Джайлс Блант - Сезон мошкары
— А как зовут соседей, вы помните? — спросила Делорм.
Терри покачала головой:
— Не помню. Лица их помню. Некоторые. А как их звать — еще пока нет.
Кардинал вынул фотографии Вомбата Гатри и других викинг-байкеров.
— А вот эти лица? Кто-нибудь из этих людей вам знаком?
Несколько секунд она разглядывала снимки:
— Нет. Но это ведь ничего не значит — пока что.
— А здесь, в городе, где вы остановились? Помните? — спросила Делорм.
Казалось, Терри вздрогнула, потом поморщила нос:
— Очень смутно помню. Какой-то мотель на шоссе.
— Название мотеля не припомните?
— К сожалению, нет.
Делорм подалась вперед на стуле:
— А на шоссе — там много супермаркетов, торговых точек? Или оно пустое?
— Нет, торговля там есть. И мотели есть, и коттеджи.
Кардинал покосился на Делорм.
— Судя по всему, Прибрежное, — сказал он.
— Вы можете описать мотель? — спросила Делорм.
— Не думаю, что могу.
— Ну хоть что-нибудь. И то сгодится. Например, деревянный он или кирпичный? Может быть, вы вспомните цвет…
— Я же сказала, что не помню. — Терри тронула пластырь у виска. — У меня голова болит.
— Ладно, — сказал Кардинал. — Еще два вопроса.
— А стоит? Мне было хорошо, а теперь я так паршиво себя чувствую.
— Сколько дней вы прожили в мотеле? — спросил Кардинал.
— Не знаю. Может быть, один день, а может, нет. Просто не знаю. — Она шмыгнула носом, глаза наполнились слезами.
Все это казалось — по крайней мере, скептическому взгляду Делорм — несколько наигранным. В конце концов, они же имели дело с актрисой. Но вслух Делорм лишь спросила:
— А что заставило вас приехать в Алгонкин-Бей?
— Хотела повидать моего бойфренда, Тома. Его зовут Том.
— Том, а дальше?
— Джозефсон. Том Джозефсон.
— Он живет здесь, а вы — в Ванкувере? Как же это так?
— Мы вроде как расстались. Он приехал сюда к друзьям, я их не знаю. А я приехала, чтобы уговорить его вернуться. Они живут где-то на озере. Ой, как голова болит!
— На каком озере? — спросила Делорм.
— Не знаю. На каком-то.
Озеро могло быть любым из десяти озер на площади в пятьдесят миль.
— Так или иначе, он отвез меня туда. Я провела там день. — Терри потянулась к кнопке вызова, нажала. — О боже… надо что-то принять от головы…
Кардинал тронул Делорм за плечо.
— Может, нам пока закруглиться? — сказал он. — Придем потом, когда ей станет получше.
Делорм даже не взглянула на него. Она не сводила глаз с девушки, у которой уже начала подрагивать нижняя губа.
— Что случилось на озере, Терри?
— Произошла стычка. Ссора.
— Из-за чего же вы поссорились?
— Не знаю. Из-за чего-то личного. Какое это имеет значение?
— Очень большое значение. Вам выстрелили в голову. Из-за чего произошла ссора?
— Я хотела, чтобы он вернулся со мной в Ванкувер, а он не желал, ясно? Да куда же эта чертова медсестра запропастилась?
Судя по всему, в ней закипал гнев. Делорм это было очевидно, но что-то в этой вспышке гнева ее настораживало. Была в ней какая-то демонстрация, театральность.
— И что же было потом? Вы поссорились, а потом что?
— Сержант Делорм! — остерег коллегу Кардинал.
— Том не стрелял в меня, если вы об этом. Он парень тихий. Безобиднее не бывает.
— Ну так расскажите, что произошло.
— Мы поругались, и я ушла. Шла по длинной грязной дороге. Было чертовски жарко, и эти мухи повсюду. До города далеко, и я выставила палец — поймать машину. Вторая из проезжавших мимо остановилась.
— Марка? Цвет?
— Что-то яркое. Может быть, белая или серебристая. Что-то в этом роде. Машина блестела на солнце, чуть ли не слепила глаза.
— А водитель?
— Не помню я, понятно? Он был в темных очках. Господи, леди, отстанете вы от меня наконец? Чего вы, черт возьми, ко мне привязались? У меня пуля была в голове, а вы допрашиваете меня, будто я преступница!
И, повернувшись на бок, она зарылась головой в подушку и в голос зарыдала.
Что тебе кино, подумала Делорм.
Вошла дежурная сестра. Увидев на кровати трясущуюся в рыданиях девушку, она повернулась к детективам. Гневный взгляд готов был их испепелить. Указав на дверь, она произнесла лишь одно слово:
— Вон!
— Нечего сказать, с толком поработала, — произнес Кардинал в коридоре. — Тебе следует дать премию за чуткость!
— Нам надо во что бы то ни стало выудить из нее информацию, Кардинал. Не понимаю, почему ты так с ней миндальничаешь!
— Не забудь, что мисс Тейт находится здесь в качестве жертвы. У нее огнестрельное ранение головы. Запугиванием тут ничего не добьешься. А добиться можно лишь звонком в Ванкуверскую полицию. Узнать, не объявлена ли она в розыск.
— А если ее не разыскивают?
— Пусть проверят школьные журналы, больничные записи, все, что может дать нам ключ к ее прошлому.
— Я считала, ты ей доверяешь, — заметила Делорм.
— Доверяю. Но не доверяю ее памяти.
— Веришь ее рассказам насчет ссоры? Насчет того, что поймала машину? Разве похожа она на девушку, которая станет голосовать на шоссе и согласится на предложение первого встречного?
— Могло быть и так. Если она была очень уж расстроена. Мы ведь не слишком-то ее знаем.
— А я думаю, что она сочиняет.
— Почему ты так думаешь?
— По тому, как она это рассказывала, пряча глаза. Темнила, когда ей было надо.
— Ты что, много общалась со страдающими амнезией?
— По-моему, она что-то скрывает.
По коридору к ним шел доктор Пейли.
— Уже окончили? Так рано? Может быть, зайдем в мой так называемый кабинет и поговорим?
Они прошли вслед за ним в захламленную комнату, где громоздился стол и были навалены папки. Закрыв за ними дверь, Пейли извлек откуда-то стулья, чтобы можно было сесть.
— Не понимаю, — сказала Делорм. — Вы сказали нам по телефону, что мисс Тейт на седьмом небе от счастья, что к ней вернулась память. А вышло, что наша рыженькая уклоняется от ответов, нервничает и находится в подавленном состоянии.
— «В подавленном состоянии» — это не совсем точная формулировка, — сказал доктор Пейли. Он сделал какую-то запись в папке и отложил ее в сторону. Крутанулся на стуле, чтобы сесть лицом к Делорм. — По-моему, правильнее будет сказать «в сокрушенном состоянии». Мисс Тейт перенесла ужасную травму — ей стреляли в голову, — и последствия этого она только сейчас начала осознавать.
— Но этого она даже не помнит!
— Верно. И никогда не будет помнить. Но то, что это было, она теперь знает. Знает, что кто-то пытался ее убить. И это знание въелось в нее — больше оно не улетучивается из ее памяти, как это было на прошлой неделе, — впервые у нее возникло устойчивое понимание того трудного положения, в котором она оказалась. Думаю, каждый бы на ее месте нервничал и испытывал тревогу.
На подоконник возле стола доктора сел воробей, но, с подозрением взглянув на Делорм, упорхнул.
— Наверно, вы правы, — сказал Кардинал, — и мы не хотим слишком на нее давить.
— Это было бы контрпродуктивно. В настоящий момент все ее усилия направлены на то, чтобы не утонуть, захлестнутой могучей волной самоузнавания. Возможно, ей вспоминаются вещи, о которых ей не хочется говорить. У каждого из нас в прошлом есть нечто неблаговидное. А у нее подобные воспоминания могут быть и никак не связанными с ранением в голову.
— Но ведь именно такие воспоминания подводят нас к личности ее обидчика, — сказала Делорм. — И сентиментальные соображения не должны этому препятствовать.
— Понимаю, детектив. И уверен, что с течением времени она станет более откровенной.
Делорм заглянула в свой ноутбук:
— Вот записи нашего первого разговора. Тогда вы были уверены, что с возвращением памяти она вспомнит все и сразу.
— Да. Как это ни удивительно, но обычно так и бывает. Словно ликвидировали короткое замыкание, и картина вновь осветилась.
— Но на этот раз все иначе, — заметила Делорм. — Мисс Тейт что-то помнит, а что-то и нет. Помнит, что остановилась в мотеле, а какого цвета постройка — не помнит. Не помнит, кирпичная она или деревянная. Не помнит, сколько дней там провела. Что это было на озере — помнит, а на каком именно — не помнит.
— Может быть, она и не знала названия. Привезли на какое-то из мелких озер, а названия могли и не сказать. Некоторые из таких озер вообще безымянные. А может, это один из заливов Форельного озера. Приезжий не будет знать названия.
— А утаивать что-то в этом смысле она может? — спросил Кардинал.
— Разумеется, она может что-то помнить и не хотеть вам говорить. Может придумывать, пытаясь что-то скрыть. Что же касается того, чтобы сознательно вводить вас в заблуждение, то все мы слишком плохо ее знаем и потому не можем решить, способна она на это или нет.
