Светлана Алешина - Палач в нетерпении
— Я приду раньше, — пообещала я, вылетая на улицу.
* * *Лада прошла к себе, поздоровавшись с секретаршей. Та при виде Лады прекратила веселое щебетание по телефону, придала лицу соответствующее выражение и трагически, Ладе показалось, что даже чересчур — девочка переигрывала, прошептала:
— Лада Васильевна! Как же это — с нашей Татьяной Дмитриевной? Неужели правда?
— Не знаю, — резко ответила Лада. — Я ни-че-го не знаю, и прошу меня обо всем этом не спрашивать!
С этими словами она прошла в кабинет и села в кресло, достав сигареты.
— Нет, это же с ума можно сойти! — пробормотала она. Руки дрожали. Нервы были явно на пределе.
Она затянулась, выпустила дым, рассматривая потолок с лепниной.
Чертова история!
Она попыталась сосредоточиться на работе. Протянула руку к конвертам, стопочкой лежащим на столе, но отдернула руку.
Она не могла даже представить, что настанет момент, когда простые белые конверты начнут вызывать в ней такой ужас.
— Успокойся, — приказала она себе. — Что это с тобой? Ведь не ты получала письма, не ты!
Она сжала виски ладонями.
— Лада Васильевна?
— Что он говорил?
— Лада Васильевна, что с вами?
Она встряхнула головой, подняла глаза. Все плыло перед глазами. Давление, подумала Лада. Чертово давление, которое всегда повышается, когда волнуешься!
Сквозь пелену перед глазами проступил мужской силуэт.
«Как вчера вечером, — подумала она и вздрогнула. — Как вчера? Он же говорил, что…»
Да не в этом дело!
Взгляд ее остановился на журнале. Вот ведь в чем дело-то! Ведь там, на этой фотографии… Бог мой, как же она его не узнала?
— Все в порядке, просто нервы пошаливают, — сказала она, стараясь выглядеть спокойной.
Он не должен этого заметить, Лада!
— Может быть, вам принести воды?
— Да, буду вам очень благодарна!
Дверь за ним закрылась. Лада подождала немного и набрала номер с визитки Ларикова.
— Андрей Петрович, — проговорила она, с трудом дождавшись, когда в трубке зазвучит его голос. — Андрей Петрович, я кое-что вспомнила. Можно, я подъеду к вам еще раз через полчасика?
Голова гудела.
Она выслушала ответ, сказала, что, к сожалению, разговор не телефонный и лучше все-таки ей подъехать, и повесила трубку.
После этого она откинулась на спинку кресла.
Ее гость стоял на пороге и улыбался. Она испытывала такую боль, что сейчас ей было все равно, слышал ли он ее слова или нет. Он протягивал ей стакан воды. Головная боль начинала отступать, перемещаясь к затылку. Она закрыла глаза.
Через некоторое время ей должно стать легче. И тогда она поедет к этому сыскарю.
* * *Сначала я обегала все книжные точки.
Честное слово, я измучила несчастных продавцов, разыскивая нужную мне фразу, да еще и подешевле!
Наконец я это увидела. То, что мне надо!
Синенькая книжечка с блондинкой на обложке. Блондинка была вылитая Танечка! «Не иначе, как Владу снимали», — подумала я.
Купив книжку и белый конвертик, я направилась прямо к Пенсу.
Он, конечно, возился с «Судзуки» в гараже, и я, кивнув ему в ответ на его улыбку, приступила к своему плану.
Сначала я безжалостно оторвала обложку. Потом отрезала имя автора — оно тут было совершенно не к месту. Мы же творим анонимку.
Вырезав замечательное изречение и наклеив его на листок, я от удовольствия зажмурилась.
Какая все-таки эта Сашечка умная!
— Чем это ты так увлеклась? — поинтересовался Пенс.
— Пишу подметное письмо, — хладнокровно поведала я. — Опускаюсь до крайней подлости, Пенс!
— И кому?
— Такому же отъявленному негодяю, — улыбнулась я.
— Сашка, ты что, его вычислила?
В глазах Пенса было море восхищения.
— Вычислила, — кивнула я. — Теперь мне надо проверить. Вдруг я вычислила неправильно. Хотя по всему выходит, что это-таки наш «парниша».
Пенс тоже понял, о ком идет речь.
— И как ты догадалась? — спросил он.
— А я это поняла недавно, — сказала я. — Просто взяла да и связала узелки воедино. Знаешь, в чем ошибка всех на свете сыщиков?
— Нет, — признался Пенсик.
— В том, что они усложняют все там, где предельная простота и ясность. Вот оно, на поверхности лежит! А сыщик это отбрасывает, так как не может пока понять, куда это пристроить, и все копает, копает, копает… Глубже да глубже. Глупости какие-то неимоверные придумывает, почти забыв про то, что только что видел на поверхности.
— Ты хочешь сказать, что могла бы понять это в тот самый момент, как это самое увидела?
— Ну естественно, могла бы. Если бы была гениальной. Но я же не гениальная. Я всего лишь маленькая, скромненькая помощница Ларчика.
Я заклеила конверт и весело подмигнула Пенсу.
— А теперь, милый, посмотрим, каково получать анонимки тому, кто сам так любит их писать!
* * *Я поднялась по ступенькам и открыла дверь салона.
У таксофона я остановилась, вспомнив о своем волнующемся шефе, и, нащупав в кармане куртки жетон, набрала его номер.
— Ларчик? — проговорила я, как только он поднял трубку. — Я пока жива, здорова и намереваюсь поймать нашу «рыбку». Так что не волнуйся, в данный момент я в салоне, и здесь много людей.
— Слушай, — попросил Ларчик. — Там Лада звонила. Она что-то вспомнила. Будь другом, забеги к ней.
— Хорошо, — пообещала я. — Непременно. Только «свинью» подложу и тут же зайду.
Я повесила трубку.
Сначала я сделала поступок, которого надо бы стыдиться, но я до сих пор так ни разу за него и не покраснела!
То есть подсунула свою анонимочку прямо к нему в дверь. Порадовавшись, что в коридоре никого не было.
Потом я направилась к Ладе Васильевне.
Секретарша красила ногти весьма увлеченно и на меня отреагировала не сразу.
— Вы к Ладе Васильевне? — спросила она меня равнодушным голосом, показывая мне, что ее ногти куда важней моей скромной персоны.
— Да, — кивнула я.
— Сейчас узнаю, свободна ли она.
Нехотя поднявшись со стула, дива прошествовала в кабинет Лады с надменно-медлительным видом.
— Лада Васильевна, — сказала она, открывая дверь, и застыла на пороге.
— Господи, — пробормотала она, поворачиваясь ко мне с изрядно перепуганным лицом. — Не может быть…
Я была готова поклясться, что девица собирается грохнуться в обморок.
Поэтому я влетела в кабинет, немного потеснив ее к стене, дабы она могла за что-то ухватиться при падении, и остановилась как от удара.
Лада полулежала в кресле, обмякшая и неподвижная, и не подавала никаких признаков жизни.
— Ну и приключения на мою голову, — пробормотала я, подавляя в себе приступ страха.
Я подошла к ней и дотронулась до ее пульса.
Слава богу, она была жива.
— Что делать, что делать? — стонала над моим ухом девица. — Мне сразу показалось, что у нее сегодня приступ гипертонии. Надо было ее домой отправить, да?
— Вызови «Скорую», — приказала я. — И двигайся быстрей, ну?
Она послушалась и вылетела в приемную.
«Приступ», — констатировала я. Если вообще не инсульт… Видела я такое с моей бабушкой.
За моей спиной хлопнула дверь.
Я обернулась. В тот момент мне, честно говоря, было не по себе. И хотя я прекрасно понимала, что прошло не так уж много времени — он скорее всего еще не успел получить мое послание, а если и получил, то вряд ли объявится здесь, — по моей коже пробежали мурашки.
Я обернулась, почти зажмурившись от страха.
Однако я вздохнула с плохо скрытым облегчением, когда увидела на пороге полненькую тетушку в белом халате.
Это была всего лишь бригада «Скорой».
* * *Он быстрыми шагами шел по коридору, пытаясь успокоиться. Все запутывалось — больше и больше. Ему казалось, что он по воле злого рока погружается все глубже и глубже в неведомый омут.
Его кабинет находился в самом конце. Возле огромного зеркала.
Он остановился. Присмотрелся к себе очень внимательно.
— Ты помогаешь совершать преступление, — пробормотал он, пытаясь найти в своем лице хоть какие-то изменения.
Нет.
Их нет и не будет. Только маленький прыщик возле носа. Нахмурившись, он его решительно выдавил. Почему-то это ему очень не понравилось. Рука замерла, и в груди появилось непонятное чувство.
Оцепенение.
«Ты идешь в никуда», — предупредил он сам себя и понял, что ему все равно.
Лишь бы с ней ничего не случилось.
Лишь бы она… Бог мой, но как она могла? Такая чистая, такая неземная женщина — и так умело врать!
В двери белел конверт. Он не заметил его сразу — теперь же его взгляд был прикован к этому пятну, такому привычному и такому зловещему.
«Успокойся, это очередное послание от «Ридерз Дайджест», — сказал он себе. Предложение поиграть в игре, заранее рассчитанной на твой проигрыш…
