Марина Серова - Месть в кредит
– Татьяна? С вами все в порядке? Позвонил капитан Сорокин, сообщил, что вы собирались с ним на задержание, но так и не явились. Он начал беспокоиться. Вы одна в чужом городе. Мало ли что может случиться. Когда он позвонил, я был как раз у Валентина. Услышал новость, что вы пропали, поехал в гостиницу. Там сказали, что вы не ночевали в номере. Я помчался искать вас по всем больницам. Я даже морги все обзвонил! Почему ваш номер не отвечал?
Эту тираду я выслушала от Потоцкого. На этот раз он был настроен получить ответ на каждый свой вопрос. Вздохнув, я спрятала кости в мешочек и сунула его в сумочку. Придется с откровениями повременить. Сейчас важнее придумать, как бы половчее соврать Потоцкому, чтобы и дурой не выглядеть, и правду не выдавать. Набрав в легкие побольше воздуха, я выпалила:
– Лучше поговорим при встрече. Через полчаса в ресторане гостиницы, идет?
И не дав собеседнику возможности возразить, быстренько прервала связь. Итак, я выиграла фору в тридцать минут. За это время нужно придумать более или менее стройную версию, почему меня не было в номере и отчего на моем телефоне сорок два пропущенных вызова! Давай, Танюша, дерзай. Потренируй фантазию.
Глава 6
– Шнурок, шнурок. Ну да, помню. У Андрея на шее всегда серебряный амулет висел. Как раз на черном шнурке. А уж на этом или на каком другом, этого я вам сказать не могу, – Потоцкий внимательно разглядывал вещицу, найденную в квартире покойного.
Вот уже час мы сидели в ресторане при гостинице, обсуждая текущие дела. Правда, сначала мне пришлось выслушать целую речь о том, как «…некрасиво оставлять в неведении о своем местонахождении тех людей, которые несут за тебя ответственность…». Я тут же озвучила свежесочиненную версию. Пришлось сочинить, что всю ночь сидела в засаде, выслеживая подозреваемого. Потоцкий тут же оживился, принялся выпытывать подробности, задним числом беспокоиться, не опасно ли это – сидеть в засаде.
После такого неподдельного интереса пришлось давать полный отчет о проделанной работе, дабы удовлетворить любопытство клиента. Я старалась не слишком увлекаться сочинением «подробностей расследования» и рассказала о появлении в деле некоего субъекта, подозреваемого в причастности к убийству, умолчав о некоторых деталях. В целом получилось не так уж плохо.
Потоцкий доложил о несанкционированном проникновении в квартиру Губанова неизвестных. Рассказал о недовольстве Радукевича, которому о моей необязательности доложил капитан Сорокин. Выяснить у Потоцкого, на кого охотился Сорокин, не удалось по той простой причине, что он сам об этом не знал. И тогда я предъявила ему шнурок, надеясь, что хоть про эту находку он что-то знает. Потоцкий оправдал мои ожидания на все сто процентов. Он видел шнурок у покойного на шее! Видел он и амулет.
– Сможете описать амулет? – попросила я, забирая улику у Потоцкого. – Постарайтесь вспомнить, что это было. Откуда он появился, и не упоминал ли Губанов о его пропаже незадолго до смерти? Короче, меня интересует все, что касается этого амулета и шнурка.
– А чем он так знаменит? – шутливо споросил Потоцкий.
– Всего я вам сказать не могу, Егор, вы уж простите. Но поверьте, эти сведения крайне важны для успешного окончания расследования, – как можно тверже произнесла я.
– Хорошо, хорошо. Если нельзя говорить, я настаивать не буду. Главное ведь результат, верно? – поспешил заверить меня Потоцкий. – А что касается того украшения, что Андрей носил, то сведений о нем у меня не так уж и много. Андрей носил его всегда. По крайней мере, я довольно часто видел на нем этот шнурок с серебряной подвеской, с тех пор как мы познакомились.
– Что это было за украшение? – спросила я. – Как выглядело?
– Это была монетка. Вернее, форма украшения напоминала монету диаметром сантиметра в три, не больше. Только она была не цельнолитая, а вся дырявая какая-то. Сделана так. Андрей называл ее талисманом. На удачу, – попытался описать амулет Потоцкий.
– Нарисовать сможете? – спросила я.
– Попытаться можно, – согласился Потоцкий.
Я положила перед ним свой блокнот, сунула в руку ручку, и внимательно следила за работой, пока Потоцкий пытался воспроизвести внешний вид амулета Губанова.
– Тут вроде бы дырочки выбиты были. А вот тут, в центре, будто треугольник. И тоже продырявлен весь. А больше я ничего не помню, – закончив рисовать, заявил он.
– Думаю, и этого будет достаточно, – ответила я и тут же спросила: – Вы так хорошо запомнили, как выглядит амулет, как это вышло?
– Все из-за привычки, – пояснил Потоцкий. – У Андрея привычка была, он свой талисман постоянно из-за пазухи вытаскивал, когда решение принять собирался. Вроде бы он, этот талисман, трудные вопросы помогал решить. Мы ж с Андреем не один день знакомы, успел насмотреться. Ну и запомнил, естественно.
– Не помните, когда Губанов приходил к Радукевичу в последний раз, амулет был при нем? – спросила я.
– Да. Точно при нем, – немного подумав, уверенно заявил Потоцкий. – Он во время разговора нервничал сильно. Мы все тогда нервничали. Так Андрей свой медальон задергал. Я даже предостерег его, чтобы он успокоился, иначе оборвет веревку и потеряет безделушку. А Андрей на меня рассердился. Это у тебя, говорит, безделушки, а у меня – символ моего благополучия. Раз с шеи снял, так теперь разгребать приходится. Это он о том случае с дротиком. В тот день он талисман дома забыл. То ли в ванной снял, то ли с одеждой стянул.
– А откуда он у него появился, не знаете? – попыталась выяснить я.
– Вот чего не знаю, того не знаю. По-моему, он привез его с места службы, когда комиссовался, – ответил Потоцкий.
– А сюда он сразу после армейской службы прибыл? – уточнила я.
– Думаю, да. Мы не сразу стали общаться. Сначала Губанову нужно было на ноги встать. В плане бизнеса. А уж потом друзей в этих кругах заводить.
– Как произошло ваше знакомство? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Увлечение охотой нас свело. Валентин тоже любитель на свежем воздухе пострелять. Как-то так вышло, что мы стали одно и то же охотничье угодье посещать, ну и сошлись. А потом и бизнес закрутился. Жаль, что неудачно, – ответил Потоцкий.
Я вздохнула и примолкла. Моя версия о том, что парень с «уазиком» возвращался в квартиру за шнурком, не подтвердилась. Шнурок принадлежал убитому Губанову. Мой ночной рейд ничего не принес, кроме травмы головы и упущенной возможности наладить доверительные отношения с капитаном Сорокиным. Все, нужно переключить свое внимание на другие, не менее существенные факты, касающиеся этого дела. Взять хотя бы личность дебошира. Я даже не приступала к его поискам, а между тем я абсолютно уверена, что бугай причастен к краже денег. И откуда взялся дротик, я тоже пока не выясняла, а ведь это с его помощью вору удалось нейтрализовать не абы кого, а бывшего военного. Человека с армейской подготовкой. Интересно, Губанов бывал в «горячих точках», участвовал в настоящих военных операциях? Надо бы этот вопрос выяснить. Может, само по себе это знание и не поможет раскрыть имя убийцы, но хотя бы поможет составить его характеристику.
А сейчас надо сходить на поклон к капитану Сорокину. Все-таки нехорошо не выполнять своих обещаний. Да еще и людей разочаровывать. Капитан надеялся похвастаться передо мной своими умениями, а я взяла и проспала. Ну не свинство ли? Мне же самой не терпелось узнать имя задержанного. А вдруг это наш бугай? Было бы недурно пообщаться с ним. Думать о том, что в камере у капитана может сидеть парнишка с «УАЗом», не хотелось. Потоцкий давным-давно что-то говорил, но я его не слушала. Мысли мои вновь вернулись к парню из квартиры Губанова. Кто он? Хладнокровный убийца или запутавшийся человек, впервые решившийся на такое? Разум соглашался с первым доводом, интуиция же твердила, что верен второй вариант.
– Простите, Егор, но мне пора. Хочу поехать к капитану Сорокину, – произнесла я, вставая. – Может, удастся поговорить с подозреваемым, которого они сегодня собирались задерживать. А нет, так хоть извинения принесу.
– Вы уж принесите, Татьяна. А то этот Сорокин по всей округе растрезвонит, какие у Радукевича помощники безалаберные. А Валентин критику совсем не терпит. А напрасную и подавно. Боюсь, не выдержит и заявит, что вы ему никто. Тогда весь наш план насмарку, – произнес Потоцкий.
– Не сомневайтесь, все будет хорошо, – пообещала я, прощаясь.
А ведь верно! В глазах капитана Сорокина я являюсь официальным представителем Радукевича. Его личным помощником. И вот этот помощник берет и игнорирует «царское» предложение капитана. Да, нехорошо получилось.
* * *Капитан Сорокин принял меня довольно приветливо. Я даже удивилась. Вроде извиниться еще не успела, а он уже сама любезность. Может, Потоцкий преувеличил степень расстройства капитана моим отсутствием на задержании? Сейчас проверим. Я вежливо улыбнулась и спросила:
