Михаил Серегин - Если женщина просит
Телефон-то – черт с ним. А вот органайзер Юрки Кислова…
– А больше – ничего? Больше ничего не было? – с отчаянно громыхающим сердцем спросила она.
– Нет. Ты что, думаешь, что я что-то от тебя…
– Да нет, что ты, Алешка! Просто у меня была еще одна вещь. Важная. Ты спроси у бабушки и у этой… подруги ее. Ильиничны. Может, они подобрали, а потом забыли. Память же у них, ты сам говорил, – плохая.
– Какая вещь? – отрывисто спросил Алексей.
– Органайзер. Органайзер такой, светло-коричневый, кожаный. Толстый… его сложно потерять.
– Светло-коричневый? Светло-коричневый как раз просто потерять. На листву упадет – в двух метрах не заметишь, мимо пройдешь. Ладно, спрошу у бабки. Вернется – и спрошу.
Аня взяла в руки бумажку, которая тоже входила в пресловутый «дамский набор». Пальцы ее дрогнули и едва не выпустили этот клочок бумаги, перемазанный в буром, потому что она вспомнила, что именно это взяла из руки мертвого Кирика. Значит, важная бумажка, если он вытащил ее и хотел уничтожить, будучи под дулом пистолета.
Аня начала разворачивать ее – и тут поняла происхождение бурых пятен на бумаге.
Никакая это не помада. Пусть даже диковинного варварского оттенка.
Это – кровь. Нет, не Кирика, а ее самой, Ани. Кровь из раны на бедре.
Аня развернула бумажку и увидела, что там крупным шрифтом – вероятно, распечатано на очень даже приличном принтере – стоит: КРЕСТОВСКИЙ. 19 ОКТ. 21:00. ПРИЕМКА. А 666 ОХ 64RUS.
– Очень интересно, – сказал Алексей, бесцеремонно заглянув в бумажку через Анино плечо. – У твоих кавалеров довольно своеобразная манера писать любовные записки. Ну, Крестовский – это я еще понимаю: фамилия. А остальная алхимия – это просто из ряда вон. Число зверя приплели. Хотя для приличия комплимент сделали. ОХ вставили. Типа: ох, Анечка, я соскучился и так страдаю…
– Знаешь, где я взяла это, Алешка? – совершенно не обратив внимания на его сомнительную иронию, сказала Аня. – У Кирика. Я его застрелила. Он пытался эту бумажку уничтожить после того, как я сказала, чтобы он лежал тихо.
Лицо Алексея все больше вытягивалось.
– Ну, Анечка, ты просто Терминатор какой-то, – выдохнул он спустя некоторое время. – Кислый, его жена Катька, Кирик. Да-а… М-м… извини, – поспешно добавил он, видя, как потемнело ее лицо. – Признаю себя ослом. Значит, у Кирика взяла? Ну, Кирик – человек в городе известный. Говорят, сейчас он круто поднялся? Рядовым наркам «чеки» героиновые больше не банщит?
– Ты его знал?
– Да конечно! Помнишь, я тебе рассказывал, что ширевом пробавлялся в свое время? Ну так вот, у Кирика в основном и брал. У него товар самый лучший. Дорого, правда, зато «бомбу» не подсунет. Потом я, правда, с Кириком завязал. Не потому, что совсем завязал с наркотой, а потому, что денег не хватало. Перехватывал у других барыг, которых не так «бабками» греть надо. Ну, дальше ты знаешь.
Алексей взял из рук Ани бумажку и сказал:
– Ладно, поиграем в Шерлока Холмса. Хотя, я думаю, в такие передряги, как я или вот сейчас ты, он не попадал. Так… ну, А 666 ОХ 64RUS – это, надо думать, номер автомобиля. Время обозначено: девять часов вечера девятнадцатого. Сегодня, кстати, – взглянул он на перекидной календарь, висящий на стене. – А вот с остальным – сложнее. Остального-то тут, собственно, всего ничего – КРЕСТОВСКИЙ и ПРИЕМКА.
– Ты же сам сказал, что Крестовский – это, наверно, фамилия.
– Может, фамилия, а может, и еще что-то. Ну-ка дай телефонный справочник. Вон он, около тебя лежит. Так… Кремнев… Крестов… вот, Крестовский В.В. и Крестовский А.Л. Два на весь город.
– Давай я позвоню, – вяло сказала Аня, сама не зная, зачем она это говорит и что она скажет этим В.В. и А.Л., и уже взяла было трубку телефона, как Алексей вдруг хлопнул ладонью по подлокотнику дивана и воскликнул:
– Ба-а-алван!
Аня вздрогнула от неожиданности и вскинула округлившиеся глаза на Каледина:
– Ты что?!
– Какой там еще Крестовский В.В.? – громко проговорил Алексей. – Да и А.Л. тоже. Ведь написано ясно: ПРИЕМКА. Обозначен субъект приемки, то есть номер машины, время приемки – сегодня в девять вечера. А чего нет?
– Чего нет? – машинально повторила Аня.
– Нет места приемки! Поняла? Места! Крестовский – это не фамилия, а место, куда приедет в двадцать один ноль-ноль этот самый А 666 ОХ 64RUS!
– Место?
– Ну да! В Заводском районе! Я там жил неподалеку от этого Крестовского, когда мы из Текстильщика переселились. Крестовский пустырь – так это называется. Как же это я забыл? Место, надо сказать, дикое, ни одного мента и близко не водится.
– И эту бумажку Кирик не хотел показывать Дамиру или вообще никому. Он же не знал, что я звоню именно Дамиру, – сказала Аня. – Кирик, который работал с Кисловым и, может, что-то знал о том, кто его убил. Алеша! – Она повернулась к Каледину. – Я должна быть сегодня на этом Крестовском пустыре в девять часов!
– Да ты что, с ума сошла? – медленно выговорил тот. – Жить, что ли, надоело, Анька? Туда, быть может, приедет черт знает кто, а ты…
– Вот именно поэтому я и хочу туда попасть! А насчет черт знает кого, – протянула Аня. – Знаешь, я так поняла, что никто, кроме Кирика, об этом не знает. Не зря же он эту бумажку хотел…
– Довольно сомнительное суждение, – перебил Алексей. – Впрочем, я знаю этот Крестовский довольно прилично. Там есть одно место, куда я залазил еще пацаном. Мы там анашу курили. Оттуда весь пустырь – как на ладони. Но в любом случае поедем мы туда или нет, отсюда надо сваливать. Это тебе понятно?
– Да. Но ты не спросил про органайзер, – напомнила Аня. – У бабушки и Ильиничны. Это очень важно. Этот органайзер нужно забрать во что бы то ни стало. Он весь исписан… Мало ли что там может быть.
– Хорошо, сейчас я сюда приведу бабушку и Ильиничну, сама спросишь. А ты пока переоденься. Вон одежда для тебя лежит, в том кресле.
– Что, даже белье новое? – не удержалась от ехидного вопроса Аня.
– Даже белье, – с неподражаемой серьезностью подтвердил он.
ГЛАВА 10. СТАРЫЕ АЛКОГОЛИКИ И «НОВЫЕ РУССКИЕ»
Как выяснилось, ни Ильинична, ни Евдокия Ивановна не знали, куда мог деться органайзер Ани. Точнее, Юрки Кислова. Толстая Ильинична предположила, что «ирганазер» – она именно так выговаривала это новое для нее слово – мог умыкнуть ушлый дворник Макеев, который ради алкогольного процветания своей глотки мог сдать его скупщику за бутылку портвейна или иной бормотухи.
– Спросите у него, – посоветовала Ильинична в заключение своей содержательной речи. – Он позавчера, когда мы тебя от этих уродов унесли, шарился там, на этом месте, с метлой. Выискивал что-то, ирод. Может, и нашел что. В случае чего на бутылку дайте, так он вам найдет и принесет, если до сих пор не нашел.
– А где он живет-то, этот дворник? – спросила Аня. – Или он постоянно на рабочем месте… валяется?
– Ты хочешь спросить, дочка, где он прописан? Потому что прописан он в соседнем подъезде, а вот живет-то он у Антошки Малькова, который, кады трезвый, заикается, а как самогону выпьет, так гладко говорит, как по писаному. Так вот Макеев у того Антошки днюет и ночует. Ка-а-анешна, – протянула Ильинична. – Антошка-то самогон гонит и продает, а Макееву так наливает, по дружбе.
Аня улыбнулась и спросила:
– Ну хорошо, а где этот самый Мальков живет?
– А это над нами, этажом выше, и с другой стороны. У нас с Ильиничной правый общий коридор, а у него – левый, – включилась в разговор и бабка Алексея. – Двадцать шестая квартира у него.
– Понятно, – сказала Аня. – Ну что, нам пора.
Евдокия Ивановна окинула ее пристальным взглядом: сейчас на Ане были узкие бежевые джинсы «Lee», белый свитер с вырезом у горла и короткая кожаная куртка. Старуха пошлепала нижней губой и сказала:
– А куртейка-та… Алешка, ты что, не мог подлинней выбрать? Она ж холодная, наверно. А на улице дождь шпарит вовсю. Холодная куртка-то, говорю!
– Не холодная.
– Да как не холодная, когда вся задница наружу!
– Ничего, – засмеялась Аня, – не отвалится задница-то. Нормально.
* * *Уже не доходя двух метров до общего коридора, в котором среди прочих находилась квартира некоего Малькова, в которой мог обретаться корыстолюбивый дворник Макеев, Аня и Алексей услышали музыку и нестройные крики.
Дверь общего коридора открылась, и вышла бедно одетая пожилая женщина с усталым лицом, с сумкой в одной руке и с перчатками в другой.
– А Мальков тут живет? – спросила Аня.
Женщина посмотрела на нее с откровенным неодобрением и ответила:
– А вы что, не знаете? Вот его звонок. Только они не услышат. Там к нему опять Володька Макеев завалился с бабой какой-то. Пьянствуют, сволочи. С позавчерашнего дня пьянствуют. Дворник-то наш, Володька Макеев, где-то деньгами разжился. Целую батарею бутылок приволок к Малькову. – Она присмотрелась к Каледину и добавила:
