Джон Кризи - Я не собирался убивать
Я просто не знал, как лучше себя вести: протестовать, холодно спросить у них, что происходит, или принять ситуацию, не особо показывая свое недовольство. Это был очень деликатный момент. Поведение Плейделла было настолько необычным, что я обязательно должен был это заметить.
Детектив из Скотленд-Ярда встал и направился ко мне. Несколько жутких мгновений я думал, что его рука опустится на мое плечо и он предъявит мне обвинение. Но он прошел мимо и открыл дверь.
— Мне очень жаль, мистер Кент, но мы не могли предвидеть это вооруженное ограбление, — заявил он. — К тому же на поезде вы доедете до Лондона быстрее. Спасибо за попытку нам помочь.
— Я продолжаю думать, что это было пустой тратой времени, — заметил я.
Плейделл остановился на пороге и пристально посмотрел на меня. Все мои страхи снова вернулись. Выражение его лица казалось угрожающим, а взгляд — таинственным.
— Правда? — только спросил он.
— Вы это прекрасно знаете…
Я замолчал, увидев быстро поднимавшихся по лестнице двух людей. Один из них был шофер, привезший меня сюда. Плейделл велел ему отвезти меня на вокзал, простился со мной кивком и вернулся в кабинет. Эта намеренная грубость могла иметь только одно объяснение, но у меня была причина чувствовать облегчение и даже надежду.
Миссис Клайтон не узнала во мне вора, иначе меня бы арестовали.
Шофер высадил меня на вокзале за пять минут до прибытия поезда. Я взял билет первого класса и прошел на платформу. Купив газету, я снова увидел фотографию Маллена. Был там и снимок стены за «Красным домом» с пояснением: «Стрелка указывает, где перелез убийца». Толстая стрелка показывала место точно.
К вокзалу подошел состав. Садясь в вагон, я заметил мужчину, пробежавшего мимо контролера и бросившегося к поезду. Это был молодой полицейский, который привез меня в участок, а потом на вокзал.
Я не мог не понять причину его присутствия здесь: за мной установили слежку.
13
Слежка
Когда я вышел из поезда на вокзале Ватерлоо, полицейский пошел за мной. Я бросил взгляд на камеру хранения, но там не происходило ничего необычного. Перед стойкой ждали всего два человека. Я направился к стоянке такси. Был уже шестой час, и толпа густела. Я увидел, что шофер-полицейский заговорил с одним из своих коллег, тоже в штатском, который двинулся в том же направлении, что и я. Он сел в следующее такси за тем, в которое сел я. Я откинулся на спинку заднего сиденья и закрыл глаза. У меня жутко болела голова, и мне показалось, что открылась рана в боку. Я безуспешно пытался представить себе, что вызвало подозрения Плейделла. Должно же что-то быть!.. Если бы я только знал, что это, то, возможно, сумел бы найти способ устранить причину подозрений. Я был не способен размышлять: в мозгу был туман, как в тот момент, когда Маллен застал меня с поличным. Я всегда гордился своим ясным и хорошо организованным умом, но вот теперь был в таком смятении, как никогда.
Чем я был ослеплен? Почему так верил в свою неуязвимость?
Задавать себе вопросы было бессмысленно. Ответ был настолько очевиден, что только усиливал мое презрение к себе. Я просто следовал линии поведения настоящего вора и был слеп, как все преступники.
Презрение к себе ничего не давало. Мне надо было бороться в тех обстоятельствах, что сложились реально.
Я направился прямо в контору, официально закрывавшуюся в половине шестого, но большая часть персонала уже ушла. Готча не было, а Харрисон сидел в своем кабинете. Он поднял голову, когда я, постучав, вошел. Место было знакомо, и обыденность обстановки помогла мне вернуть хладнокровие.
— Добрый вечер, Боб, — сказал Харрисон и отодвинул кресло, потянувшись. — Как все прошло?
— Зря потерял время, — ответил я. — Старик Плейделл, должно быть, не в себе.
Харрисон расхохотался. Это был человек средних лет, но молодо выглядевший. У него была пышная черная шевелюра, обычно плохо причесанная. Обветренное лицо выдавало, что он проводит одну половину жизни в море, на маленькой яхте, а другую — на площадке для игры в гольф. Где бы он ни был, пил всегда столько, сколько хотел. В его внешности не было ничего изысканного. Слушать набор его сальных анекдотов было настоящим мучением, зато его приличные истории представлялись просто занудными. Однако в нем было что-то симпатичное. Он необыкновенно умел ладить с самыми разными людьми.
— Я никогда не видел, чтобы Плейделл что-то сделал, не имея на то веских оснований, — заявил он.
— Значит, это был первый раз, — парировал я.
— Меня это удивляет, — сказал Харрисон. — Не стойте у двери. Проходите, выпейте стаканчик и послушайте последнюю историю.
— Джордж, я не могу…
— Да ладно, старина, заходите. Судя по вашему виду, вы нуждаетесь в подбадривающем. А история будет не об амазонке с тремя грудями, а о Маллене. История невероятная.
Он встал, подошел к шкафу, вынул из него два стакана и бутылку виски и с шумом поставил их на стол. Из-за его слов мое сердце снова бешено заколотилось.
— Вы помните Мак-Майкла? — спросил он. — Восьмидесятилетнего старика, у которого тридцатилетняя жена, очень хорошенькая и отлично сложенная?
— Та, что любит одеваться только в бриллианты и норковые накидки, — добавил я.
Харрисон говорил о том самом члене Клуба путешественников, которого я как раз собирался повидать, но события заставили меня забыть, что я хотел собрать дополнительные сведения о Маллене.
— А какое отношение он имеет к этому делу? — спросил я.
Я взял один из стаканов и присел на край стола, потому что боялся, что у меня откажут ноги.
— Плейделл спросил меня, знаю ли я кого-нибудь, кто был знаком с Малленом, — заявил Харрисон, — и я вспомнил старика Мак-Майкла. Его жизнь и бриллианты застрахованы минимум на двести тысяч фунтов. Помните, вы говорили мне, что он состоит в Клубе путешественников?
— Да.
— Так вот! Я позвонил старику и пригласил его на обед, — сказал Харрисон, осушил свой стакан и задумчиво посмотрел на бутылку — он всегда много пил после работы. — В общем, он согласился… Не думайте, что я залезаю на вашу территорию, Боб. Если из этой встречи выйдет дело, я прослежу, чтобы вы получили то, что вам причитается. Я заговорил с ним о переоценке драгоценностей его жены из-за общего подорожания стоимости жизни, и старик согласился. Главное, он многое знает о Маллене.
— Вы рассказали это Плейделлу? — спросил я.
— Да. Он звонил полчаса назад, — ответил Харрисон, наливая себе новую щедрую порцию виски. — Отличный скотч. Там была такая история! Маллена вышвырнули из Клуба путешественников пинком под зад, от которого он улетел в другой конец улицы.
— За что?
— Он разбил лицо официанту, — ответил Харрисон. — Судя по рассказу Мак-Майкла, в клубе было несколько цветных официантов, и один из них пролил немного супа на плечо Маллена. Тот пришел в ярость, и беднягу-официанта пришлось убрать из зала ресторана. В тот вечер этот официант замещал отсутствующего бармена. Маллен заказал виски с водой. Официант засуетился и пролил немного… естественно, на Маллена. Тот был без ума от ярости. Его уволокли силой. Дело замяли, но комитет дал Маллену понять, что в клубе для него больше нет места.
— Кажется, убийца сделал полезную работу, — произнес я охрипшим голосом.
— Вы почти слово в слово повторили то, что сказал Мак-Майкл, — заметил Харрисон и, добавив в виски немного минеральной воды, начал медленно смаковать питье. — Вообще-то Маллен уже не впервые отличился подобным образом… но не здесь, а в Африке. Кажется, он убил носильщика во время сафари… То дело тоже замяли — представили как несчастный случай. Но наш герой, награжденный крестом Виктории, был просто зверь. Мак-Майкл сказал, что он едва не убил свою жену.
— Господи! — воскликнул я.
— Из-за него она жила как собака. Он половину времени бегал за другими женщинами, особенно когда был за границей. Он завладел состоянием своей жены и моментально промотал его. Кажется, он запугивал ее, чтобы она не потребовала развода. Развелись они в Кении, совершенно законным образом. У Мак-Майкла в Кении есть земли и дюжина шахт. Он знает там практически всех и смог дать мне все нужные сведения. Еще один? — спросил он, допив свой стакан.
— Нет, спасибо.
Сидя на краю стола, обхватив руками колени, я чувствовал себя совсем другим человеком. Маллен заслужил смерть. Кто мог в этом усомниться? Кто, зная его подлинную натуру, мог сожалеть о его судьбе? Если я должен был совершить убийство, кто мог стать лучшей жертвой? Я чувствовал огромное облегчение, радость, грозящую стать очень опасной: если дать чувствам увлечь себя, то дальше я буду относиться к происходящему слишком легковесно.
— Мне показалось, — сказал я, стараясь говорить естественным голосом, — что Плейделл считает, будто за этим убийством скрываются вещи, о которых мы даже не подозреваем.
