным сном, приснившимся когда-то давным-давно.
25
Син Эллис опешил и смутился, когда жена разрыдалась. Эллис не любил выставлять чувства напоказ. Даже когда суд приговорил его к шестнадцати годам, он сумел сохранить хладнокровие и подмигнул жене, под конвоем покидая зал.
Поэтому Эллис первым делом оглянулся на остальных заключенных: что-то они подумают? Углядев на их лицах лишь мимолетный интерес, он перевел взгляд на плачущую Хилари.
— Хилли, детка, что стряслось?
Хилари зарыдала сильнее, прикрывая лицо руками, щеки раскраснелись, по ним потекла тушь.
— Ты меня больше не лю-убишь…
— Что?
— Ты меня больше не хо-очешь…
Эллис растерялся еще больше. Он обожал жену. До боли скучал по ней. Хотел ее всегда, более того, после встречи с ней другие женщины перестали его интересовать. В тюрьме его больше всего угнетало не само заключение, а страх, что рано или поздно она отдалится от него, станет приходить все реже и реже, и наконец однажды вместо жены к нему явится адвокат с бумагами о разводе. Страх развода в последние два года будил Эллиса по ночам — что ни разу не удалось блеклым теням банковских клерков. Из любви к Хилари он даже заложил приторговывавшего наркотиками сокамерника, в результате чего Эллису скостили два года и перевели в отделение особого содержания, где он мог в безопасности дотягивать свой срок.
А она заявляет, будто он ее разлюбил!
Смущение Эллиса достигло апогея.
— Детка, что ты такое говоришь? — Он взял ее за руки и заглянул в красное, в потеках косметики лицо. — Я тебя очень люблю. И очень хочу! Ты что, с ума сошла? Как можно тебя не хотеть?
— Но картинки! Ты ни разу ничего про них не сказал! Тебе они не понравились! Ты думаешь, что я шлюха-а…
Финлей, предусмотрительно не надевший наушники, нервно крутанул в руках ключи. Вот черт.
