Ксавье Монтепен - Сыщик-убийца
— Я нашла у тебя одно старое письмо герцога. Моя горничная вскружила голову его лакею, который каждый день носит на почту письма; последнее было у меня в руках пять минут, что позволило мне написать письмо в тех выражениях, в каких всегда пишет герцог старому доктору. Наконец, я нашла в Париже одного нотариуса, который не имеет себе подобного в подделке почерка и за десять луидоров написал мне это послание, текст которого я ему продиктовала.
— Мы спасены! — воскликнул Жорж. — Пошлем письмо и будем ждать.
— Будь спокоен! — ответила Клодия. — Сначала надо заручиться согласием капитана Кортичелли, а затем нам нужен человек, который за несколько золотых избавил бы нас от старика и ребенка.
— Но где найти его?
— В кабаке, у моста Курбвуа…
— А кто за ним пойдет?
— Ты.
— Когда?
— Сегодня ночью.
Около одиннадцати часов переодетый Жорж отправился в дорогу, а Клодия, разбитая усталостью, бросилась на постель и сейчас же заснула; но, как ни крепок был ее сон, она вдруг проснулась от странного шума. Сев на постели, она стала прислушиваться и скоро догадалась, в чем дело: кто-то старался открыть ставню окна в ее комнате.
Клодия была необыкновенная женщина. Она поспешно вскочила с постели, бросила одну из подушек под одеяло, чтобы заставить думать, что на постели кто-то спит, и, взяв пару пистолетов, тихонько вышла в соседнюю комнату, дверь которой оставила полуоткрытой.
Ставня скоро уступила. Вор вырезал кусок стекла, просунул в отверстие руку, открыл окно и влез в комнату.
Это был молодой человек лет двадцати четырех, замечательный своей худобой. Он стал прислушиваться и, не слыша никакого шума, открыл потайной фонарь. На столике около постели лежали золотые часы с цепочкой. Он вынул из кармана нож и намеревался ударить спящего, но Клодия быстро открыла дверь и появилась с пистолетами в руках. Вор хотел бежать, но Клодия, которой пришла в голову странная мысль, остановила его.
— Вы в моей власти, — сказала она, — и, если дорожите жизнью, бросьте нож под кровать.
Вор повиновался. Клодия, продолжая угрожать пистолетами, заставила его войти в темную комнату без окон и заперла за ним дверь. Затем она села, ожидая возвращения Жоржа.
Он вернулся, потерпев полное поражение, так как все мошенники приняли его за сыщика.
— Ну, а я, — сказала Клодия, — нашла то, что ты искал. — Она отправилась к темной комнате и выпустила вора. Его звали Жан Жеди; его обещали не только не выдавать правосудию, а даже дать денег, если он согласится убить, не подвергаясь никакому риску, старика и ребенка.
Он охотно согласился. Жорж и Клодия не доверяли ему и заперли в подвал, где он должен был ждать, пока настанет время действовать. На другой день Клодия условилась с капитаном Кортичелли, который обещал драться с Сигизмундом де Латур-Водье взамен письменного обязательства уплатить ему большую сумму после смерти герцога.
В то время как происходили все эти события, положение Поля Леруа нисколько не улучшилось: он находился в самых стесненных обстоятельствах. Первый заказчик эксплуатировал его открытие и затем бросил его.
Кредиторы добивались его ареста, и ему грозила тюрьма.
Но все это еще ничего в сравнении с последним ударом, который был нанесен одним нотариусом по имени Мориссо. Поль Леруа учел у него три векселя, по две тысячи франков каждый, полученные от одного англичанина, покупателя его машин. Векселя вернулись неоплаченными, так как подпись была признана фальшивой. Англичанин бежал, а Мориссо грозил, что донесет на Леруа как на сообщника.
Это обвинение было очень вероятно, и Поль, человек честный, мог быть осужден за недостатком доказательств.
Мориссо давал ему срок всего сутки. Надо было назавтра до двенадцати часов уплатить шесть тысяч франков или же застрелиться, чтобы спастись от суда. Один только человек мог согласиться помочь Полю Леруа: его дядя, доктор Леруа.
Анжела первая подала мысль пойти к нему, но Поль сначала отказался, так как думал, что это будет тяжело и, без сомнения, бесполезно.
Молодая женщина умоляла его именем детей, после чего Поль уступил и обещал поехать завтра.
В ту минуту, как он давал это обещание, Клодия Варни отправлялась на почту с письмом, адресованным доктору Леруа. А утром в этот же самый день капитан Кортичелли нашел способ так серьезно оскорбить в Булонском лесу герцога Сигизмунда де Латур-Водье, что тот должен был драться с ним на другой день.
В 1837 году в Брюнуа не было железной дороги, и Поль решил, что дойдет пешком скорее, чем доедет в дилижансе; и действительно, через три часа он был уже в Брюнуа.
Добрый доктор только что получил мнимое письмо Сигизмунда и, не сомневаясь в его подлинности, бросил его в огонь, решив в точности исполнить все предписания.
В ту минуту, как Поль Леруа отправился в Париж, герцог де Латур-Водье, просидев до часа ночи у себя в кабинете, положил в конверт бумагу.
На конверте было написано: «Мое завещание». Он запечатал его гербовой печатью и положил в другой конверт, пометив: «Доктору Леруа».
Затем позвал лакея и сказал:
— Видите это письмо? Если я не вернусь до полудня или не дам вам иного приказания до этого времени, вы отправите его.
— Слушаюсь, герцог!
Приехал секундант, а десять минут девятого герцог де Латур-Водье, пэр Франции, пал, смертельно пораженный итальянцем Кортичелли.
Почти в то же время Поль Леруа входил к своему дяде. Доктор был испуган мрачным выражением лица племянника и стал его расспрашивать с такой нежностью, что Полю было легче, чем он думал, объяснить причину своего посещения.
Легко понять его радость, когда дядя сказал:
— Ну что же, нет ничего проще. Тебе нужны деньги, они у меня есть, и, дав их тебе сейчас же, я только даю в счет твоего будущего наследства. Я дам тебе четырнадцать тысяч.
На этот раз Поль был действительно спасен. Он со слезами поблагодарил доктора, но сказал, что ему нужны деньги в тот же день.
— Не беспокойся, они будут у нас. Мои деньги лежат у нотариуса в Вильневе, мы отправимся туда вместе после завтрака.
После завтрака они действительно поехали, но в Вильневе Поля ожидало разочарование.
Нотариус уехал рано утром за несколько миль для составления завещания и должен был вернуться только в десять часов вечера, а его старший клерк не мог выдать деньги без него.
— Хорошо, — сказал доктор, — мы снова приедем сегодня вечером.
Но Поль предпочел сейчас же отправиться в Париж, чтобы успокоить жену.
Доктор обещал привезти деньги на Королевскую площадь между восемью и девятью часами.
Поль сел в дилижанс, ходивший между Вильневом и Парижем, а доктор вернулся в Брюнуа.
Ровно в десять часов Леруа с ребенком на руках, оставив свою тележку в гостинице, соседней с площадью Бастилии, взял фиакр и отправился к племяннику.
Понятно, с каким восторгом он был принят Полем и его женой, но дядя зашел только на минуту, уходя, сказал:
— По всей вероятности, я не вернусь сегодня в Брюнуа и поэтому приду к вам переночевать, но не знаю, в котором часу, поэтому не беспокойтесь, если я запоздаю.
Поль должен был отправиться в Курбвуа. Путешествие было не близкое, он вышел вместе с дядей и простился с ним у дверей.
Когда Поль вышел, дядя сказал своему кучеру:
— Везите меня на улицу Риволи к площади Согласия.
Что касается Поля, то он отправился к бульвару Бомарше, где надеялся найти экипаж, но в это время пошел дождь, и все фиакры были разобраны. Идти пешком от Бастилии к Курбвуа было слишком далеко, поэтому племянник доктора пошел по бульвару, зовя всех встречных кучеров, но они даже не отвечали ему.
Наконец на бульваре Тампль он увидел красный фонарь желтого фиакра, который, казалось, ждал седоков.
Поль подбежал и поспешно сел.
— По часам? — спросил кучер.
— Да, по часам.
— Куда прикажете везти?
— В Курбвуа.
— Черт возьми! Вот так кончик! Но все-таки как-нибудь доедем. Хотя у меня и тринадцатый номер, но он не приносит мне несчастья.
Кучер, тот же самый, который привозил сюда же Эстер и мадам Амадис, хлестнул лошадей, и экипаж покатился.
В Нельи Жорж де Латур-Водье и Клодия Варни с восторгом узнали о результате дуэли или, лучше сказать, об убийстве Сигизмунда де Латур-Водье.
В восемь часов вечера Клодия, одетая мужчиной, отправилась в Париж и вернулась через час на козлах старого фиакра, запряженного двумя сильными лошадьми, которые остановились перед воротами виллы. С козел она крикнула по-английски Жоржу, который дожидался ее; он открыл ворота, и экипаж въехал во двор.
Клодия вошла в дом, вынула из кармана хрустальный флакончик и плоскую бутылку.
— Дай мне мадеры, — сказала она Жоржу.
Маркиз повиновался; куртизанка заполнила до трех четвертей плоскую бутылку и затем вылила туда же содержимое маленького хрустального флакона.
