Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец
– Кто вы такие? – спросил мужчина грубо. – И что делаете на месте преступления?
Голос у него был низкий, прокуренный, а надменный тон не обещал ничего хорошего. Я заметил, как Антонио инстинктивно завел руку, в кулаке которой был зажат найденный в ванной медальон, за спину. Австралийский кардинал бросился на выручку и любезно ответил:
– Я – кардинал Джеймс Кеннеди, это – кардинал Антонио делла Кьянца, а тот господин – монсеньор Фелиппе Ортега.
Пользуясь тем, что гигант-полицейский отвлекся, я, имитируя приступ кашля, смял конверт, заинтересовавший меня, и незаметным жестом спрятал его в рукаве сутаны.
– Я и сам вижу, что вы попы, – буркнул грубо полицейский. – И думаете, это дает вам право крутиться на месте убийства?
– Откуда вы знаете, что произошло убийство... – начал мой брат, но его прервал голос одного из полицейских из ванной:
– Комиссар, труп здесь!
Невежа-полицейский удалился, кардинал Кеннеди, убедившись, что нас никто не подслушивает, тихо сказал:
– Я наслышан об этом полицейском, его имя комиссар Марио Барнелли. С ним лучше не связываться. Он – борец с мафией, хотя кое-кто утверждает, что, открыв крестовый поход против «Коза Ностры», он маскирует свою собственную причастность к криминальным делам.
– Вы еще здесь? – спросил неприязненно комиссар, появляясь из ванной. – Кто из вас обнаружил тело?
– Я! – отозвался кардинал Кеннеди. – Со мной было еще три...
– С вами я поговорю, а остальные могут убираться! – заявил комиссар. Последние его слова предназначались Антонио и мне.
– Да как вы смеете! – возмутился Антонио. – Вы знаете, с кем разговариваете, комиссар?
– Да хоть с самим папой римским! – откликнулся Барнелли, выуживая из кармана початую пачку жевательной резинки и запихивая одну из пластинок в рот. – И нечего стращать меня жалобами начальству, попам и прочей мутью.
Комиссар снова скрылся в ванной. Антонио, кипя от негодования, вышел из квартиры папского секретаря.
– Я еще покажу этому прощелыге! Разговаривать со мной, кардиналом Римско-католической церкви, в таком тоне... Называть меня попом! Меня...
Он резко замолчал, и мне показалось, что на губах Антонио застыла фраза: «Меня, будущего папу!» Из квартиры спешным шагом вышел невысокий молодой мужчина, темноволосый, с симпатичным открытым улыбчивым лицом, одетый в джинсы и белую футболку, с массой золотых цепочек на шее.
– Ваше высокопреосвященство! – обратился он к Антонио.
Мой брат, смерив молодого полицейского презрительным взглядом, сказал:
– Вы хотите надеть на меня наручники и препроводить в камеру, согласно приказу вашего невоспитанного комиссара?
– Я хотел бы принести вам самые искренние извинения, – покачал головой тот. – Комиссар Барнелли, вы сами успели это заметить, не отличается хорошими манерами, однако он выдающийся сыщик.
– И редкостный хам! – добавил Антонио, несколько смягченный словами молодого полицейского.
– Ваше высокопреосвященство, вы ведь – кардинал делла Кьянца? – с восторгом в голосе спросил юноша.
Антонио был польщен, что его узнали.
– Прошу вас, благословите меня! – попросил полицейский.
– Как тебя зовут, сын мой? – спросил Антонио.
– Луиджи Рацци, – ответил молодой полицейский. – И не могли бы вы дать мне автограф, ваше высокопреосвященство? Мои родители, в особенности матушка, будут на седьмом небе от счастья, если узнают, что я встретился с вами! Они так надеются, что новым папой изберут именно вас!
Последняя фраза окончательно растопила сердце Антонио, и он начертал в блокнотике Луиджи Рацци свою подпись. Да, мой брат начинает осваиваться с тяжелой долей «звезды» и готовиться к роли понтифика. Дело за малым – быть избранным на конклаве...
– Луиджи! – раздался громовой голос комиссара Барнелли, появившегося на пороге. – Что ты здесь возишься? А, с попами застрял? Учти, ты – мой помощник, твоя профессия – полицейский. Если хочешь переквалифицироваться в монахи, то всегда пожалуйста: могу подписать твое заявление об уходе прямо сейчас!
Луиджи тепло поблагодарил Антонио за автограф и, дождавшись, когда комиссар скроется, прошептал:
– Извините его, ваше высокопреосвященство, мой шеф имеет зуб на католическую церковь. Вернее, на ее иерархов.
– Что за типы работают в итальянской полиции! – грохотал Антонио, пока мы спускались по лестнице. – Еще хуже, чем в немецкой! Я переговорю с префектом и министром внутренних дел, пускай приструнят этого грубияна!
У подъезда, где собралась приличная толпа зевак, по большей части состоящая из журналистов, давал импровизированную пресс-конференцию человек, которого я часто видел по телевизору: глава пресс-службы Ватикана, Майкл Дюклер. Изящный, всегда стильно одетый, моложе меня лет на пять-семь, но с длинными седыми волосами, он хорошо поставленным голосом на безукоризненном итальянском виртуозно лгал репортерам. Дюклер, канадец по паспорту, был дипломированным терапевтом, имел помимо этого звание доктора философии и слыл неплохим литератором, специализирующимся на сочинении одиозных теологических трактатов.
– Дамы и господа, повторяю: на данный момент никаких выводов о причине смерти личного секретаря покойного святого отца еще не сделано. Да, прибыла полиция, что вовсе не значит, что речь идет о преступлении: таковы порядки, и вам это хорошо известно.
Разделавшись с такой же легкостью с прочими вопросами, Майкл Дюклер подошел к Антонио, собиравшемуся сесть в лимузин.
– Ваше высокопреосвященство, не ожидал вас здесь увидеть!
– Майкл, вы должны позаботиться о том, чтобы информация об убийстве Мансхольта не просочилась в прессу, – сказал мой брат.
Пресс-секретарь вздохнул:
– Боюсь, сохранить ее в тайне нереально. Во-первых, следственной группой руководит Барнелли, а накинуть на него узду не представляется возможным.
– Ох уж этот мужлан... – фыркнул Антонио. – А кого-нибудь получше пригласить не удалось?
– Он – наилучший, – заверил Антонио Майкл Дюклер. – Если кто и найдет убийцу в кратчайшие сроки, то именно он. А во-вторых, пресса уже в курсе: кто-то неизвестный сообщил нескольким газетам и телеканалам о том, что Яна Мансхольта именно убили.
– Один скандал за другим! – сварливо произнес Антонио. – И это накануне похорон папы Адриана и конклава! И все же позаботьтесь о том, чтобы пресса не раздула это дело. Да, убийство, но никакой религиозной, политической или, боже упаси, сексуальной подоплеки. Хотя Мансхольт был известен тем, что водил к себе продажных мальчишек, вот и доигрался – один из паршивцев удушил его и ограбил!
– В квартире нет следов ограбления... – начал я, но Антонио прервал:
– Мансхольт стал жертвой ограбления – и точка. Вот достойное наказание за грех содомизма! О Яне все должны как можно быстрее забыть!
– Увы, ваше высокопреосвященство, расследование находится в руках итальянской полиции, и Ватикан не может оказывать на нее давление, – сказал Дюклер.
Антонио, смерив его взглядом, усмехнулся: – Вы так считаете, Майкл?
Дав мне наставления («Пора действовать!»), Антонио уселся в лимузин и отбыл прочь.
– Вы совсем не похожи на своего брата-кардинала! – проводив автомобиль кардинала делла Кьянца глазами, глава пресс-службы повернулся ко мне.
– Это так, – пришлось мне согласиться.
– И к каким выводам вы пришли? – спросил Дюклер неожиданно.
Его вопрос не застал меня врасплох. Что ж, агента 007 из меня не вышло. Создается впечатление, что все ждут от меня немедленных результатов, как будто я – кудесник.
– Падре, не делайте такое каменное лицо. Я уже по крайней мере от пяти человек слышал о поручении, которое вам дал кардинал делла Кьянца, – заговорил вкрадчиво Дюклер. – Так папу Адриана убили?
– А разве вы не в курсе? – ответил я вопросом на вопрос. – Вы же сами выпускали бюллетень о его кончине!
Дюклер хитро улыбнулся.
– Не следует верить тому, что распространяет пресс-служба Ватикана, падре. В большинстве случаев, и это говорю вам я, ее глава, сведения оказываются, как бы помягче сказать, несколько подретушированными.
– Ага, правило номер шесть... или семь... – пробормотал я едва слышно.
– Вы что-то сказали? – спросил Дюклер.
Он взял меня под руку, и мы направились по одной из улочек к Виа делла Кончилационе – «Дороге примирения». Широкий проспект был выстроен по приказу Муссолини вскоре после мира, заключенного между Ватиканом и Италией и сменившего без малого шестьдесят лет «холодной войны», что началась из-за ликвидации Папской области и отторжения всех земель, подвластных ранее только одному понтифику, в пользу объединенного под скипетром Савойской династии королевства.
– Ничего важного, – ответил я.
– О том, что кончина Адриана окутана тайной, – продолжил Дюклер, – заговорили сразу, как только стало известно, что пресс-секретарь, камерленго, декан кардинальской коллегии и лейб-медик папы вернулись из Кастель Гандольфо. Поделитесь той информацией, что вы заполучили!
