Иори Фудзивара - Тьма на ладони
— Ладно! С ребрами закончили. Дальше возиться нет времени. Займемся позвоночником. Не волнуйся, я знаю, как это делается.
Было бы куда — его глаза расширились бы еще больше. Но больше было некуда. Я вгляделся в его перекошенное лицо. Запредельный ужас. Нечеловеческое напряжение. Нерешительность. Все смешалось на этом лице. Сколько раз я уже это видел…
И в этот миг странная белая пустота залила все вокруг. В голове пронеслось сразу все, что произошло. Очень быстро, за какие-то две или три секунды. Но достаточно, чтобы я сам себе поразился. Что я делаю? Что уже натворил? Мои руки двигались сами, я ни о чем не думал. Но разве я не знал, что будет, когда шел к стройплощадке?
Рука сама отпустила его. И тут же закружилась голова. Я надеялся, что снова справлюсь с собой, — но приступа такой слабости у меня еще не было никогда в жизни.
— Считай, что тебе повезло… — успел пробормотать я.
Затем его лицо расплылось и исчезло. Меня повело куда-то вбок. Асфальт приблизился к глазам и заполнил собою весь мир. Шершавый асфальт, воняющий сыростью. Асфальт, по которому бежал какой-то луч света. Не в силах крикнуть, я смотрел на этот луч и вспоминал черно-белую рябь аналоговой видеозаписи. И это было последнее, что я помнил, перед тем как память оборвалась.
Воздух дрожал.
Несколько секунд ушло на то, чтоб открыть глаза. Первое, что я увидел, — старое знакомое пятно на потолке. Я наконец-то дома. Лежу в своей постели. Голова в испарине. Жду, пока в этой голове прояснится. Слышится слабый шум кондиционера. Так вот почему дрожит воздух…
Я замечаю, что в комнате что-то не так. Что?
С трудом поворачиваю голову.
Рядом Охара. Положила локти ко мне на постель. Сидит в своем черном костюмчике, черной же блузке и глядит на меня, подперев подбородок ладонями. На секунду ее лицо расплывается, затем снова становится четким. Она улыбается:
— Ну что, проснулись?
С моей головы что-то падает. Мокрое полотенце со льдом. Ее рука тянется куда-то и водружает его обратно мне на лоб.
На стене за ее спиною часы. Двенадцать с чем-то. Значит, с тех пор, как я вырубился, не прошло и часа? Впрочем, рот открыть я моту. Пробую заговорить, но из меня вылетают какие-то хрипы.
— Охара…
— Что такое?
— Ты знаешь, что мои мозги иногда превращаются в соевый творог?
— Да у вас они постоянно такие. Что значит «иногда»?
— Ну… Это когда я вообще не понимаю, что вокруг происходит. Вот, например… Ты что здесь делаешь?
— Жду ваших объяснений. Я ведь тоже ничего не понимаю.
— Ну, тогда ты первая объясняй… Как я здесь оказался?
Она засмеялась и рассказала. По ее словам, выходило следующее.
Спускаясь по лестнице, она решила-таки вести себя так, как я ей сказал. Возможно, это последнее распоряжение ее безумного шефа. И выполнить его нетрудно. Думая об этом, она вошла в бар.
Удивленным хозяевам она сообщила, что отправила больного шефа домой, а сама решила выпить еще немного. Завязалась беседа, но Охара продолжала следить за временем. Когда прошло минут пятнадцать — половина назначенного мною срока, — Нами-тян вдруг спросила ее, зачем она так часто глядит на часы. И она рассказала.
— Вот дурашка! — звонко рассмеялась Нами-тян. — Ты всегда веришь в то, что тебе мужики говорят? Все, что болтают мужики за сорок, надо делить надвое. То есть сейчас — самое время! Интересно же, пошли посмотрим! И Майка возьмем для безопасности.
Поднявшись на улицу, они увидели, что на земле корчатся сразу несколько человек.
— Ну и картинка! — протянул Майк. — Полный сюр…
Когда он подошел к нам, лежавшие, не считая меня, принялись кое-как подниматься. Очень медленно и совсем не агрессивно. Ни слова не говоря, двое молодых взвалили на себя третьего, постарше, и заплетающимися ногами побрели прочь. Когда они исчезли за поворотом, на земле остался лишь я один.
— Я хотела сразу «скорую» вызвать. Но Майк отсоветовал: дескать, это может вам не понравиться. Он тут же вас осмотрел и сказал, что тревожиться нечего. Что вы просто физически очень перенапряглись при такой температуре и отключились на время. И тогда я повезла вас домой.
— Что, одна справилась?
— Скажете тоже! Какое же такси посадит девушку с такой бездыханной тушей на спине? Конечно, Майк помогал! Сказал, что примерно понял, что там произошло.
— И что он понял?
— Что вы сделали из них бефстроганов. А что, шеф, вы правда так классно деретесь?
— Да нет, просто ребята на стройплощадке ноги себе переломали. Я всегда говорил, что эти ночные работы до добра не доведут. О пешеходах совсем заботиться перестали.
Она рассмеялась.
— Ну а потом что?
— Ну потом мы дотащили вас на третий этаж, положили в постель. Тут Майк сказал, что у него работы полно, и уехал.
— Надо же. Странный тип. Я и в бар-то их всего второй раз заглянул… А что он еще говорил?
— Ну, оглядел вашу квартирку, покачал головой и проворчал, что никогда еще не видел, чтобы люди жили так незатейливо… Как вам не стыдно называть его странным типом? Вы были как тюфяк раскаленный, а он вас на третий этаж заволок… Вы знаете, что у вас температура за сорок?
Она достала откуда-то градусник и поднесла к моим глазам экранчик с электронными цифрами. Я вспомнил, что недавно купил его сам.
— Ты что, карманы мои выворачивала?
— Ну конечно, а вы как думали? Как бы мы без ключа в квартиру попали? Вам еще повезло, что у меня в блокноте ваш адрес записан.
Я вздохнул:
— Ну ясно. Благодарю…
— Что-то не похоже, будто вы благодарны.
— Извини, если так послышалось. Но на самом деле довезти до дому было достаточно. Езжай-ка теперь домой, а то еще от меня заразишься. Если температура за сорок — значит, наверняка зараза какая-то. Мне так врач на работе сказал.
— Не волнуйтесь. У меня иммунитет крепкий.
— Все равно. Тебе здесь сидеть больше незачем.
— Как вам не стыдно! Я вам все рассказала. Теперь ваша очередь. Что это за «последнее задание»? Вы же обещали как-нибудь рассказать. И где это «как-нибудь»? Просто свинство так с людьми обращаться, даже и с подчиненными!
— Эй. А ты понимаешь, что находишься в квартире у одинокого мужчины? Подумай о времени. Уже ночь на дворе.
— Глупости! Я не в квартире одинокого мужчины, а у больного в одноместной палате. А намеки у вас… — она оглядела комнату, — такие же незатейливые, как жилье.
Крыть было нечем. Из электроприборов в квартире имелись только факс, телевизор и холодильник. Кондиционер уже висел на стене, когда я сюда заселялся. Прачечная за углом, так что стиральная машина тоже отсутствовала. А из мебели — только кровать.
— Оставь мою жизнь в покое. Лучше своей займись. Твой муж небось уже там с ума сходит.
— Ну вот, шеф! Вы уже наполовину не салариман…
— В смысле?
— Это вы мне о времени говорите? И вам не совестно? Я из-за вас, между прочим, ночами вкалываю и надбавок не требую! Кто об этом забывает то и дело — я или вы?
Я вдруг впервые задумался. А ведь верно. Никогда еще мне не приходило в голову разделять сотрудников на мужчин и женщин.Когда снимался очередной ролик, мы засиживались в студии до рассвета, но Охара ни разу не возразила. И когда я от усталости с ног валился, она продолжала вкалывать как заведенная. Последние наши съемки «Антика» задержались до четырех утра. И они с помощником режиссера обдували стакан с «Антиком» изморосью от сухого льда для создания «образа свежести и прохлады». Я даже помню, как при взгляде на ее жизнерадостную фигурку вдруг подумал о том, что уже никогда не буду так молод…
Полотенце опять сползло с головы. Она снова протянула руку, разровняла лед в полотенце и вернула компресс на лоб. От приятной прохлады голова успокаивалась. Я поймал себя на мысли, что так за мной еще сроду никто не ухаживал.
— Что ты хочешь услышать? — спросил я.
— Все, — потребовала она.
Сам не знаю, что заставило меня подчиниться. Наверное, температура, не иначе. И только? А может, ее глаза, сверкавшие любопытством у края моей постели. А может, хотя бы перед увольнением мне захотелось ее за все отблагодарить. Ну или просто представил, как они с Майком тащили меня в квартиру. Не знаю. Сам не пойму. Так, ничего не понимая, я и начал рассказ. О том, что случилось за последние трое суток. Все, что касалось меня самого, я сократил до минимума, но рассказал и то, о чем не сообщил Какисиме. Как догадался насчет компьютерной графики, как устраивался на работу — все по порядку. Кто-кто, а Охара должна понять. Я выбалтывал ей историю так долго, что сам испугался. Определенно, проклятая температура виновата, думал я то и дело — и все-таки не мог остановиться. А может, и не хотелось.
— Вот почему я сегодня и пришел в этот бар, — закончил я.
На весь рассказ ушло больше часа.
Охара молча слушала, склонив голову набок.
— Фантастическая история, — отозвалась она. — Самое непонятное — с этой компьютерной графикой. Зачем кому-то понадобилось делать такую запись?
