Дмитрий Вересов - Карта императрицы
Предположение, конечно, дикое, Дмитрию Андреевичу, судя по всему, нет никакого дела до истории и ее проблем. Зачем ему поджигать дворец, где хранятся личные вещи Петра? Но, в любом случае, Муре показалось странным то обстоятельство, что они встретили господина Формозова в такой удаленной части города, в заброшенном парке.
После визита доктора Коровкина настроение у младшей дочери профессора Муромцева значительно улучшилось. И она решила съездить в Публичную библиотеку. Да, лекции сегодня она пропустила! Но почему бы не позаниматься самостоятельно?
Мура спустилась по лестнице и остановилась на тротуаре. Она подняла лицо вверх, навстречу теплым солнечным лучам, кликнула извозчика и велела медленно ехать на Невский.
Вспухшая, с плывущими по широкому голубому пространству обломками сверкающих льдин, с множеством чаек, реющих над юркими лодчонками и натужно тарахтящими судами, Нева выглядела торжественной и грозной. Победоносно сияли влажным весенним золотом могучий купол Исаакия, стройная, уносящаяся в голубую высь игла Адмиралтейства.
— А что, братец, — спросила Мура извозчика, когда тот остановился на повороте, пережидая, пока мимо прогромыхает темно-синяя конка, влекомая сивыми лошадками, — слышал ли ты что-нибудь об ожившем призраке императора Петра?
— Как же, барышня, слыхал, — охотно отозвался пожилой извозчик, — да уж пора Антихристу явиться, пора… Так и в писании сказано, что явится он и прольется кровь человеческая…
— А слыхал ли ты про арапчонка? — спросила Мура.
— И об нем слыхал. — Извозчик повернул к Муре обветренное лицо, на котором выделялись желтые, изъеденные пылью глаза.
— А что, в священном писании и об арапчонке сказано? — улыбнулась Мура.
— Антихрист зловреден и коварен, — ответил строго извозчик, — всей бездны зла его вместить и священная книга не может… А вы, милая барышня, вблизи Народного дома не гуляйте — слух прошел, скоро в зоологическом саду тигров и львов выпустят на свободу…
Лошадь тронулась легкой рысцой с приятным ритмическим цокотом подков о булыжную мостовую. Она помахивала головой, иногда брызгала пеной, от запаха ее пота у Муры щекотало в носу. Мура тряхнула головкой и повернулась налево.
Сердце ее забилось учащенно. Чуть позади стоял открытый фаэтон в английской запряжке с грумом в цилиндре: на мягких кожаных сиденьях расположились… фрейлина Багреева и Илья Холомков. Мура хотела отвернуться, но не смогла. Ощущая приливший к щекам румянец, смотрела она на молодых людей. Илья Михайлович держал маленькую ручку, обтянутую белой лайковой перчаткой, — едва заметные движения его пальцев что-то сообщали девичьей ручке… Катя Багреева зачарованно смотрела на русоголового красавца.
Наконец Мура отвернулась, и ее коляска двинулась на Садовую. Хорошо, что молодые люди ее не заметили! Направляясь к дверям Публичной библиотеки, Мура вздохнула с облегчением: значит, не отнимет эта фрейлина у Брунгильды милого Клима Кирилловича! «Нет, он наш навсегда», — поднимаясь по пологой светлой лестнице, напевала она про себя в такт шагам.
В Публичной библиотеке весной работать приятнее, чем зимой. Сквозь огромные высокие окна виден оживающий белый свет, верхушки чуть тронутых зеленым флером деревьев, летучие облачка… На них можно смотреть долго-долго. И в сочетании с запахами книжной пыли, рассыхающегося паркета и дерева шкафов и полок, с приглушенным светом настольных ламп это ощущение вызывало необыкновенный прилив сил.
Разложив книги на зеленом сукне широкого письменного стола, Мура жадно просматривала страницы книг, выписанных из фонда.
Зачем Петр Великий убил своего родного сына? Историки пишут, что Алексей Петрович был темен лицом, не в отца пошел. Но и не в мать, Евдокию Лопухину. Так в кого же? Темна лицом была и его кузина — та, что стала потом императрицей Анной Иоанновной, то есть дочь Ивана, брата Петра Великого. Что-то здесь не то… А может быть, Алексей и не был сыном Петра Великого? Тогда чьим же сыном он был? И почему отрекался от престола?
На момент смерти Петр мог назначить своего преемника: либо жену Екатерину, либо внука Петра, но не сделал ни того, ни другого. Почему? Создается ощущение, что царевич Алексей с матерью, царь Иван с дочерью Анной Иоанновной, сын Алексея царевич Петр — представители одной династии… А Петр Великий вместе с полковой маркитанткой Мартой Скавронской и гипотетическим внуком — другая… Так, может быть, Петр действительно не законный император России?
Мура тяжело вздохнула. Она не заметила, как быстро пролетело время. Зал опустел. Она глянула в проем окна — и ничего, кроме синей темноты, не увидела. На часах — скоро девять, мама, наверное, беспокоится.
Она вышла на Невский. Не успела пройти и пятидесяти шагов, как ее едва не сбил мчавшийся навстречу верзила с развевающимся шарфом на шее.
Толкнув Муру, мужчина на бегу обернулся. Сиреневый, трепещущий свет фонаря упал на его костистое лицо, и Мура увидела полубезумный взгляд Романа Закряжного: рот его был открыт в беззвучном вопле. Он бросился к висящему на стене дома пожарному ящику и судорожно дернул находившуюся снизу рукоятку, в момент сорвав укрепленный и припечатанный к ней шнур, и тут же стал бешено вращать ее. Мура видела, как за стеклом пожарного ящика задвигалось колесо: в полицейскую часть подавался сигнал о пожаре.
И тут же вздрогнула: перекрывая шум движущихся экипажей и скрежет резко затормозившей у Аничкова моста конки, над Невским полетел истошный хриплый вопль:
— Караул! Спасите! Помогите! Пожар! Горит Аничков дворец!
Глава 16
Карл Иванович Вирхов был в ужасе! В самом центре столицы Российской империи, в хорошо охраняемых апартаментах Вдовствующей Императрицы — возгорается парадный зал вместе с освященным портретом императора Петра Великого!
Конечно, он, судебный следователь Вирхов, и сыскная полиция не бездействовали все эти дни — были приняты меры, чтобы обезопасить помещения, в которых размещены холсты Закряжного, но кому могло прийти в голову, что наглость поджигательницы настолько велика, что она покусится на императорскую резиденцию!..
Пожар в Аничковом произвел переполох в столице. На место происшествия прибыли городские пожарные команды, возглавляемые брандмайором, градоначальник в сопровождении высших полицейских чинов, начальник сыскной, прокурор, эксперты и фотографы, представители дворцового ведомства.
Усилия городской пожарной команды, руководимой громкоголосым брандмайором, потребовались лишь для того, чтобы предотвратить распространение огня и дыма по старинным дымоходам и вентиляционным коробкам, так как хорошо сработали дворцовая охрана и пожарные: учуяв запах дыма, местная обслуга не растерялась — и, ворвавшись в парадный зал, сорвала с окон плотные шторы и с их помощью сбила огонь, охвативший портрет и часть наборного паркета, устилавшего пол.
Карл Иванович Вирхов, затерявшийся среди высокопоставленных чиновников, нервничал: скопление такого количества ничего не понимающих в следственном деле людей неизбежно вело к тому, что важные улики могут быть уничтожены. Правда, по распоряжению градоначальника дворец плотно оцепила полиция, и весьма кстати — толпа зевак все росла. Преступник, если он еще скрывался на территории прилегающего сада, не сможет выскользнуть за пределы оцепления.
Вирхов внимательно вслушивался в сумбурные объяснения дворцовой челяди. Ему удалось вклиниться в бестолковое дознание, которое вели начальствующие лица, и со своим вопросом. Его интересовало, не принимал ли кто из обитателей дворца в отсутствии Вдовствующей Императрицы каких-нибудь подозрительных богомолок, странниц, побирушек… Поняв, что допросить толком ему никого сейчас не удастся, Вирхов занялся изучением места происшествия и кивком пригласил сопровождавшего его помощника Тернова присоединиться к нему.
Зал располагался на втором этаже, попасть в него можно было либо по парадной лестнице, либо через внутренние покои. Но входная дверь и комнаты надлежащим образом охранялись, замки нигде не повреждены. Впрочем, из-за переполоха, вызванного пожаром, проверить это утверждение не представлялось возможным. Окна зала выходили на Невский, и проникнуть через них тренированному человеку не составляло труда. Закрытые шпингалеты ничего не значили, у поджигателя мог быть сообщник во дворце, позволивший ему ускользнуть. Никаких следов дамских ножек на подоконниках Вирхов не обнаружил, хотя прибег к помощи сильной лупы. Впрочем, версий могло быть несколько: простая халатность, поджигатель из своих, поджигатель посторонний.
Вирхов вплотную приблизился к выгоревшей стене. От портрета, с таким тщанием исполненного Романом Закряжным, практически не осталось ничего, сильно пострадал и драгоценный паркет. Характер распространения огня, по его мнению, совпадавшему с мнением брандмайора, соответствовал умышленному поджогу — скорее всего, злоумышленница плеснула керосином на портрет, а остатки жидкости вылила на пол, потом подожгла с помощью спичек. Следы керосина фигурировали и в других делах о поджогах: в Воспитательном доме, в помещениях Дамского кружка… Кто должен был стать жертвой поджигателя: Закряжный с его портретами или, упаси Бог, Мария Федоровна, Вирхов все еще не знал.
