Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
- Да,-кивнул Сергей,-я попытаюсь поговорить и, конечно, встречу их, но, пожалуй, вы все-таки пришлите за мной машину.
- Разумеется. Самолет садится в три пятнадцать по московскому времени, в аэропорту надо быть не позже половины четвертого. Пробок ночью нет, в общем, к трем машина будет.
- Спасибо, Егор Иванович, - слабо улыбнулся Сергей,-значит, вы считаете, у папы что-то серьезное?
- Боюсь, да. Всего доброго.
Когда дверь за ним закрылась, Сергей кинулся в кабинет и проверил цифры, записанные на бумажке. Вроде бы все правильно. Несколько минут он тупо глядел на свои записи. Он не знал, сколько может стоить партия компьютеров, но сумма казалась слишком уж солидной. И гонорар консультанта поражал своей щедростью. Однако самым удивительным было имя консультанта. Его, а вернее, ее, звали Анжела Болдянко.
Глава тридцать вторая
Очередь к стойке регистрации бизнес-класса была совсем короткой. Стас не успел прийти в себя и, когда девушка за стойкой стала задавать ему вопросы, он только открывал рот как рыба и слегка покачивал головой.
- Они пожилые люди, им тяжело стоять, сейчас они подойдут, - объяснял за него Николай, - одну минуту, - он лучезарно улыбнулся девушке, ткнул Стаса локтем в бок и зло прошептал на ухо. - Не стойте столбом, быстро уходите! Направо, к сортиру!
Стас растерянно огляделся и вдруг сорвался с места, сильно толкнул какую-то полную даму из очереди, не извинился, кинулся в нужную сторону.
- Хам! - хладнокровно заметила дама и поправила прическу.
Николай извинился за него, еще раз улыбнулся девушке и отправился за стариками.
Все эти хождения туда-сюда, по мнению генерала, должны были сбить с толку людей, которые могли следить за Стасом. Туалет находился в двух шагах от стойки регистрации. В сумке Стаса лежали шорты, темная футболка и джинсовая кепка с большим козырьком. Ему следовало, запершись в кабинке, снять свои белые штаны, яркую гавайскую рубашку, надеть шорты и футболку. Это существенно меняло его облик, а козырек кепки закрывал половину лица. Далее он должен был очень быстро перейти из зала отлетов в зал прилетов, оттуда окольными путями попасть на огромную платную стоянку у аэропорта. Там, в определенном месте, ждал его неприметный серый "Опель", который заранее взял напрокат Николай и оставил на стоянке.
Генерал не сомневался, что предполагаемые преследователи, увидев, как Николай садится в свою машину один, окончательно поверят, будто Стас улетел с родителями в Москву.
Когда обсуждался план, Николай заметил, что не так сложно узнать, зарегистрировался ли Стас, и тогда все усилия окажутся напрасными.
- Ну и отлично, - улыбнулся генерал, - пусть спрашивают. В представительстве "Аэрофлота" есть мой хороший знакомый, я его предупредил. А вообще, думаю, все это лишняя перестраховка.
Оказавшись в кабинке туалета, Стас несколько минут стоял, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Сердце все еще колотилось у горла. Встреча с черноглазой светловолосой красавицей подействовала на него сильнее, чем все, что происходило раньше. Он в сотый раз прокручивал в голове свою поездку в Выхино, разговор с Михеевым и все яснее понимал, каким идиотом оказался. Это была инсценировка, от начала до конца. Мультик в институте славился своими шутками и розыгрышами. Он умел рассказывать анекдоты с серьезным лицом, он мог спародировать походку и мимику любого своего знакомого. Ему ничего не стоило сыграть спектакль перед Стасом. И ничего не стоило просчитать, что, увидев жуткую композицию с арматурой в своей спальне, Стас попытается найти его, Мультика. Собственную смерть от туберкулеза в архангельской больнице он тоже инсценировал. Заплатил врачу и стал покойником по всем документам. Где взял деньги? Достал!
За дверью звучали голоса, смех. Глубокий мужской бас говорил что-то по-немецки. Стасу хотелось орать и биться головой о белоснежную кафельную стену.
"Веревочка, да мыла кусок",- слышалось ему в сочетании невинных звуков немецкой речи.
Дверь сильно дернули.
- Занято! - завопил он по-русски и тут же опомнился, произнес уже спокойнее, по-английски:-Окъюпайд!
Опустив крышку унитаза, он сел и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Руки сильно дрожали. Наконец ему удалось раздеться до трусов. Он бросил брюки на крышку, из кармана с диким звоном выпали ключи от "Опеля", который ждал его на стоянке. Вместе с ключами полетела на пол какая-то бумажка. Он поднял, развернул, и у него потемнело в глазах.
"Ты, Герасимов, глупая обезьяна, пойдешь в прокуратуру и чистосердечно во всем признаешься, заявление напишешь, как положено. Тебе поверят, потому что есть свидетель".
Блокнотный листок в клеточку. Почерк крупный, четкий. Лиловые чернила. Никакой подписи и даже никаких конкретных угроз. Зачем угрозы? Без них все ясно.
- Сумасшедший ублюдок! - громко, жалобно простонал Стас.
В дверь постучали, и немецкий бас участливо спросил:
- Эй, с вами все в порядке?
Стас ответил, что все о'кей, принялся запихивать в сумку штаны, рубашку, быстро напялил на себя шорты, футболку, кепку, спустил воду, вышел из кабинки, перед зеркалом надвинул кепку до самых бровей.
По дороге к автостоянке и потом, на трассе, он тихо вскрикивал всякий раз, когда замечал светловолосую женскую голову. Трижды он чуть не врезался, и до виллы добрался совершенно взмокший, бледно-зеленый, трясущийся.
Николай ждал его, сидя в кресле в гостиной перед экраном телевизора. Только что начались вечерние новости из Москвы. Он уже успел связаться по телефону с представителем "Аэрофлота" в Керкуре. Самолет улетел два часа назад. За это время никто не поинтересовался, зарегистрировался ли на московский рейс Герасимов Станислав Владимирович.
Ни слова не говоря, Стас подошел к бару, достал бутылку виски, сделал несколько глотков прямо из горлышка, потом выключил телевизор, встал напротив Николая и медленно, спокойно произнес:
- Ты, Коля, как и мои родители, думаешь, я свихнулся? Бросился на какую-то француженку в аэропорту, устроил скандал. Со мной все нормально, Коля. Я хочу, чтобы ты понял. Я не псих, хотя на моем месте любой мог бы свихнуться. Девка в аэропорту - никакая не француженка. Я не обознался. Она сидела в кабине водовоза. Она встречалась со мной в Москве и отправила меня в Выхино. Там я увидел своего бывшего сокурсника Михеева и разговаривал с ним около двух часов. Это мне не приснилось. Он не умер, Коля. Он вышел из зоны и хочет, чтобы я признался в том убийстве, которое совершил он пятнадцать лет назад. Вот, посмотри. Эта сука умудрилась засунуть мне в карман. Читай, Коля.
Николай взял у него из рук сложенный вчетверо блокнотный листок, развернул и с жалостью посмотрел на Стаса.
Листок был совершенно чистым.
* * *Как только Сергей снял трубку, чтобы позвонить Райскому, Эвелина вышла из ванной и опять повисла у него на шее.
- Куда ты звонишь, солнышко? - спросила она, прижимаясь губами к его уху.
- Хочу такси тебе вызвать, - ответил он, шаря глазами в поисках какого-нибудь телефонного справочника.
- Выгоняешь, да? - она отстранилась, оскалилась, взяла у него из рук трубку и положила на место.
- Линка, успокойся ты наконец, - поморщился он, - сегодня ночью прилетают родители. Отец болен. Я должен их встретить.
- Ладно, Герасимов, не напрягайся. Я сейчас оденусь, сварю кофе и поеду, она опустилась на диван, закинула ногу на ногу. Она была в белом махровом халате Стаса, под халатом ничего. Полы распахнулись до пояса.
- Сама? Но ты же много выпила.
- И что теперь?
- Тебе нельзя садиться за руль, - вздохнул Сергей, отворачиваясь от ее наготы, - давай я все-таки вызову машину.
- Ой, да ладно, кофейком запью и порядок. Мне не привыкать. Слушай, Стас, а почему ты так вяло отреагировал на мою новость? Я, можно сказать, вычислила, кто тебя достает, а тебе как будто по фигу?
Сергей включил чайник, распечатал пачку молотого кофе, нашел медную турку и тут же вспомнил, что дома у него была точно такая. Когда-то они продавались в магазине "Армения" на Пушкинской;
- Я забыл, ты пьешь сладкий?- не оборачиваясь, спросил он Эвелину.
- Нет! - рявкнула она. - Слушай, скажи мне честно, ты что, не веришь, что этот твой Михеев жив?
- А ты веришь? Ты же сама говорила, что Мазо был сильно пьян и к концу разговора понес полную околесицу. Если я тебя правильно понял, его рассказ о встрече с покойником в аэропорту и есть та самая околесица.
- Ты понял меня неправильно, Герасимов, - произнесла она медленно, почти по слогам, - думаю, тебе стоит встретиться с Петей. Я отлично представляю себе, как ты мог клеиться к той девочке. И если Михеев убил ее, приревновав к тебе, то он может запросто сейчас мстить. Запросто.
- Это не достаточный повод для такой изощренной мести, - тихо возразил Сергей, - Маша Демидова была самой красивой девочкой не только на курсе, но и во всем институте. Влюблены в нее были многие и клеились многие. Она умела морочить голову, сводить с ума. Если даже предположить, что Мазо не обознался, Михеев жив и стал крупным авторитетом, все равно ничего не сходится. Вряд ли авторитет будет так рисковать. Сначала взрывчатка, потом убийство шофера. Нет, Линочка, должны быть более веские причины, чтобы авторитет пошел на такое.
