Николай Зорин - Интервью со смертью
– У меня есть отличный шоколадный ликер, может, тяпнем по рюмочке, а?
– В такую жару – ликер? Нет, спасибо, увольте.
– Жаль! – совершенно не расстроившись, жизнерадостно выкрикнул он. Вдруг обрушившееся на него счастье просто переполняло его, требовало какого-то выхода.
– И мне очень жаль! – невольно поддавшись его настроению, так же радостно сказала я.
– Тогда чаю! Холодного чаю. У меня банка с кипяченой водой стоит в холодильнике. От чаю-то не откажешься?
Мы выпили чаю, покурили на кухне, обсудили мою будущую статью о сегодняшнем убийстве (это Руслан завел разговор, наверное, думал сделать мне приятное). И только после этого я засобиралась домой. Столяров проводил меня до остановки.
Часть вторая
Тайный список
Глава 1
Расследование частного детектива Андрея Никитина
– Пашу убили позавчера, а ему все звонят и звонят и спрашивают, в какое время его можно застать дома. – Ольга неумело затянулась сигаретой, закашлялась, брезгливо скривила рот, расплющила окурок о дно пепельницы, помахала рукой перед носом, разгоняя дым. – Никогда раньше не курила, – словно извиняясь, проговорила она. – Вот решила попробовать, думала, поможет успокоиться, а оказалось, это так противно! Боже мой, я не могу, не могу! – Ольга сцепила пальцы в замок, прижала ко рту. – Ему все звонят, звонят, вчера вечером человек пятнадцать позвонили. Звонят и просят позвать Пашу к телефону, а я не могу сказать… У меня просто физически не получается сказать… И вру, что его сейчас нет, а они спрашивают, когда его лучше всего застать дома.
– Постарайтесь успокоиться, Ольга. – Андрей накрыл ладонью ее маленькую, почти детскую нервную ладошку. – Я понимаю, как вам тяжело, но все-таки постарайтесь успокоиться.
– Да, да, – она часто-часто закивала, словно в нервном тике, – я сейчас. Простите, ради бога!
Андрей отошел в другой угол комнаты, прихватив с собой пепельницу, закурил, давая ей время прийти в себя.
Ольга позвонила ему вчера поздним вечером, продиктовала свой адрес, но совершенно не ввела в курс дела – не в состоянии была ввести. Она и вчера только всхлипывала и жаловалась на телефонные звонки, на которые отвечать не может.
Докурив сигарету, Андрей вернулся на свое место, в кресло напротив Ольги, решил, что дал ей достаточно времени.
– Вы уже можете говорить?
– Да, могу, – еле слышно произнесла она.
– Тогда расскажите, что случилось, а то я ведь не знаю.
– Да я и сама не знаю. – Ольга жалобно улыбнулась. – Не понимаю, как такое могло случиться! Он никому не сделал ничего плохого. А его убили! А они все звонят и спрашивают… А я все вру, глупо вру, потому что врать не умею. Я вообще ничего в этой жизни не умею! Бесполезная дура. Думала, хоть любить умею, оказалось – нет! Потому что, если бы умела, почувствовала бы и не допустила, чтобы его убили. А я проспала! Проспала! Его убивали, а я в это время спала. – Ольга нервно рассмеялась. – Извините. Это все коньяк, перед вашим приходом я выпила две рюмки, хотела прочувствовать… Паша пил перед смертью коньяк… Зачем он пил коньяк? Он никогда не пил по утрам, да и вообще почти не пил! Я все эти дни пытаюсь прочувствовать, что ощущал он. Мне казалось, что, если я полностью окунусь в его состояние, смогу понять, что случилось… Вот и этот коньяк потому… И сигарету закурила тоже поэтому, а не для того, чтобы успокоиться! Но я не умею пить, не умею курить. Я ничего не умею! И прочувствовать не сумела. Я ведь даже… – Ольга наклонилась к Андрею и зашептала: – Я ведь даже в подъезд тот ходила. Поднялась на пятый этаж… Его на балконе нашли для сушки белья. Я была там, стояла на том самом месте – и ничего не почувствовала. То есть почувствовала, но совсем не то, что должен был ощущать Паша, что ощущают за мгновение до смерти. И тогда я поняла, что не справлюсь, причины разгадать не смогу. Здесь нужен тот, кто умнее меня, кто сможет почувствовать… – Ольга отодвинулась от Андрея, помолчала немного, нервно сжимая ручку кресла. – Ваше объявление я нашла в газете. Купила в киоске, даже не знаю зачем… Синий с белым киоск возле универмага на площади Энтузиастов… Может, я некролог в газете хотела увидеть? – Ольга вопросительно посмотрела на Андрея. Он сочувственно покачал головой и ничего не ответил – что тут можно сказать? – Не знаю, зачем я купила газету! Фотографии Паши в ней не оказалось – чужие лица и тексты, ужасные тексты! Многие в стихах. Некролог в стихах – какое кощунство! И эти цветы у киоска…
– Ольга! – Андрей не знал, что делать с этой ее тихой истерикой. – Может быть, мы встретимся с вами завтра?
– Завтра? – Она удивленно на него посмотрела. – Почему завтра?
– Вы себя плохо чувствуете. Возможно, завтра вам станет полегче.
– Нет! Полегче не станет. Они опять будут изводить меня звонками. А завтра нельзя. Завтра никак нельзя! Завтра похороны. Приедут Пашины родственники из Винницы. Боже мой! – Она обхватила лицо руками. – Они приедут уже завтра! Я этого не вынесу! Похороны, поминки – я не смогу, я сбегу! Мы будем сидеть за столом, вспоминать, какой Паша был хороший, – и это все вместе, коллективно! А мама его станет причитать: «Бедный мой мальчик!» А он мой, только мой, понимаете, мой, и ничей больше! Я не смогу с ними сидеть за столом, я не смогу видеть плачущие лица. Я одна хочу по нему плакать. В одиночестве. Закрыться в квартире, для надежности забаррикадировать дверь креслом, чтобы никто не ворвался, выключить свет…
– Оленька! – Андрей поднялся, подошел к Ольге, положил руки ей на плечи – она судорожно дернулась, словно он причинил ей боль. – Тише, тише, не надо, все пройдет, со временем вам станет легче. Я постараюсь найти того, кто убил вашего мужа, сделаю все, что в моих силах. Тише, тише, успокойтесь… – Ольга прижалась виском к его руке и всхлипнула. – Не надо плакать.
– Да, да, да, простите, пожалуйста. – Ольга мягко отстранилась от Андрея, достала из кармана носовой платок, вытерла слезы. – Я успокоилась, давайте продолжим.
– Давайте. – Андрей сел в свое кресло. – Прежде всего нам необходимо выяснить, за что могли убить Павла.
– Я не знаю. В том-то и дело, что для этого нет никаких причин! У него не было ни врагов, ни долгов. Не за что, совершенно не за что! Его ведь даже не ограбили.
– Но все равно – без причины убийств не бывает. Расскажите, какой он был человек, чем занимался, кто его знакомые.
Ольга задумалась.
– Павел был очень хороший. Я его очень любила, и он меня тоже очень любил, у нас были прекрасные отношения. Вот только одно: он был до невозможности ревнив, до патологии какой-то.
– Ревнив? – Андрей заинтересовался. – А… извините, я не хочу вас обижать, но…
– Вы хотите спросить, был ли у него для этого повод? – Ольга улыбнулась (Андрею показалось, что несколько самодовольно). – Никакого! Абсолютно никакого повода для ревности я ему не давала. Но он ужасно мучился и ничего не высказывал мне, все в себе таил. Лучше бы высказал, лучше бы скандал закатил… Вы бы видели его лицо, как он страдал! Он исходил ревностью, как другие исходят дикой, неконтролируемой яростью. Он меня даже к отцу стал ревновать, когда узнал, что он мне не родной, представляете, до чего доходило! Но ничего не высказывал, только страшно менялся в лице, когда папа меня обнимал или кто-нибудь из мужчин ко мне приближался. Боже мой! – Ольга всплеснула руками, запрокинула голову и рассмеялась – мучительно, болезненно. – Ну почему, почему он меня так ревновал! Зачем так страдал? Не было никакой причины! Я дома сидела, в магазин только за продуктами выйду, в парикмахерскую раз в месяц – и все. Мне и не нужно было никуда…
– Вы, как я понимаю, нигде не работаете и не учитесь?
– Не работаю и не учусь. Как школу закончила, так и сижу дома. Мы и с Пашей познакомились здесь, в квартире – я вызвала его налаживать компьютер…
– Он мастер по компьютерам?
– Ну конечно! – Ольга недоуменно пожала плечами. – Ах да! Я же вам не сказала! Простите. Да, Паша работал в салоне компьютерной техники, продавцом-консультантом. Но он по несчастью на такой работе сидел, он очень способный, он классный компьютерщик, честно! Я звала его «мой технический гений». – Ольга грустно улыбнулась. – У Паши была мечта: открыть собственный магазин, страстная мечта. У него и было-то две страсти: магазин и я. Не знаю, как объяснить. Открыть магазин для Паши было все равно что для другого стать самым знаменитым музыкантом, или… самым сильным человеком на свете… или самым богатым. Нет, с богатством неудачный пример, магазин ему не для доходов был нужен, вернее, не для одних доходов… Я совсем запуталась, не знаю, как объяснить… – Ольга беспомощно на него посмотрела. – Видите, я даже объяснить толком не умею. Ничего, ничего в жизни я не умею!
– Вы успокойтесь, Оленька, я вас прекрасно понял. Для вашего мужа желание открыть магазин превратилось в идею фикс.
– Да. – Ольга кивнула.
