Марина Серова - Поддавки с убийцей
Сегодня, выходя из дома, я очень торопилась. Наручники-то я нашла, а на поиски ключа к ним не оставалось времени, и сейчас я плохо представляла, что буду делать, если не удастся чем-либо заменить его. Но очень уж не хотелось видеть Ивана резвящимся на перекрестке, когда зажжется красный сигнал светофора.
Итак, вариант с содержанием Ивана в машине отпадал, учитывая его склонность к беспокойному поведению. Я ему это сообщила, стараясь выбирать выражения помягче, чтобы не напугать еще больше. Надо же было как-то объяснить ему, почему мы направляемся за город, совсем в другую сторону.
— Побудешь на природе, в одиночестве, но в безопасности, — успокоила я его. — А как освобожусь, я за тобой приеду.
— Кирилл Федорович мне такую баню устроит! Он нас вдвоем ожидает.
— Это не мои проблемы, — усмехнулась я. — В детстве тебя, видно, мало пороли. Пусть дядька хоть сейчас займется твоим воспитанием. После меня.
Он покосился в мою сторону:
— Бить будешь?
Ну трус, спасу нет! И как его хватило, чтобы удавку в руки взять? Наверное, был твердо уверен в беззащитности своей жертвы. В таких случаях трусы всегда становятся жестокими.
— Бить? — переспросила я. — Ну не убивать же! Живи. И бить не буду, Ваня, если правдиво ответишь на вопросы. Давай начнем прямо сейчас.
Но его волновало, похоже, совсем другое.
— Едем лучше к нему. С тобой одной он разговаривать не станет и деньги не отдаст. Я не выдумываю, он сам так сказал. И еще он…
Выходит, предвидел Керя этот ход — нейтрализацию Ивана. Надо же! А я-то изобрела его не сразу и долго обдумывала, прикидывая, какой в результате возникнет расклад сил.
— Нет, Ваня, — прервала я его нудное бормотание. — Все будет так, как я сказала. Не улыбается мне воевать с двумя мужиками сразу, один из которых к тому же может быть вооружен. Есть у Кирилла оружие?
— Он тебе деньги отдать хочет, а ты…
— А я хочу, чтобы произошло это как можно более спокойно, без эксцессов. Короче, Иван, прекращай болтовню и отвечай спокойно и ясно. Как мне найти Кирилла?
— На очистных, я же говорил. Он там оператором в насосной работает.
Иван с удрученным видом объяснил, как лучше подъехать на территорию предприятия и как пройти до нужного места. А после понес прежнюю ерунду, нудно рассказывая, что произойдет, если явлюсь я к Кириллу одна. Нет, не получалось у нас разговора по-доброму, несмотря на все мое терпение. Когда оно все же кончилось, я перестала сдерживаться и грубо посоветовала ему замолчать и больше меня не раздражать. Он повиновался. А когда на одном из перекрестков, включив левый поворот, я перестроилась в средний ряд, справа, с его стороны, почти вплотную к нам оказалась патрульная машина милиции. Этот идиот задергался — руки-то у него под коленками были скованы, — замотал головой и заорал что-то о помощи. Пришлось легонько, так, чтобы не сильно разбить губы, ударить его тыльной стороной кисти наотмашь по лицу. Он некрасиво захлебнулся слюнями, а мент из патрульной машины состроил удивленную рожу и стукнул кулаком о кулак. Видно, принял инцидент за продолжение милых семейных разборок. Я в ответ развела руками — приходится, мол! После этого мы продолжили путь в тишине и вскоре оказались в пункте назначения — на том самом заброшенном колхозном дворе, где вчера состоялась стычка с рокерами. Просторное и уединенное место, пригодное не только для драки. Ивану тут будет спокойно и нестрашно. Пусть не говорит потом, что я о нем не позаботилась.
Плотно утрамбованная земляная поверхность площадки совсем не пострадала от ночного дождя и успела подсохнуть под ранним солнышком. Прогнав машину, как по автодрому, я лихо затормозила у ржаво-металлических и серо-дощатых строений на противоположной ее стороне. При торможении Ивана швырнуло вперед, и он едва не слетел с сиденья. Ничего, перенес. Только прогундел что-то окровавленными, успевшими раздуться губами.
Хотелось закурить и полежать на травке под деревьями. И почему подобные желания приходят в самое неподходящее для них время?
Обойдя машину, я открыла дверцу и за шиворот потянула Ивана наружу. Руки у него были скованы, и он уперся ногами. Чудак! Совсем разум потерял, что ли?
Сейчас хорошо бы разозлиться, чтобы в пять минут управиться с разговором. Для начала, схватив Ивана обеими руками за шею, я выкинула его из машины. Он упал на колени, едва не перекувырнувшись, ударился головой и задергался, поджимая ноги. Я пнула его еще раз для острастки, захлопнула дверцу и присела рядом. Жалкое зрелище! Хорошо, что обратно мы будем добираться порознь и можно больше не заботиться о чистоте его одежды.
— Руки больно! — пожаловался он, глядя на меня снизу вверх, по-собачьи.
«Поступайте с другими так, как хотите, чтобы поступали с вами!» — вспомнила я и сжалилась.
Пока я копалась в тех немногих инструментах, которые ездят со мной везде и всюду, подыскивая что-нибудь подходящее, Иван сумел сесть и, похоже, готовился встать на ноги.
— Подожди! — крикнула я, и он повиновался.
Тоненькой отверткой я расстегнула замок одного из браслетов, освободила ему руки.
— А-а! — простонал он, растирая запястья.
Вцепившись ему в волосы, запрокинула его голову назад и проговорила, стараясь, чтобы голос звучал как можно жестче:
— Времени на уговоры у меня не остается — Кирилл ждет. Ты будешь говорить без мордобоя?
— Буду, — тупо пообещал он. Устал, видно, нервничать.
— У Кирилла есть оружие? — спросила я, заходя спереди.
— Н-не… не видел! — промямлил он.
Врет? Или действительно не знает? Так, значит, оружие не исключается.
— Действительно ли Керя приготовил сегодня деньги?
— Да, да! — От желания меня убедить Иван даже подпрыгнул.
— Где он будет их держать?
— Кого? — не понял он, и я четко, как можно медленнее повторила вопрос:
— При себе ли Кирилл намерен держать деньги или он спрячет их в укромном месте?
— Да, деньги! — дошло до него. — Нет, не при себе. Он сказал, что сходит за ними и принесет, если отдавать придется.
Разумно урка придумал. И я бы так поступила. Из осторожности. Хотелось уточнить, что значит «если отдавать придется», но время было дорого. На месте разберемся.
— А теперь, Иван, перестань дрейфить, ничего страшного тебе на самом деле не грозит. Соберись, если сможешь, и ответь внятно: что такое «капли»? Отвечай! — прикрикнула я, видя, что он опять колеблется.
— Как же не грозит! — заканючил он и заерзал, пытаясь отодвинуться от меня подальше. — Кирилл Федорович мне грозил! Убьет он меня, ей-богу убьет!
— Не убьет. Я не буду тебя подставлять, ни к чему мне это.
— Драгоценности это. Такие, каких ты и не видывала! Камешки, чтоб им пусто было!
— Где они? У Кирилла?
— При нем, при нем, они всегда при нем. Он их от себя никуда не отпускает.
Вот так. Значит, «капли» все-таки существуют. И находятся у Кирилла. Любопытно!
Теперь не мешало бы закурить. Я шагнула к машине и, не выпуская Ивана из поля зрения, задала последний вопрос:
— Теперь давай о собаке. Зачем Аладушкин ее зарезал? И почему после этого понадобилось его убить?
Думая, что Иван молчит, собираясь с мыслями, я спокойно достала из бардачка моток тонкой, крепкой веревки, прикурила сигарету и только тогда повернулась. Непростительная для профессионала потеря бдительности! Иван, не оглядываясь, улепетывал со всей доступной ему скоростью и был уже возле деревьев, под которыми мы вчера с Костей выясняли отношения с рокерами. Ни кирпичей, ни грязи под ногами здесь не было, и Иван бежал намного быстрее, чем на стройке.
Догнала я его молча, не утруждая себя окликами и угрозами. Услышав за спиной шорох, он заверещал по-заячьи и, подхватив с земли толстую с зазубринами палку, обернулся ко мне.
— Зашибу, Танька, не подходи, зашибу! — взвизгнул он, дико вращая выпученными глазами.
«А ведь зашибет!» — подумала я и осторожно, боком двинулась вперед.
Замахивался он медленно, широко расставив ноги и покачиваясь из стороны в сторону.
Я вскинула вверх ногу и подошвой кроссовки встретила опускавшуюся на мою голову дубину. Неприятное ощущение — когда настроена на жесткий удар, а получаешь вместо него нечто легкое и поддающееся. Палка оказалась трухлявой и рассыпалась при первом прикосновении. Я потеряла равновесие.
Свалившись, я едва успела отбить рукой отломившийся кусок, полетевший мне прямо в голову. Вскочить на ноги не успела — зарычав по-звериному, Иван кинулся на меня, держа перед собой оставшийся в его руках огрызок дубины. Прикрыв голову руками, я получила скользящий удар по плечу и застонала от навалившейся на меня тяжести. Не выпуская палку из рук, он прижал меня к земле, а затем надавил ее мне на шею изо всех сил. Если б это у него получилось, думаю, ему удалось бы на сей раз меня задушить. Я даже почувствовала приближение паники, но тут наручники, так и болтавшиеся на одном из его запястий, раскрытым браслетом больно ударили меня по лбу. Вместо паники меня обуяла неистовая злость, и я почувствовала, как свирепею.
