Анна Данилова - Солнце в ночном небе
– А теперь быстро... отсюда! Это же твоя подпись!
– Оля, успокойся. Сима не могла меня подставить. Уверена что с карточкой все в порядке, а ты просто нервничаешь. Успокойся и не иди так быстро, не дергайся. Господи, Оля, да мы как будто поменялись местами! Теперь не ты, а я успокаиваю тебя.
– Да уж... Ты, по-моему, слишком успокоилась, чересчур расслабилась. Ты вообще-то представляешь, в какую сумму нам обошлась эта телега? Здесь же только черта лысого не хватает!
– Ну и что? Я бросала туда все, что мне понравилось, а здесь, согласись, было из чего выбирать. Я-то сначала думала, что здесь одни продукты, а когда добралась до отдела с обувью, так и вовсе голова закружилась...
– Но все равно, согласись: с гортензиями ты переборщила.
– Ничего подобного! Я подарю их Меликсер. Стоп. Может, купим еще и живых цветов? Розы, к примеру, или вон те бледно-розовые тюльпаны?
– Умоляю тебя, Валя, остановись. Пойдем поскорее отсюда. Хотя стой, а как же мы все это донесем до дома?
– Перебежками. Вернее, поскольку я все это затеяла, то я буду относить частями, а ты жди меня у входа с тележкой, вот и все. Наш дом совсем рядом.
Они с завистью смотрели, как покупатели с нагруженными тележками укладывают все купленное в багажник своих роскошных авто.
– Да, жаль, что Меликсер решила так неожиданно укатить в Мюнхен. Но ничего страшного, зато мы остаемся совершенно одни, как говорится, без присмотра, – искренне радовалась Валентина.
– Ты вот радуешься, а меня не покидает мысль, что за все то, что для нас здесь делают, особенно за деньги, которые вдруг посыпались дождем на наши головы, нам еще придется расплачиваться...
– И кому же это, интересно, мы будем должны?
– Твоей тетке Симе, я думаю. Вот только каким образом мы будем отрабатывать все эти блага – даже представить страшно.
– Оля, жди меня здесь, я пошла. И никуда ни на шаг не отходи, прошу тебя. Очень боюсь, что мы потеряемся. Все. Жди.
И Валя, нагруженная двумя большими пакетами, двинулась в сторону выхода.
В полночь они сидели за красиво сервированным столом и ели приготовленную Ольгой индейку. Смотрели рождественские немецкие программы по телевизору и мечтали... На столе, между бутылками с шампанским, соками и ликерами, стоял горшок с пышными розовыми гортензиями.
– С Рождеством тебя, Олечка, подружка моя... – Валентина поднялась и поцеловала подругу в щеку. – Как же ты хорошо пахнешь! Как мандарин.
– Так я их уже килограмм съела, – Оля похлопала себя по плоскому животу. – Валюша, и тебя с Рождеством!
Подруги обнялись.
– Как тихо, красиво... Не так я представляла себе этот праздник. Думала, Сима будет в компании молодых людей, водка будет литься рекой, а мы окажемся в сомнительной ситуации. Кто бы мог подумать, что все получится именно так... странно. Может, пойти посмотреть почту, вдруг моя тетка еще что-нибудь придумала?
– Нет. Предлагаю оставаться на своих местах. Не хочу неожиданностей, каких-то странных видеороликов, которые непременно натолкнут нас на не самые приятные мысли. Пусть все идет, как идет. Вот разве что Люлиту надо поздравить.
– Жаль, что мы не можем позвонить родителям, поздравить их. Начнутся расспросы... Как там моя сестричка, Гера?
– Давай выпьем за ее здоровье, – предложила Ольга и разлила по бокалам шампанское.
18
Штраубинг, 1991 г.
Фрау Ульрика Хассельман шла по дорожке своего сада с букетом пылающих на солнце бордово-оранжевых бархатцев. Она шла медленно, и чем ближе становилась могила с потемневшим от времени крестом, тем сильнее билось ее больное сердце. Устремив взгляд повлажневших глаз на табличку с надписью «KLAUDIYA», она остановилась, чтобы перевести дух. Потом подошла еще ближе, присела и осторожно, словно боясь, что букет может оказаться слишком тяжелым для небольшого земляного холма, положила цветы... И тут же вздрогнула, услышав позади шаги. Медленно повернув голову, она увидела совсем рядом с собой подошедшую неслышно невестку, Сабину. Крупные капли пота выступили на лбу Ульрики, она машинально положила руку на грудь, словно успокаивая бешено колотящееся сердце.
– Сабина? Это ты? Идешь неслышно... Даже испугала меня.
– Испугала? Простите. Конечно, я не должна была так поступать. Но я вошла в дом – он оказался незапертым, смотрю, вас нет. Сразу подумала, что вы в саду, где же вам еще быть. Но я никак не могла предположить, мама, что вы до сих пор не можете забыть вашу собаку.
Сабина обняла свекровь и поцеловала ее в соленую от слез щеку.
– Мама, не стоит так убиваться. Это все-таки просто собака. Хотя, я понимаю, для вас она была настоящим другом. Я отлично помню ее – рыжий кокер-спаниель, такая ласковая и умная собака...
А через пару дней они пришли всем семейством, как обычно, на ужин. Юрген молча сел перед телевизором с отсутствующим видом, а Сабина, загадочно глядя на свекровь, вдруг поставила перед ней на стол большую корзину, прикрытую шарфом.
– Бабушка, – Ирис прижалась к ней и заглянула Ульрике в глаза, не в силах скрыть радость. – Открой, посмотри, что там.
– Да, посмотри, – Ева сморщила свой носик и подмигнула бабушке, – ну же!
Керстнер достала сигарету и закурила, уставившись в окно.
Ульрика приподняла край клетчатого шерстяного шарфа и вдруг увидела... свою маленькую Клаудию. Маленького щенка кокер-спаниеля со смешной милой мордочкой и умными веселыми карими глазками.
– Господи, Сабина, как же мило с твоей стороны! – Ульрика не верила своим глазам. Внимание снохи тронуло Ульрику до глубины души. Надо же, она не оставила без внимания этот букет, возложенный ею на могилу умершей собаки...
– Снова грязь будет в доме, – хмыкнул, не поворачивая головы, Юрген. – На стульях и диванах – шерсть, и какая-то рыжая тварь будет болтаться под ногами.
– Что ты, Юрген, – воскликнула Сабина счастливым тоном, – да это же такая радость! Жаль, что мы у себя не можем держать такое чудо, а то я бы непременно взяла именно такого щенка.
– Вот только еще одной суки в доме и не хватало, – возмутился Юрген, доставая сигареты. Керстнер, сразу же повернувшись к отцу, протянула ему свою зажигалку. – Спасибо, дочка. Ну что, вы так и будете возиться со своим щенком? Мы, кажется, ужинать пришли. И кто-то обещал утку...
В тот вечер ужин продлился недолго, Юрген почему-то нервничал. Ульрика подумала, что у него, вероятно, свидание с какой-нибудь легкомысленной девицей. Сабина сказала, что у нее полно домашних дел, надо гладить белье, Керстнер заявила, что ее давно ждут, и только Ирис с Евой явно не хотели уходить, они играли со щенком, споря, какое же ему дать имя. Остановились на Берте. Семейство ушло, в доме стало тихо. Фрау Ульрика устроила в кухне возле старого кресла место для Берты, постелив туда старое одеяло и прикрыв его шарфом Сабины, после чего перемыла посуду, накинула теплую кофту и вышла прогуляться.
– Жди меня здесь, – сказала она щенку и подмигнула, – я скоро вернусь. Вот немного подрастешь, мы отправимся с тобой гулять вдвоем, как когда-то с Клаудией.
Она вышла, заперев дом, и отправилась по привычному маршруту – мимо колбасного магазина и кондитерской, потом по Пасауэрштрассе вдоль тянущегося на целый квартал дома престарелых, размышляя о том, сколько одиноких стариков живут в этом доме, практически брошенные своими родными и близкими... Сразу за домом начиналась территория знаменитой Штраубингской тюрьмы. Ульрика, пройдя немного, вдруг остановилась и посмотрела на вышку, подумала о том, что из этой тюрьмы еще никто не сбегал и что в этом довольно мирном и симпатичном, похожем на дворец строении, скрытом наполовину шестиметровой бетонной стеной, содержатся самые опасные преступники, рецидивисты, настоящие бандиты и убийцы... Как-то не вязалось все это с тем мирным покоем, которым дышал город, с этой зеленой улицей и прогуливающимися нарядно одетыми горожанами.
Она несколько минут смотрела на вышку – ей было о чем подумать и что вспомнить.
19
Маша заглянула в комнату, где работал за компьютером Сергей, потом вошла тихонько, на цыпочках, подошла к нему сзади и обняла.
– Ты почему, малыш, не спишь? – Сергей тотчас оторвался от экрана, повернулся на стуле и обвил руками жену. – Я думал, что ты уже смотришь десятый сон.
– Не могу уснуть, все про Валю думаю. Вот отпустили девочку и ничего о ней не знаем. Она не звонит, не пишет... Неужели во всей Анталии нет ни одного интернет-кафе, чтобы можно было хотя бы прислать нам письмо?
– Ты думаешь, она живет в самом городе? Ты что, заяц, это только так говорится, что она поехала в Анталию, на самом деле ее отель находится где-нибудь в Кемере или где-то под Анталией. Я тоже думаю о Вале, но уверен, что с ней все в порядке. И не забывай, что она отправилась не одна, а с Олей, а я этой девочке вполне доверяю. Она серьезная, ответственная. Если бы что-то случилось, уж Оля бы непременно дала знать... поэтому не забивай себе голову, иди спать.
