Юлия Алейникова - Ангел Смерти
Глава 15
Елена Сергеевна сидела дома. Она никак не могла пересилить себя и выйти на работу. С каждым днем она все с бо́льшим удивлением осознавала, что после смерти Толи жизнь ей стала словно неинтересна. Она опустилась, перестала следить за собой, целыми днями ходила по квартире в халате, чего раньше никогда не допускала, забывала причесаться, ничего не готовила и не убиралась. Дочка Полина старалась, как могла, помочь матери, но в двенадцать лет привыкшая к полному пансиону девочка плохо справлялась с хозяйством. Никита взял на себя походы по магазинам, но из продуктов он мог купить только хлеб, молоко, йогурты и макароны. Родственников и знакомых они к себе не пускали под разными благовидными предлогами. Видеть в квартире чужих никому не хотелось. Даже бабушки с дедушками, рвавшиеся утешить вдову и внуков и помочь по хозяйству, получали вежливые, но твердые отказы. Потеряв отца, семья словно сплотила тесные ряды, чтобы научиться выживать самостоятельно, и хотя со дня его смерти прошло всего пять дней, для семьи они превратились в пять столетий новой эпохи.
Елена поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет из школы Никиту, его присутствие успокаивало ее, вселяло надежду: теперь он стал главным мужчиной в доме. Незаметно для себя она переложила на сына решение некоторых вопросов: сначала она просто советовалась с ним, а потом стала перекладывать на него эту обязанность.
Вчера они вместе ходили к нотариусу, советовались по поводу наследства. А потом думали – как им жить и на что до его получения? Ведь впереди были полтора учебных месяца, с репетиторами и тренировками, а потом – летние каникулы. Но самое главное – похороны. Ведь их надо оплатить!
Нотариус объяснила, что Лена имеет право получить в банке сумму на похороны мужа, не дожидаясь истечения шести месяцев, но для этого нужна была сберегательная книжка или другие банковские документы. Но все это хранилось у мужа на работе, ни номера счета, ни даже номера отделения банка, в котором он был открыт, Лена не знала. Она пребывала в полнейшей растерянности.
– Никита, что же нам теперь делать? Я никогда не занимала в долг, это унизительно, – глядя на сына жалкими, беспомощными глазами, спрашивала Лена, когда они, вернувшись домой, сидели в гостиной.
Лена была бледна, под глазами у нее залегли синие глубокие тени, а она даже не посчитала нужным накраситься. Да и прическа ее больше напоминала колтун, чем укладку.
Никите было пронзительно жаль мать, но временами она начинала его страшно сердить. Раскисла, как кисель, размякла! По-настоящему сильные натуры не пасуют перед потерями и трудностями, они лишь становятся крепче! Как он! Никита стеснялся себе в этом признаться, но он гордился тем, как повел себя после смерти отца. Достойно. По-мужски. Да и Полина молодец. Держится, не ноет. Хотя Никита и слышал, как сестра несколько раз плакала по ночам, но она никогда не показывала своих слез ни ему, ни матери. И правильно! А мать надо встряхнуть. Только пока что он не придумал, как это сделать.
– Мы должны позвонить отцу на работу, – сдержанно ответил он на вопрос матери, стараясь никак не проявить раздражение. – Пока Кайса не уволилась или посторонние в сейф не залезли. Просто подъехать и забрать документы.
– Правильно! – обрадовалась Лена, даже удивительно, что такая простая, очевидная мысль не пришла ей в голову.
– Только давай договоримся, что прежде, чем идти в больницу, ты приведешь себя в порядок. Дальше так продолжаться не может! – решительно, почти повелительно заявил Никита. – Посмотри на себя в зеркало, это недопустимо! Отец бы со стыда сгорел.
– Отец?! – вдруг вспыхнула Лена и, сама не ожидая, вдруг выплеснула то, что поклялась навсегда скрыть от детей: – У твоего отца, между прочим, была любовница, и он не сгорел от стыда, демонстрируя свои с ней отношения всей больнице!
Выплюнув эту злую, отвратительную истину, Лена испугалась. Она вскинула к лицу руки и прикрыла рот. Но было уже поздно.
На лице сына застыло выражение глубочайшего шока и неверия.
– У отца – что? – переспросил он, сощурив глаза и побледнев.
– Прости! – вскочила с места Лена. – Это я так ляпнула, не подумав! От горя!
– Нет! Я знал: что-то происходит. В последнее время у вас с отцом что-то не ладилось. Мы с Полиной знали, – задумчиво проговорил Никита. – Почему ты ему позволила так поступить с тобой? Почему ты его простила? – после короткой паузы, за время которой его лицо словно подернулось инеем, спросил он.
Лена едва удержалась, чтобы не выпалить: «Я не простила и не стерпела». Но вовремя спохватилась. Хватит с сына ее откровений.
– Для меня это было как гром среди ясного неба. Я просто не поверила, когда он сказал, что хочет уйти, думала, это шутка, розыгрыш, а потом узнала о той женщине, – понурив голову, объяснила Лена, но тут ее вдруг охватила паника. – Господи! Ты не должен никому об этом говорить, иначе меня арестуют!
– Арестуют?! ТЫ УБИЛА ПАПУ?! – Глаза у Никиты стали неестественно огромными, а голос превратился в хриплый шепот.
– Нет! Нет, конечно! Но у меня был мотив, и я – вот она, на месте, меня не надо искать, у меня нет алиби, на меня легко все свалить. Пока они думают, что я не знала о разводе, мне ничто не грозит, – торопливо попыталась объяснить Лена.
Никита слушал, нахмурив брови, словно взвешивая каждое ее слово.
– Но ведь они узнают о разводе, – спустя три мучительных минуты произнес он.
– Это неважно. Они не смогут доказать, что я знала об этом, потому что я ни словом, ни взглядом никому ни разу не подала виду, что у нас что-то происходит. Все подтвердят, что мы с отцом были безоблачно счастливы.
– Ты уверена? Ведь я же так не считал, – с сомнением спросил Никита.
– А Полина? – с надеждой спросила Елена.
– Думаю, нет. Мы об этом никогда не говорили.
– Значит, все в порядке. А теперь надо позвонить Кайсе Робертовне и забрать из сейфа сберкнижку. – И Елена решительно направилась к телефону. Небольшая нервная встряска подействовала на нее позитивно.
– Сожалею, Елена Сергеевна, – проговорила после приветствия Кайса Робертовна, – но вчера у нас была полиция, и этот полицейский, Андрей Петрович, кажется, вскрыл сейф и изъял все его содержимое.
– Как же так? А сберкнижка?! – Елена просто не знала, что и думать.
– Они забрали с собой все содержимое, – повторила Кайса Робертовна. – Я была понятой и видела, что, помимо сберкнижки, в сейфе хранились несколько банковских карт. Как сказал полицейский, две из них были выданы иностранными банками.
– Иностранными банками?! Но откуда они у Анатолия?..
– Не имею представления, но, думаю, вам лучше обратиться в полицию и выяснить, что именно они там нашли. Ведь это ваше с Анатолием Игоревичем совместное имущество. И они обязаны вам его вернуть, – с нажимом закончила Кайса Робертовна, словно уже точно знала, что возвращать его не захотят.
– Да, да. Конечно… – кивнула Елена, чье недавнее оживление вновь грозило смениться подавленной растерянностью. – Спасибо за совет. Всего доброго… Полиция забрала все наши деньги, – обернулась она к сыну.
– Как это?!
– Они вскрыли сейф и все забрали. Кайса Робертовна сказала, что там были карточки иностранных банков. Что это значит?
– Что у него были там деньги? – вопросом на вопрос ответил Никита.
– Да, но откуда?!
– А откуда у него взялась любовница? Как ты могла ничего не замечать так долго?! Сколько времени он изменял тебе?! – Никита почувствовал, что в нем снова поднимается волна раздражения.
– Никита, как ты можешь?! – На лице матери появилось столь свойственное ей прежде чопорное выражение лица.
– Оставь ты это лицемерие! – отмахнулся Никита. – Кайса права, надо немедленно идти в полицию и выяснить, что именно они изъяли и на каком основании, а еще неплохо было бы найти стоящего адвоката. Только ему платить надо, – поделился с ней своими не по-детски обстоятельными размышлениями Никита.
– Можно пригласить отцовскую любовницу, может, она сделает нам по-родственному скидку! – фыркнула Елена и уже во второй раз за время их разговора пожалела о сказанном. Видимо, нервы у нее совершенно разболтались, если она позволяет себе подобное поведение! Ей надо собраться, взять себя в руки, встряхнуться. Вспомнить о том, кто она!
Елене вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь дал ей пощечину, вывел из омута вялой, беспомощной, унизительной апатии.
– Мне надо прийти в себя, – сказала она вслух. – Я должна взять себя в руки. Сейчас я пойду и приведу себя в порядок. Я слабовольная, бесхребетная тряпка! Жалкая и отвратительная! Мне надо прийти в себя.
– Да уж, было бы неплохо, если бы ты сделала над собой усилие и взялась за ум, – сухо посоветовал Никита, с сомнением глядя на мать. Ему отчего-то стало казаться, что она уже никогда не оправится и не станет прежней.
Елена вошла к себе в комнату и встала перед зеркалом. Она пыталась пробудить в себе прежние чувства и устремления, когда в квартире раздалась мелодичная трель телефонного звонка. Она не пошевелилась. Никита ответит.
