Дэвид Хьюсон - Земля обетованная
– О господи, Бирс. Ну откуда ты это можешь знать?
– Знаю. Можешь мне поверить. Маккендрик сказал мне об этом. О таких вещах не лгут.
Она поморщилась.
– Извини.
Я махнул рукой.
– Ничего. В душе я это уже знал. Просто не хочется поднимать всю муть, которая во мне сидит.
– Погоди… – сказала она.
Мы доехали до какой-то больницы. Там стояли две машины «скорой помощи», а в окнах здания ходили люди в белых халатах.
Шелдон, – сказала Элис, – пора тебе познакомиться с радостями частной медицины.
Я обернулся. Глаза у шурина были мутными. Заднее сидение вымазано кровью.
– У? – простонал он. – У меня нет полиса. Не оставляйте меня. Они разрежут меня на органы.
– Нет. – Я будто со стороны услышал собственный голос. – Они сделают это, только если ты окажешься таким же, как мы.
Затем Элис помогла ему выйти и посадила на мусорный бак возле входной двери. Белые халаты внутри здания ничего не заметили. Они словно прилипли к компьютерным экранам.
Элис завернула за угол, я ее не видел. Примерно через минуту вернулась. По крайней мере, Шелдона с нами больше не было.
– Поехали, – сказала она.
Она позвонила по телефону. Я заметил, что на обратном пути она убрала в свою сумку крошечный розовый пластмассовый телефон. Если бы получше соображал, сказал бы об этом. Но я не сказал, и поэтому она, наверное, подумала, что это может ей сойти с рук.
– Какая эффективная беспристрастная забота, – сказал я. – Ты и сама могла бы работать в медицине.
Элис медленно отъехала. Казалось, она не знает, куда направиться. Вид у нее был неуверенный, и меня это почему-то утешило.
– Итак, – сказала она, – твоя жена ходила в коктейль-бар и трахалась с Маккендриком? И ты ничего не знал?
– Не совсем, – возразил я. – Моя теперешняя сущность этого не знала. Но это не значит, что прошлая моя сущность тоже не знала. Ты меня понимаешь?
– Стараюсь. Как себя чувствуешь, Бирс? Может, чего-нибудь тебе купить?
Я задумался.
– Я бы выпил коктейль «Лонг-Айленд айс ти», съел бы ведерко попкорна и стейк тартар. Похоже, это означает, что чувствую я себя хреново. Лучше раздобудь мне нормальной еды и воды. Но прежде…
У нее были очень красивые глаза, зеленые, как камни в дорогих перстнях. Заметил я и кое-что еще, когда она приоткрыла рот. В языке у нее больше не было булавки. Еще одно нововведение двадцать первого века. Люди втыкали себе в рот металлические булавки точно гвозди, а когда вынимали их на следующий день, дырок не было видно.
– Что «прежде»?
– Прежде мы посетим бар «Сестра дракона» или как он там теперь называется. Я хочу просто посмотреть. Может, что-то вспомню.
Она покачала головой.
– Я не знаю улицу Гумбольдта. Она длинная? Если не помнишь номера дома, нам придется спрашивать.
Я ничего не ответил и ссутулился в пассажирском кресле. Маленькое заведение – с металлической решеткой и табличкой с предупреждением о сигнализации – находилось с правой стороны улицы. До того места было меньше мили.
– Трогай, ладно? – сказал я. – Мне нужно положить в рот кусочек сахара или что-нибудь еще.
Она немедленно послушалась.
Я вытащил из кармана денежную купюру и вошел в дверь. Мне сразу понравилось это место. На глаза навернулись слезы умиления, которые бывают только у наркоманов или пьяниц. Показалось, что за двадцать пять лет здесь ничего не изменилось. Только цены да камеры наблюдения, берущие под прицел каждого входящего.
Подойдя к прилавку, я посмотрел на конфеты со знакомыми названиями, картофельные чипсы и закуски.
Отобрав то, что мне приглянулось, я положил покупки перед мужчиной, стоявшим за прилавком. Это был маленький пожилой человек, южанин. Позади него висела большая клетка с зеленым попугаем. Птица произносила непристойные греческие слова.
– Наслушался, – сказал продавец и рассмеялся.
– Да…
Я не заметил вновь вошедшего посетителя. Он встал за мной и приготовился платить. Только сейчас я на него посмотрел. Он был моего роста, в знакомой форме дорожного полицейского. У него были короткие светлые волосы и солнечные очки, сдвинутые на лоб, как у копа из телевизионного мыльного сериала.
Он оглядел меня с ног до головы и улыбнулся.
– Не сердитесь на птичку, – посоветовал он.
Слова он произносил с растяжкой.
До сегодняшнего дня не знаю, шутил он или нет.
Если копы меня разыскивают, то даже этого детину должны были предупредить. Хотя те, кто меня ищет, не станут расхаживать с полицейским значком на груди.
– У вас есть цветы? – спросил я. – Белые розы.
Продавец в раздумье закатил глаза.
– Есть, на улице, – сказал он и снова взглянул на меня, словно размышляя, можно ли оставить меня наедине с конфетами и чипсами. «А, здесь коп. Можно не беспокоиться».
Он вошел в маленькую дверь, что была за его спиной. Мы с полицейским обменялись скучающими взглядами.
Я указал на камеры наблюдения, натыканные повсюду, на предупреждающие объявления, замки с часовым механизмом и прочие штуки, в которых не разбирался.
– К чему катится мир! – сказал я. – Куда подевались моральные ценности?
Он кивнул.
– Думаю, экономии ради, сэр, вам бы лучше обратиться в большое заведение, например в супермаркет. Мистер Танатос скидок не делает.
Я закрыл глаза. Мне хотелось заплакать.
– Это просто маленький совет, – добавил коп.
Когда продавец вернулся, я заметил, что розы чуть подвяли по краям. Я заплатил то, что он спросил, хотя и подумал, что цена сильно завышена, потом спросил:
– Кто-нибудь из вас слышал о месте под названием «Сестра дракона» на улице Гумбольдта? Оно закрылось двадцать лет назад. Это был коктейль-бар. Мне один человек сказал, что туда стоило зайти.
Лицо полицейского было бесстрастно. Продавец окинул меня недобрым взглядом.
– Это был бордель, – сказал он наконец. – Ну у вас и приятели.
– Это была женщина. Вы случайно не знаете адрес? Она сейчас монахиня. Я подумал, что забавно будет послать ей фото.
– На углу улицы Вайн, южная сторона, – ответил он.
– А что там сейчас?
Он пробормотал что-то невразумительное и добавил, словно ставя точку:
– Доброй ночи.
В автомобиле Элис уставилась на розы, потом взяла два шоколадных батончика.
– Что же ты? Таких плохих цветов я в жизни не видела.
– Ограниченный выбор. Прости.
– А зачем?
– Зачем я туда пошел? Проголодался. И хотел знать, Слышал ли кто-нибудь о баре «Сестра дракона».
Она заинтересовалась. Даже находясь под воздействием наркотика, я обратил на это внимание.
– И?
– Мне дали адрес. На углу Вайн и улицы Гумбольдта. Южная сторона.
– Может быть, завтра?
– Нет. Сейчас.
Она рассмеялась.
– Я еду на краденом автомобиле, Бирс, а ты не в состоянии на чем-то настаивать.
Она включила двигатель. Я твердо положил руку на руль.
– Нет, Элис. В состоянии. Я хочу увидеть это место, подумать о Нем. Хочу знать правду.
Элис Лун вздохнула и посмотрела на меня.
– Ты устал, не оправился после укола, плохо соображаешь.
– Все верно, но два часа назад я был в форме, и вот что тогда я подумал. Ты сказала, что они спрашивали твою маму о «Сестре дракона». Возможно, это правда, возможно – нет. Но я кое-что соображаю. Я два года отработал в Чайнатауне. У меня там были друзья. Я ходил на вечеринки и праздники. И я помню.
Она отложила шоколадку. Вид у нее был юный и встревоженный.
– По-китайски слово «дракон» звучит как «лун». Тебе это известно. Ты говорила, что тебя воспитала бабушка-китаянка. Так почему кто-то спрашивал твою мать о «Сестре дракона»?
– Скажи мне, умник, – пробормотала она.
– Потому что все не так. Я умножаю два на два и получаю пять с половиной. Вот что я думаю. Твоя мама знала Мириам и Рики не потому, что работала на Оул-Крик. Она знала их по бару. Возможно, они с Мириам были подругами. Может, она сидела с ребенком, когда я был на работе. А может, бар назвали по имени человека, который им управлял, и это мне кажется наиболее вероятным, поскольку тогда в моду начал входить эгоцентризм.
Элис не ударила меня, не сказала «нет».
– Поэтому делаю вывод: бар назвали «Сестра дракона», потому что управляла им твоя мать. А если это правда, тогда можно сделать очевидный вывод: бар назвали «Сестра дракона», потому что человек, который владел им, был ее братом. Твоим дядей.
Я внимательно на нее посмотрел.
– Он тоже умер?
Она ничего не сказала, вид у нее был растерянный.
Я поднял цветы. Они упали на пол.
– Я выйду из машины, если хочешь. Оставлю тебе деньги. Мне все равно.
– Нет! – Она покачала головой.
Я подумал о том, что сказал продавец в магазине.
– Сейчас он вроде бы называется «Старбакс». Ты знаешь, что это такое?
