Михаил Палев - Ожерелье Клеопатры
Морганатическая супруга не имеет права на титул, герб и состояние своего мужа; их дети также не имеют права наследования. Такие союзы также называют «браком по левую руку», так как невеста при венчании стоит от жениха слева, а не справа, как обычно принято. К таким бракам принадлежал брак Александра II с княгиней Долгорукой (Юрьевской); женитьба великого князя Константина на княгине Лович; престолонаследника Австро-Венгерской империи Франца-Фердинанда на графине Софье Хотек, – как, впрочем, и многие другие.
В случае с Эдуардом VIII его неравнородному браку воспротивились ревнители королевской власти: в их числе находился и премьер-министр Болдуин. Когда этот политик предупредил короля, что в империи никто не согласится на его морганатический брак с миссис Симпсон, Эдуард VIII решительно ответил: «Нет, нет и еще раз нет!»
Тогда королю предложили три варианта решения: отказаться от женитьбы; жениться, презрев рекомендации правительства; вообще отречься от престола.
Все очень скоро поняли, что для Эдуарда не существует дилеммы: «она или престол». Король предпочтет отречение, он не расстанется с любимой. Эдуард знал, что Уоллис хочет, чтобы он оставался на престоле; он знал, как дорожит она уникальностью своего положения. Если бы они были вместе, Уоллис сумела бы вдохнуть в него свою энергию, силу, ободрить его своей любовью, он прославил бы свое царствование в веках, сделал бы его беспримерным, придал бы ему неведомое, новое измерение, стал бы первым в истории «королем-популистом»! Народным королем! Без Уоллис корона не имела никакого смысла.
Не выдержав психологического давления и шумихи в прессе, Уоллис уехала в Канны. Это было серьезной ошибкой: король ужасно страдал от разлуки, общаясь с ней только по телефону. Она же призывала его не сдаваться. Его сторонники также советовали сопротивляться. Но король был слишком нетерпелив, слишком упрям и слишком влюблен. И он принял окончательное решение.
В это время перед Букингемским дворцом состоялись тысячные манифестации в защиту «короля бедняков» под лозунгами «Руки прочь от нашего короля!», «Хотим Эдди и его хозяйку!». Уоллис решила сделать заявление для печати. Она собиралась сказать, что не намерена мешать его величеству и готова уехать. Заявление было прочитано в пять часов, а в шесть лондонские газеты вышли с аншлагами, совершенно извращающими смысл ее заявления: «Уоллис отрекается от короля!» Этой типичной для массмедиа провокацией был запущен механизм отречения, и ничто не могло повлиять на решение Эдуарда. Он стоял перед нелегким выбором: корона Британской империи или любимая женщина. Он выбрал Любовь. Был ли он прав или нет? Никто из смертных не может дать однозначный ответ. И если в дело вступило магическое ожерелье, то кто может противостоять его разрушительной силе?
Газеты печатали огромные заголовки: «Любовь или престол», «Уоллис отрекается от короля», «Конец кризиса», «Эдуард остается на престоле». Вопреки последнему предсказанию в конце декабря 1936 года Эдуард VIII подписал акт об отречении. На подписание исторического акта приехали три брата короля, чтобы присутствовать при беспрецедентной церемонии и засвидетельствовать ее легитимность. Документ гласил:
«Я, Эдуард VIII, король Великобритании, Ирландии и британских доминионов, император Индии, настоящим заявляю о своем твердом и окончательном решении отречься от престола и выражаю желание, чтобы акт этот вступил в действие немедленно».
Уоллис, которая в то время была в Каннах, старалась удержать короля от непоправимого шага. Она беспрерывно названивала ему по телефону, но он ее не послушал. Давление британского истеблишмента оказалось сильнее науськиваний кураторов из СД. Король позвонил Уоллис и коротко сообщил, что решающий шаг сделан. Горничная, наблюдавшая реакцию Уоллис на речь короля, впоследствии утверждала, что невеста Эдуарда была мрачнее тучи и бормотала сквозь зубы: «Дурак, глупый дурак!» То же самое, надо полагать, твердили ее кураторы из СД в Берлине. Хозяйка дома на Ривьере, в котором остановилась Симпсон, говорила, что, когда трансляция речи закончилась, Уоллис закатила «монументальную истерику», оглашая дом воплями ярости и круша все, что подворачивалось ей под руку.
Эдуард VIII царствовал 325 дней, 13 часов и 57 минут. После отречения ему был присвоен титул герцога Виндзорского, и экс-король на миноносце покинул родину. Перед отплытием он попрощался с новым королем Георгом VI – своим братом – и почти без свиты отбыл в добровольное изгнание.
Новоиспеченный герцог Виндзорский искренне радовался обретенной свободе. Поговорив по телефону с Уоллис, он, по свидетельству слуг, «долго пел в ванной», а затем принялся распаковывать свои вещи – едва ли не впервые в жизни сам, ибо камердинер остался в Англии. На столике стояли фотографии Уоллис: целых шестнадцать штук!
Эдуард был на вершине счастья, да и Уоллис считала, что обрела настоящее счастье: ради нее красавец король пожертвовал королевством! Это ли не настоящая любовь?! О чем еще может мечтать женщина?!
Однако спецслужбы и германские политики не могли скрыть своего разочарования. И лишь один Гитлер не унывал. Он был уверен, что арийцы-англичане, влекомые неудержимым «братством крови», неизбежно присоединятся к своим германским братьям в борьбе «с мировым еврейством» и строительстве «новой объединенной Европы».
Теперь наступает главный момент повествования, объясняющий, почему обычный священник пастор Упит из мюнхенского храма театинцев стал Чрезвычайным инквизитором.
В октябре 1937 года герцог и герцогиня Виндзорские посетили Германию и 22 октября были с большой помпой приняты Гитлером в его горной резиденции «Адлерхорст» близ Берхтесгадена. Один из немногих сопровождавших их журналистов, корреспондент газеты «Таймс», написал: «Герцогиня находилась под явным впечатлением от личности фюрера, а он дал понять, что они стали друзьями, прощаясь с ней с подчеркнутой нежностью. Он взял ее руки в свои и долго говорил последние напутствия, после чего отдал строгий нацистский салют, и герцог ответил тем же». Когда Виндзоры наконец уехали, фюрер обернулся к переводчику Шмидту и сказал: «Из нее выйдет хорошая королева». Германским войскам оставалось лишь помочь Уоллис стать королевой.
Но похоже, что ей самой уже этого не хотелось: тихое семейное счастье с любимым человеком ее вполне устраивало, и Уоллис решила избавиться от ожерелья.
Дворец в горах Гитлер построил для своей подруги Евы Браун, о которой знал лишь узкий круг приближенных: ведь фюрер всю свою жизнь «посвятил народу», и, согласно утверждениям пропаганды, он был «женат на Германии». Поэтому во время визита герцога Виндзорского Еве с ее двусмысленным статусом, как всегда в подобных случаях, не было позволено присоединиться к обществу. Неужели фюрер полагал, что ее присутствие шокирует Эдуарда, отрекшегося от престола ради любви к дважды разведенной американке? А Ева страстно хотела увидеть женщину, которую не удовлетворила роль фаворитки короля. Любая из ее предшественниц была бы безмерно счастлива в этой роли! Но Уоллис Симпсон пошла до конца, заставив Эдуарда VIII выбирать между собой и Британской империей.
Ева увидела Виндзоров мельком. Уоллис, без сомнения, знала, кто перед ней. Женщины обменялись долгими взглядами. Евин взгляд спрашивал: «Как тебе это удалось?» Взгляд герцогини отвечал: «Но ведь и тебе тоже удалось». «Еще нет», – молча возразила Ева. Они даже не поговорили между собой, а герцог Виндзорский так и не понял, что это за женщина и какое отношение она имеет к Гитлеру. Уоллис, поясняя пикантность ситуации, коротко бросила мужу: «Это его подруга».
Когда Виндзоры уехали, к Еве подошел один из слуг и передал ей маленькую шкатулку черного дерева: «Это просила передать вам герцогиня». Ева с нетерпением откинула крышку: внутри лежало ожерелье из чередующихся золотых цветков и крупных жемчужин. Еве еще никто не дарил таких дорогих и, очевидно, древних украшений. Внутри лежала визитная карточка герцогини с надписью по-немецки: «Теперь это твое. И он будет твой навсегда», От волнения Еве страшно захотелось курить. Гитлер не переносил запах табака, но Ева частенько тайком курила в своих апартаментах. Вот и в этот раз она заперла дверь в спальню, распахнула окно и закурила сигарету. Несколько раз перечитала записку и сожгла ее в пепельнице. И решительно надела на себя ожерелье.
Отношение Гитлера к Еве с 1937 года начало мало-помалу меняться. Если ее попытка самоубийства в 1935 году всего лишь растрогала Гитлера, то с конца 1937 года все остальные женщины постепенно стали уходить из жизни Гитлера. Последняя его приближенная – англичанка, фанатичная, приверженная нацизму и ярая поклонница Гитлера Юнити Митфорд – едва не заплатила жизнью за близость к фюреру. Историки считают, что хотя Юнити и мечтала оказаться в его объятиях, Гитлер никогда не изменял своей любовнице Еве Браун, и эти две женщины не были знакомы. «Гитлер обожал ее, – говорил Шпеер. – Он был благородным рыцарем и мог позволить лишь взять ее руку в свою. Она была единственной женщиной, к мнению которой он прислушивался. В беседах за чаем она всегда отстаивала свои взгляды и пыталась убедить Гитлера считаться с ее мнением. Он, в свою очередь, был сдержан и внимателен к ее словам». Ева знала о существовании Юнити и ужасно ревновала Гитлера к ней. Однажды в порыве гнева она обозвала Юнити «проклятой английской ведьмой».
