Юлия Латынина - Ничья
– Вам что-нибудь еще?
– Счет, – ответил человек.
Это был Виктор Семин. Он, разумеется, не собирался шпионить за собственным замом. Просто три часа назад приставленный к Елене охранник сообщил по пейджеру, что Елена заказала на час столик в «Такедо». Семин отпустил собственную охрану и на такси приехал в ресторан. Он хотел поговорить с Еленой и не хотел, чтобы это кто-нибудь видел. Семин не слышал разговора между Еленой и Прашкевичем. Но ему было достаточно самого факта встречи.
– Вы забыли розы, – испуганно окликнула его официантка, когда Семин расплатился и пошел к выходу, доставая на ходу мобильник.
– Забери их себе, – сказал Сыч. В этот момент мобильник наконец сработал, на другом конце подняли трубку, и Семин радостно закричал:
– Але, Всеволод? Это Семин. У меня тут на даче намечается маленький сабантуйчик, бери бутылку и приезжай, Рындя за тобой сейчас заедет…
Елена вернулась домой довольно рано, но, к удивлению ее, машины Малюты уже стояли у гаража. Охранники разбрелись по двору, как выпущенные из загородки гуси. Сам Малюта был в спальне – лежал раздетый в постели, и рассеянно щелкал переключателем.
Елена испугалась мгновенно и сразу.
– Сережа, что-то случилось? – спросила она. – Ты… не заболел?
– Случилось, – серьезно сказал Малюта, – ты понимаешь, я так тебя захотел, что сил не было ждать до ночи…
Весело захохотал и повалил ее на постель, и улыбка почти не старила его бледное, как будто из пенопласта вырезанное лицо.
Малюта успокоился только через час, откинулся на подушки и закурил.
– Кстати, – неожиданно спросил Вырубов, – ты зачем у Неелова просила двадцать кусков? В долг?
– А зачем Неелов тебе это донес?
Тонкие, сильные пальцы Малюты легли ей на плечо и безо всякого усилия развернули тело Елены, как щепку.
– Я задал вопрос. Отвечай. Ты просила деньги у Неелова, и тридцать тысяч сняла со своего счета.
– У меня в Москве сестра двоюродная. Муж ушел, она с ребенком без квартиры осталась. Хочу купить ей квартиру.
Малюта по-прежнему глядел ей в глаза.
– Такие вещи ты всегда должна говорить мне, – сказал Малюта. – Квартиру ребята сделают. А на деньги Неелова купи себе тряпок.
– Я их лучше Неелову отдам, – сказала Елена.
– Переживет. Он мне должен. Я его проблемы решал.
Через два часа Малюта все же уехал, у него была встреча в городе вечером. Елена некоторое время лежала в постели, рассеянно разглаживая складки одеяла, потом встала, принесла из гостиной-забытую там сумочку и сунула кассету из сумочки в видеопроигрыватель. Кассета была двадцатиминутная, и Елена посмотрела ее два раза.
Она знала Семина. Она знала, что он был способен спланировать всю эту операцию заранее. Еще тогда, когда он выгонял Тахирмуратова. Она помнила, как вел себя Малюта после смерти Игоря, после того, как ему еще раз доказали, что предать могут все. А между тем на этот раз его не предавали.
Елена оделась, подошла к зеркалу и стала разглядывать свое отражение.
«Ты же хотела отомстить Семину, – сказала себе она. – Ты же хотела отомстить человеку, который променял тебя на нефтяную компанию. Но ты же его любишь именно за это. За то, что он способен менять любимых женщин на нефтяные компании».
Елена смотрела в зеркало и видела гусиные лапки у себя под глазами.
Она совершенно точно понимала, что кому-то из участников этой истории придется умереть. И что решение о том, кто должен умереть, зависит от нее. И она никогда не решала ничего подобного.
Она вообще не умела решать.
***
Семин и заместитель уполномоченного ФСБ по краю, Валентин Рындя, встретились на квартире у Семина в семь часов утра. Прашкевич на квартире, надо сказать, так и не появился. Это могли бы подтвердить все охранники. Равно не было на квартире и никакого праздника.
Рындя был усталый и помятый, словно после бессонной ночи, и Семин заметил у него под ногтями красные незамытые ободки, о происхождении которых спрашивать не стал.
– Ну что? – спросил Семин.
– Он продал твоей Елене кассету. На кассете ты даешь мне указания насчет «Десницы».
Подумал и, поколебавшись, вынул белый мятый пакет.
– Деньги за товар. Пятьдесят тысяч. Кстати, если тебя интересует, Елена вчера просила эти деньги в долг у одного из коммерсантов Мадюты. Коммерсант стукнул мне. То есть, считай, пленка у Малюты.
Семин побледнел.
– Но погоди. Если она просила деньги в долг, то значит, она покупала пленку за свои деньги. Почему она должна отдать ее Малюте?
– Не валяй дурака, Витя, – не выдержал Рындя. – Ты плюнул этой бабе в душу. Ты променял ее на нефтяную компанию. Она должна тебя ненавидеть. Она спит и смотрит во сне, как тебя кастрируют…
Семин молчал.
– Витя, ты же не дурак. Ты посмотри на себя в зеркало и посмотри на Вырубова. Ты старше его на десять лет и шире на двадцать килограммов.
***
На следующий день заместитель уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя отдал негласный приказ усилить слежку за организованной преступной группировкой, возглавляемой Сергеем Вырубовым по кличке Малюта. Все телефоны Малюты прослушивались; территорию возле его офиса обложили тройным кольцом. За машинами Малюты и Миши-кимоно везде следовал хвост.
Но самое поразительное, что никакого ощутимого улова эти меры не дали. Малюта никак не готовился к войне. Не созывал боевиков, не проводил длинных совещаний и на виллу Малюты не приезжали те люди через которых вернее всего был бы передан приказ киллеру. Малюта ездил по городу как обычно, не усиливая мер безопасности. Правда, «как обычно» означало бронированный «мерседес» и джип с автоматчиками. Единственное, о чем донесли осведомители Рынди, так это о том, что Малюта заметил усилившуюся слежку и был весьма недоволен.
На всякий случай Рындя проинструктировал одну из вызванных для слежки групп, чтобы они были готовы к любым действиям. Чекист, возглавлявший эту группу, очень сильно зависел от Рынди. Месяцев восемь назад он брал по приказу Рынди под крышу небольшую сеть ларьков, и так случилось, что хозяин ларьков, из которого он выбивал подпись под дарственной, помер прямо в кабинете чекиста. Рындя отмазал своих подчиненных и замел следы, но именно этой группе Рындя поручил поработать с Прашкевичем.
Рындя был из совсем другого поколения правоохранителей, чем Прашкевич. Прашкевич, в конце концов, умел только арестовывать и подставлять. Бывший замначальника УВД справедливо полагал, что он тем и отличается от бандитов, что не убивает людей. Зам уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя знал, что такое вкус крови.
И сейчас – впервые в жизни – Рындя не понимал, что происходит.
Человек деятельный и жестокий, он не мог понять одной простой вещи: Елена была слишком нерешительным человеком. Она не отдала пленку Малюте и она не вернула ее Семину. Она положила ее в ящик стола рядом с коробочками сангины и угля для рисования, и стала думать, что делать с пленкой.
Она думала час, потом два, потом день, и оказалось, что историю с пленкой можно отодвинуть немного подальше, а вместо этого взять мольберт и начать рисовать. Зам уполномоченного ФСБ по краю Валентин Рындя не мог себе представить, что за пленку заплатит не Вырубов, а сама Елена. Кроме того, он не мог себе представить, что человек может заплатить за пленку пятьдесят тысяч долларов и положить эту покупку в дальний ящик стола.
Спустя несколько дней в Нарыме начался хоккейный турнир: Малюта, разумеется, открывал мероприятие, а по окончании первого матча победившую команду повезли в полном составе ужинать в клуб «Капитолий». Клуб, кстати, давно уже не принадлежал Неелову: тот спешно продал его своим партнерам и уехал из города. Малюта, разумеется, праздновал тут же, только команду посадили в общем зале, а Малюта с несколькими приближенными затворился в отдельном кабинете. Елена тоже была с ними.
Малюта мало пил и много веселился, и только один раз, после чьего-то звонка, сделался задумчив.
– Что такое? – спросила Елена.
– Да пустяки. Опять Семин с жиру бесится. Не лень ему чекистам деньги скармливать, вторую неделю они за мной таскаются…
Елена едва заметно вздрогнула. Ужин кончился, и Елена спустилась вниз, в вестибюль, а Малюта со свитой ненадолго задержались в общем зале. Учтивый швейцар подал Елене шубку и помог ей одеться, а когда она повернулась, то увидела, что рядом с ней стоит Виктор Семин и еще кто-то – вероятно, его охранник – контролирует выход из зала.
– Лена, мне надо с тобой поговорить, – сказал Семин.
– О чем?
– Ты знаешь, о чем.
Елена вскинула голову.
– О кино, да?
Семин смертельно побледнел.
– Нам не о чем говорить спустя столько месяцев, кроме как об интересном кино, – с усмешкой спросила Елена.
– Лена, ты делаешь громадную ошибку. Эта пленка, я о ней знаю – это монтаж. Фальшивка. Ее запустили очень ловко, чтобы заставить подраться меня и Малюту. И пока мы будем драться, москвичи вернутся в наш регион.
