Генри Бейли - Тайна Гарстонов
— Но почему же, друг мой? Мне говорили, что посетители сюда допускаются. Лорд Кройленд так добр…
— Я не говорю, что запрещается. Но надо же знать приличия. Сегодня нам не до гуляк!
— Очень огорчен, если помешал вам. Я не хотел делать ничего плохого. Что же сегодня случилось?
— Да уж, такие люди, как вы, никогда ничего не знаете, — сказал садовник и сплюнул. — Смерть в доме, вот что. Хозяйка умерла этой ночью.
Мистер Кланк остановился как вкопанный. На больших его глазах появились слезы.
— Миссис Гарстон? — сказал он шепотом, снял свою шляпу и вытер себе лоб.
— Да, мать лорда.
— Я не знал, я и не думал ничего подобного. Это ужасно! Что же, она была больна?
— Нет, нет. Это случилось так внезапно. Доктор Ивис не может определить, как она умерла. В доме сейчас полиция из Лимбея.
— Боже, Боже, как это ужасно для вас всех! — прошептал мистер Кланк. — Друг мой, вы наверное считали меня бессердечным, — и он сунул полкроны в руку садовника. — Конечно, вам сегодня не до посетителей. — Он покачал головой и удалился.
Но его огорчение было не только притворным. Лицо его оставалось бледным, и в нем выражался страх. Отойдя от садовника, он остановился и вздохнул: «Бедная, погибшая душа», — и начал затем напевать один из своих любимых гимнов. Через некоторое время он присел в нише под арками развалин, вынул из кармана мешочек с конфетами, развернул одну и начал ее сосать. После этого на лице его появилось довольное и более бодрое выражение.
Оглядевшись, Кланк увидел, что один из кустов сирени был поломан, как будто кто-то недавно наскочил на него. Тут же, на земле лежали раздавленные цветы. Мистер Кланк поглядел на это разрушение и постучал но своей челюсти. Очевидно, кто-то недавно пробирался кратчайшим путем от этой ниши к дороге.
— Ну, ну, ну, — сказал он, и направился к Люису и своему автомобилю.
— Пойдемте, позавтракаем, дорогой друг мой, — сказал он.
Люис сказал ему в вполголоса:
— Белль сюда приехал. И местный инспектор тоже. Оба еще в доме.
— Мне говорили, это. Миссис Гарстон умерла этой ночью таинственным образом.
— Ого, — ироническое выражение сошло с лица Люиса. — Что это, убийство?
— О, конечно, я думаю, что она была убита. Бедняжка. Я уверен в этом.
— Боже мой, — сказал Люис. — Дело разрастается.
— Ужасное дело, — вздохнул мистер Кланк.
ГЛАВА 17
После завтрака
Мая спустилась к завтраку по удару гонга и застала за столом одну Глэдис.
— Что же, беби! Давайте сядем. Старик не завтракает. Он с утра все время висит на телефоне. Бедный старик. Вид у вас скверный, беби.
— О, я вполне здорова, — сказала Мая.
— Кстати, Джексон, — сказала Глэдис лакею, — лорд Кройленд хочет, чтобы вы позаботились о полицейских.
— Благодарю вас, сударыня. Это уже сделано.
Лакеи подавали все блюда, как ни в чем ни бывало. Глэдис наблюдала за порядком, и Мая в этой обстановка позавтракала, хотя перед тем ей казалось, что кусок не пойдет ей в горло.
— Вам это полезно, беби, — смеясь сказала Глэдис. — Незачем оставлять без топлива свою маленькую машину. — И она повела ее в гостиную. — Вы молодец, Мая. Я скажу это всему свету. Не хотите ли капельку яда в кофе? Бенедиктину? Не хотите? Ну, как угодно, — она откинулась назад, выпуская дым из ноздрей. — А что, эти умные полицейские пробирали вас?
— Это было довольно таки неприятно, сказала Мая. — Они как будто считают, что это моя вина. Я их не осуждаю. В некотором отношении это верно.
— Ну, что там! Да вы не способны убить канарейку!
Мая покраснела.
— Не говорите так. Конечно, я ничего ей не сделала. Вы же это знаете, Глэдис,
— Чего вы волнуетесь, милая?
— Она была моя пациентка. Я не должна была этого допускать. Если бы я спала в ее комнате, ее бы не убили.
— Кто знает! Она была убита не в своей комнате.
— Вот это-то и странно. Я не могу понять, что ей было делать в этом коридоре!?
— Да, странно. Что думают полицейские?
— Я не знаю. Конечно, она могла идти ко мне. Они склонны это думать. Если бы я только была с ней.
— К чему это говорить? Она бы этого не допустила. Старуха к вам не совсем благоволила.
— Я знаю. Она меня терпеть не могла.
— Вы это им сказали?
— Конечно, сказала.
— Ну, ну, беби, — и Глэдис зажгла еще папироску. — Зачем вы так много говорите?!
— Они должны знать все.
— Тут следует улыбнуться! Но послушайте, дитя мое, если она шла к вам, кто встретил ее по дороге.
— У меня нет никакого представления, — Мая заломила руки. — Глэдис, а у вас?
— У меня? Я вообще далеко не уверена, что она была убита.
— О, нет, была, была! — воскликнула Мая.
— Ну, тогда предположим, что кто-нибудь сошел с ума. Кто-нибудь обозлился… Что думают ваши полицейские?
— Я этого не знаю.
— Они тупоголовые, не так ли? Они наделают еще массу неприятностей, беби. Они зацапают нас всех раньше, чем кончится это дело.
— О, не говорите так!
— Это было бы не совсем приятно, — сказала смеясь Глэдис. — Слушайте, а не мог ли это быть кто-нибудь извне?
— Вы думаете, какой-нибудь грабитель? Но зачем же? Ничего ведь не пропало.
— Правда, нет. Ни следа грабителей.
— Это же не мог быть… — сказала Мая и запнулась. — Нет, не мог быть.
— Конечно, не мог, — сказала Глэдис, глядя на нее с интересом. — Только следите теперь за своими движениями, беби! Будьте осторожны, и она выскользнула из комнаты.
Мая осталась одна в смятении. Она не могла спокойно думать об этом убийстве. Мысль о том, что Кройленд убил свою мать, преследовала ее с самого начала, но была слишком ужасна, чтобы она могла этому поверить. Она начинала также подозревать служанку, но потом убеждала себя, что и тот, и другая любили бедную старуху, и сочла этот довод убедительным. Ей собственно хотелось добиться не разыскания и наказания виновного, а доказательства невиновности всех. Она знала, что это бессмысленная задача, она не сомневалась, что это было убийство, жестокое, подлое убийство которому нет прошения.
Расспросы Глэдис привели ее в смятение. Глэдис всегда была жесткой и несколько вульгарной, но никогда она не была такой противной. Мая была уверена, что полиция ее уже подозревает. Это было естественно. Ей приходилось с этим считаться и говорить всю правду.
Всю правду? Как же насчет этого юноши, Тони Висберри? Когда Глэдис говорила, что кто-то забрался в дом, не его ли она имела в виду? Или она хотела ее предостеречь? Или найдены какие-нибудь следы? Какое безумие! Этот юноша никому не причинил вреда. И зачем бы он забирался в дом. Он сказал, что лорд Кройленд плохо с ним обошелся и что он никогда больше сюда не придет. Что он писал?
Она взбежала к себе в комнату. Обрывки письма исчезли. Корзина для бумаг была пуста. Наверное, ее опорожнили. Но если кто-нибудь взглянул на письмо, полиция знала, что у него была ссора с лордом Кройлендом. Конечно, ссора с Кройлендом еще не причина, чтобы вламываться в дом. Он не стал бы этого делать. Достаточно взглянуть на него, чтобы это знать. Такой еще мальчик. Но полиция могла это подумать. Если у Кройленда были бумаги, которые он хотел получить, полиция может решить, что он забрался в дом, чтобы достать их — миссис Гарстон услышала его и тогда…
Мая надела шляпу и поспешно вышла. Он мог быть на дороге — правда, это было на сутки позже, но все-таки он мог быть там. Он принадлежит к числу тех, кто возвращается. Или он в деревне. Она должна видеть его, говорить с ним, спросить его.
Главный инспектор Белль со вздохом удовлетворения отставил от себя тарелку.
— Они хорошо нас угощают, — сказал инспектор Ганн. — Этот голубиный паштет был первоклассный.
Белль подвинул себе кресло и зажег трубку.
— Не скажете ли мне, что вы думаете о положении? — спросил он. — Я хотел бы навести порядок в мыслях.
— Правильно, — сказал Ганн. — Дело запутанное. Во всяком случае, в одном я уверен — все это весьма неприятный народ. Кройленд, сиделка, служанка, эта бойкая секретарша — никого бы из них я не позвал присматривать за своим ребенком.
— Ну, конечно, — сказал Белль, улыбаясь. — Но возьмем дело с другого конца. Начнем с убийства. Если оставить в стороне наркотики, старуха была убита при помощи удушения. Для этого требуется некоторая сила, хотя она и была стара. Я сказал бы, что ни сиделка, ни служанка для этого не годятся. Секретарша, пожалуй, — она крепкая особа. Но такой способ убийства более соответствует мужчине.
— Я тоже это думаю. Это указываете на Кройленда, не так ли? А сиделка говорила, что она называла какое то мужское имя.
— Говорила, что ей это показалось, — поправил Белль. — А также, что оно звучало не как Генри — имя лорда Кройленда. Это могло быть какое-нибудь ласкательное имя, известное его матери.
