Татьяна Рябинина - Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
- Отнюдь. Когда я работал у Забужинского, адвоката, еще в универе, был один случай. Мужик ругался с женой, так, по-бытовому, она его как-то обозвала, он рукой махнул, хотел ей по щеке хлопнуть, даже не пощечину, а слегка, тыльной стороной. Она головой дернула, а у него на пальце перстень с печаткой был. Не поверишь, вот так же висок пробил, насмерть. Я потом с экспертом говорил, он сказал, что совершенно случайно получился страшнейший удар, называется «хвост дракона». А мужик в единоборствах ни ухом, ни рылом. Даже утреннюю зарядку никогда не делал. А ты говоришь.
- Едем в Париж. Ладно, пусть так. А вот Лидочка почему-то соврала.
- Что соврала?
- Что не была в Генкиной комнате и не видела слона. Еще как была и еще как видела. И руками лапала.
- Ты думаешь, это она?
- Я же сказала, мне не верится, что это убийство, - отмахнулась Лора. - Но если я все-таки ошибаюсь, у Лидочки в моем списке будет самый высокий рейтинг.
- Почему? Кстати, ты сказала такую фразу: «Думаешь, непонятно, куда ты ходила посмотреть на горы...»
- Вот вы где! Попались! - из кухни вышел Миша.
- Ты тоже не спишь? - совсем другим голосом, как обычно, вздорно-капризным, пропела Лора.
- Спустился водички попить.
- Ладно, - Лора резко встала, ее качнуло, и она чуть не упала. - Пора все-таки баиньки. Хоть попытаться. Спасибо, мы хоть не рядом с Геночкой. В смысле, не в соседней комнате.
Спотыкаясь и хватаясь за все, что попадалось под руку, Лора двинулась в сторону лестницы. Миша провожал ее брезгливым взглядом - это было заметно даже в полумраке. Он тяжело вздохнул, пламя свечи запрыгало, бросая на лица причудливые тени.
- Тебе не кажется, Вадим, что... все врут? - сказал он вполголоса.
- И я?
- Да.
- И ты?
- Да, и я, - помедлив, ответил Миша.
- Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд. Впрочем... Наверно, ты прав. Причем, не только врут, но еще и недоговаривают.
- Ну, это просто разновидности вранья. Обычно врут женщины, а мужики кое о чем умалчивают, говоря при этом часть правды.
- Миш, а может, руки на стол?
- То есть? - не понял Миша.
Вадим чиркнул зажигалкой - огонек свечи чадно замигал, готовый вот-вот погаснуть. Обжег палец, выругался, снова чиркнул. Наконец пламя снова поселилось на фитиле.
- Не играл в детстве? - спросил он, пряча зажигалку в карман. - Несколько человек сидят и передают под столом из рук в руки какой-нибудь мелкий предмет. А тот, кто водит, говорит: «Раз, два, три, руки на стол!». Все кладут руки на стол. А он говорит либо «убирай», либо «здесь». Если ошибся, водит снова. Так, может, руки на стол?
- Нелогично, - усмехнулся Миша. - Все равно гадать, у кого под рукой. Тогда уж скорее карты на стол.
- Тбк ты и положишь карты.
- А ты положишь?
Снова повисло тяжелое молчание.
- Значит, остаемся при своих, - сделал вывод Вадим.
- Мне неприятно это говорить, но...
- Ты подозреваешь меня?
- Нет. Оксану.
- Потому что она призналась, что хотела убить Генку? - сухо поинтересовался Вадим.
- Нет. Просто... Уж слишком она нервничала.
Вадиму так совсем не показалось. Наоборот, жена была странно, даже неестественно спокойна. Но возражать он не стал, ожидая продолжения. Впрочем, больше Мише сказать было нечего.
- А ты... подозреваешь кого-нибудь? Конкретно? - спросил он.
- Не знаю. Только что Лорка сначала пыталась доказать мне, что это никакое не убийство, а несчастный случай. А потом покатила бочку на Лиду, - последнее он сказал с легкой мстительной ноткой.
- И что? - испугался Миша.
- Да ничего. Пришел ты, и она убежала.
- Вернее, уковыляла. Так что она сказала?
- Я говорю тебе, ничего сказать не успела.
- Ты все-таки не ответил, - настаивал Миша, - ты тоже подозреваешь Лиду?
- Тогда уж Лору.
- Почему?
- Да потому же. Слишком уж нервничает. К тому же наркоша. И пьяная была в хлам.
- Послушай, Вадик, ты должен это знать. - Миша откинулся на спинку кресла и закусил костяшку большого пальца. - Если металлический предмет упал в снег, на нем останутся отпечатки пальцев?
- Ты про слона? Трудно сказать. Тут от многого зависит. Плотность снега, влажность, температура, время нахождения в снегу. Обычно кожное сало замерзает, а вот когда предмет из снега достают, оно оттаивает и отпечатки деформируются. Скорее всего, идентифицировать их будет сложно. Да и что толку? Слона все лапали. Постой-ка! Лора сказала, что Лида соврала. Ну, что она не видела слона и даже не была в Генкиной комнате. Я теперь точно вспомнил. Была. Лорка права. Мы все как раз вышли, а Лида зашла. Еще сказала, что должна же она взглянуть на реликвию. Почему тогда сказала, что не была там?
- Не знаю, - отрезал Миша и встал. - Пойду спать. Утро вечера мудренее.
- Давно уже утро, - возразил Вадим, тоже поднимаясь. - Половина шестого.
- Ну уж нет. Для меня утро, это когда я проснусь. Хоть в два часа дня. Так что, как там это по-чешски?
- Dobrounoc?6
- Сделаем вид, что доброу.
* * *
25 декабря 1999 года
Утро было хоть и не солнечным, но каким-то... светлым. Этот район, наверно, и так спокойный, был погружен в особую - праздничную, торжественную тишину. Ночью выпал небольшой снег, припорошив зеленую шапку падуба у ограды. Еловые ветки на клумбах тоже поседели. Какое же Рождество без снега!
Вадим сидел в верхней гостиной один. Все еще спали. Окно-фонарь большого эркера выходило в сад, и он видел, как по тонкому крахмальному снежку важно расхаживает огромная серая ворона, похожая на члена политбюро. Где-то, совсем рядом, было спокойствие и умиротворение. А еще - волнение от встречи с мечтой и охотничий азарт. Совсем рядом, только протяни руку, открой дверь, выйди на улицу. Но... Давило ощущение какой-то стыдной неловкости. И, наверное, предчувствие близкой беды. Вот оно, то самое добро, которое без худа - чудо.
- Не спишь?
Вадим вздрогнул и обернулся.
В дверях стоял Генка. Яркий свет из окна падал на его лицо, безжалостно подчеркивая бледность и худобу, поседевшие виски. Казалось, он не спал и не ел несколько суток. И вдруг, как по волшебству, его вчерашнее нагло-насмешливое выражение, прикрытое нарочитым дружелюбием, исчезло, уступив место растерянности, боли и запредельной усталости.
Вадим судорожно сглотнул слюну.
Жалость. Непрошеная и почти запретная. Он не мог позволить себе жалеть Генку. Потому что Генка - предатель. Что бы там ни говорил, как бы просил прощения. Он не мог простить его. Но жалость не уходила, заставляя злиться - на него и на себя.
- Послушай, ты не болен? - словно против воли спросил Вадим. - Что-то неважно выглядишь.
Генка усмехнулся, все стало на свои места. Жалость ушла, и Вадим вздохнул с облегчением.
- Нет, не болен. Все просто фанс, - отрезал Генка. - Был не слишком удачный период. И бизнес, и личное. Но теперь - порядок. Вот только с вами зависло. Ладно, устаканится. Как думаешь?
Вадим неопределенно пожал плечами. Он крупно сомневался, что в их отношениях может хоть что-то «устаканиться». Как бы хуже не стало. Они и так уже еле терпят, а не прошло еще и суток из пятнадцати. Просто ирония - пятнадцать суток! Вот только за какие такие грехи? Или есть за что?..
- Хотелось бы город посмотреть, - дипломатично ушел от ответа Вадим.
- Так цо? Сейчас все встанут, позавтракаем и вперед. Где вы еще найдете такого гида?
Вадим, который заочно знал Прагу, как собственную квартиру, вполне мог обойтись без поводыря, но снова промолчал. Генка хотел что-то добавить, но тут из коридорчика послышались шаги.
Отодвинув Генку в сторону, в гостиную вошла одетая в красный спортивный костюм Лора, тоже бледная, но сильно нарумяненная, совсем как клоун. Глаза с расширенными зрачками блестели, от нее шла волна какой-то мрачной энергии - видимо, только что укололась. Обойдя Генку, она обернулась и посмотрела на него в упор, буркнула что-то, поджала губы и плюхнулась в жалобно скрипнувшее кресло-качалку.
