Эшли Уивер - Смерть надевает маску
– Да, я боялся этого. Хотелось предупредить тебя до того, как ты его увидела.
– Как мило с твоей стороны, – произнесла я холодно. – Но что поделать – жена всегда узнает последней.
– Если это хоть как-то тебя утешит, скажу: это не то, чем кажется.
Я скептически рассмеялась, сжав кулаки в карманах пальто.
– Пожалуйста, Майло… Неужели это все, что ты хочешь мне сообщить?
– Совершенно ясно, что сейчас для объяснений не время. Что бы я ни сказал, ты не станешь мне верить.
Я горько улыбнулась:
– Тут ты прав. Адекватно объяснить это сходу нельзя, но тебе нужно время, чтобы придумать замечательную историю.
– Это не то, что ты думаешь.
– Да все всё прекрасно понимают, – проговорила я. – Половина Лондона это обсуждает. Нет смысла отрицать это передо мной.
– У меня не было интрижки с Элен Рено. – Майло сказал это так спокойно, что я пришла в ярость. Как будто он считал меня напрочь лишенной разума.
Я остановилась и повернулась к нему. Зря мы затеяли эту прогулку. Я не могла слушать его ложь хладнокровно.
– Не хочу говорить об этом сейчас, Майло, не хочу. Мне нужно время подумать.
– Как это понимать? – спросил он.
Я посмотрела на него.
– Тебе лучше переночевать в клубе, в «Ритц», в Торнкресте. Мне все равно, где…
Если так хочется – у Элен Рено. Где угодно, лишь бы не в моей квартире.
– Эймори… – вздохнул он.
– Пожалуйста, Майло, – невольно прошептала я и сделала глубокий вдох, чтобы продолжить в полный голос. – Все и так сложно – давай не будем делать еще хуже.
Его взгляд остановился на моем лице, и я приказала себе твердо посмотреть в эти голубые глаза. Нужно было дать ему понять, насколько решительно я настроена. С этим нельзя справиться так же просто, как с прежними похождениями. Я поняла, что не смогу вечно делать вид, будто ничего не замечаю. Нет, теперь это последняя капля.
– Что ж, – сказал он наконец. – Позже я пришлю Паркса за своими вещами.
– Лучше не придумаешь.
Мы продолжали стоять и смотреть друг на друга. Между нами высилась невидимая стена – может быть, непреодолимая стена. Все выглядело абсолютно безнадежно.
– Могу я позвонить тебе через день-другой? – спросил он вежливо. Трудно понять, что за этим стоит. Как всегда, Майло выразил только то, что хотел, – и не больше.
– Да, – ответила я. – Было бы хорошо.
Он взял мою ладонь. Подержал какое-то время, прежде чем пожать. А потом отпустил, повернулся и неспешно и не оглядываясь зашагал прочь.
Несколько секунд я смотрела ему вслед, а после пошла дальше в парк. Попробовала было утихомирить вихрь эмоций, бушевавший в душе, но оставила тщетную попытку. Что преобладало: ярость или грусть? Я затруднялась дать однозначный ответ. Единственное, что я могла сказать наверняка, это то, что в устах его не было раскаяния – только извинения. Сколько раз я принимала его объяснения, верила в то, во что он просил меня поверить… Сейчас этого не повторится. Верить я больше не могу.
Я дошла до другого конца парка и тяжело плюхнулась на лавочку. Хотелось заплакать, но я слишком устала даже для этого. К подобной ситуации шло уже очень давно, и вот наконец мы здесь, и что же я чувствую? Немое смирение. Словно предвидела: двухмесячная идиллия, которой мы так наслаждались, была слишком хороша, чтобы длиться долго.
Бесплодная, приводящая в ярость неразбериха…
И больше всего злило то, что несмотря на все это, я до сих пор ужасно его любила.
Успокоившись, я отправилась домой. Еще успею все обдумать, когда приду в себя. А сидеть в парке и демонстрировать свое несчастье окружающим – нет, этим делу не поможешь.
Уже подходя к дому, я увидела знакомую фигуру, выходившую из него. Инспектор Джонс.
Из-за своей эмоциональной «растрепанности» у меня возникла мысль обойти здание, чтобы избежать встречи с ним. Но прежде чем я решилась, он уже успел меня заметить. Впрочем, я хотела с ним поговорить, и сейчас было самое подходящее время. Уныние из-за семейных проблем точно не поможет разгадать загадку убийства Джеймса Харкера.
Я махнула рукой и направилась в его сторону, в надежде – пусть и тщетной, – что бурные события сегодняшнего утра не отражаются у меня на лице.
– Здравствуйте, миссис Эймс. Только что был у вас. Горничная сказала, что вы куда-то вышли.
– Прогуливалась по парку. Как ваши дела, инспектор?
– Я в полном порядке, миссис Эймс, – ответил он приятным тоном, проницательно на меня взглянув. – Как ваши дела?
Вопрос, пожалуй, не был продиктован одной только вежливостью, но я отмахнулась:
– Все хорошо, спасибо, инспектор. Сказать по правде, у меня как раз появилась пара вопросов, которые я хотела бы с вами обсудить. Поднимемся?
Я не была настроена проводить время в компании, но отвлечься не помешает.
Мы вместе поднялись на лифте. Винельда приняла его плащ и шляпу с исключительной вежливостью, и я сразу же вспомнила о ее особом отношении к полицейским. Тот факт, что инспектор пренебрег своими привычными манерами, заставил меня признать: наши отношения продвинулись далеко вперед. Джонс вел себя уже не так официально, как раньше, и даже не отказался от чашки черного чая, когда Винельда принесла в гостиную чайничек. Я не могла отделаться от чувства, что теперь мы стали друзьями.
– Мистер Эймс уехал? – спросил инспектор, когда мы уселись друг напротив друга. В его взгляде читалось понимание. Может, он встретил Майло, возвращавшегося с нашей прогулки?
Я решила говорить без обиняков. В конце концов, долго что-то скрывать от детектива все равно не получится.
– Вы видели фотографию в газетах?
Джонс не стал притворяться, что ничего не знает:
– Видел.
– Да, я так и думала. – От его взгляда почти ничего не может укрыться. – Так вот, я попросила Майло пожить где-то в другом месте. Мне нужно о многом подумать.
– Понятно.
Сама я не конкретизировала, а инспектор по доброте душевной не стал вдаваться в детали.
– О чем вы хотели поговорить со мной, миссис Эймс?
Я была счастлива сменить тему и заговорила прямо:
– Прежде всего хочу спросить: вы допускаете, что мистера Харкера могли убить по ошибке? В конце концов, возможно, на самом деле жертвой должен был стать мистер Фостер. Вы уточнили вопрос с их масками?
– Я говорил с мистером Фостером. Похоже, он не знал, что мистер Харкер носил такую же маску.
Ну, ничего удивительного. В доме были сотни гостей, и мистер Фостер с мистером Харкером могли ни разу не пересечься.
– И все же кто-то другой мог их перепутать, – настаивала я.
– Откровенно говоря, это сомнительно. Видите ли, мы точно знаем, что пистолет принадлежал мистеру Харкеру. Его слуга сообщил нам, что перед уходом мистер Харкер взял его из тумбочки, где пистолет обычно хранился, и сунул себе в карман.
Это была новость.
– Мистера Харкера убили из его же собственного оружия, – медленно проговорила я.
– Да.
– Но зачем ему понадобилось брать пистолет с собой на бал?
– Могу предположить лишь одно: он знал, что возникнет ситуация, в которой пистолетом придется воспользоваться.
– Значит, мистер Харкер ждал неприятностей… Но что он делал в спальне с камнями из браслета? – спросила я больше для себя. А затем у меня возникла новая мысль: – Вы смогли выяснить, с кем у него была назначена встреча?
– Увы, нет. Я опросил всех гостей, включая его родных тетю с дядей, и никто из них не смог сказать, с кем мистер Харкер виделся за час до убийства.
– Однако он прямо сказал мне, что у него встреча. Очевидно, убийство произошло в результате этой встречи… Возможно, мистер Харкер знал, кто крадет драгоценности миссис Баррингтон, и решил разобраться с вором самостоятельно, вот и назначил ему встречу наверху, в спальнях. Но все пошло не так, как он планировал, и преступник застрелил его.
Я не знала, как убийца умудрился застрелить мистера Харкера из его же собственного пистолета, к тому же находясь у него за спиной, но почувствовала, что сделала хоть сколько-нибудь стоящие выводы.
Инспектора Джонса моя теория не особенно впечатлила.
– Что ж, это возможно, но без ответа остается несколько важных вопросов.
Я не стала уточнять, что это отвечает на большее количество вопросов, чем полиция к настоящему моменту успела задать.
– Мы выяснили, что Джеймса Харкера застрелили сзади, – сразу же нашел Джонс слабое место моей теории. – Очевидно, его застали врасплох.
– Он мог отвести пистолет в сторону и на мгновение отвернуться. Убийца воспользовался моментом и убил его.
– Возможно, – уступил инспектор.
Мне показалось, он явно не договаривает.
– Вы еще что-то знаете, не так ли? Что-то, чего до сих пор мне не сказали.
Джонс улыбнулся:
– Миссис Эймс, вы же прекрасно понимаете: я не могу вам сообщить все, что знаю. В конце концов, вы не вовлечены в расследование официально.
В его словах снова проявилась утомительная церемонность; я заметила, что он не так уж много отпил из чашки. Да, он не отказался от чая лишь для того, чтобы удовлетворить мое радушие, и это не значило, что мы ведем светский разговор.
