Антон Леонтьев - Часовня погубленных душ
– Во-во! Мимикрирует под невинного обывателя. И поэтому поймать дядю Крюка ой как сложно!
– А как ты думаешь, зачем он головы отрезает и уносит? – спросила, замирая от ужаса, Катя. Этот вопрос занимал ее уже давно.
Оля, подумав немного, важно ответила:
– Думаю, дядя Крюк их просто собирает, как некоторые собирают марки, монеты или засушенных бабочек. Ведь в мире полно психов! Вот мой папка…
Она запнулась. Об отце, пребывавшем в сумасшедшем доме, девочка говорила только с Катей, да и то весьма редко.
– Мой папка, когда я его посещаю, говорит, что любой человек – сумасшедший, если хорошенько копнуть. Что нормальных полностью просто нет.
– Выходит, и мы с тобой психи? – улыбнулась Катя. И Оля, подняв голову и завыв по-волчьи, воскликнула:
– Еще какие! Ведь в школе все уверены, что мы с тобой – две идиотки! Так вот, я думаю, дядя Крюк собирает головы и хранит у себя в гараже.
– Или прямо в квартире, – добавила, сгорая от любопытства и одновременно дрожа от ужаса, Катя. – Но ведь они же разлагаться начнут! Он их или сушить должен, как индейцы делали – тогда головы сморщиваются и становятся крошечными, не больше кулака, – или в спирте или формальдегиде хранить.
– Послушай, у меня идея! – заявила вдруг Оля. – А что, если нам попытаться…
Она осмотрелась по сторонам, будто опасаясь, не подслушивает ли их кто. Но рядом никого не было, кроме стайки воробьев, клевавших что-то на земле.
– Что, если нам попытаться дядю Крюка самим вычислить? – продолжила девочка. – Ты не смейся! Чем мы хуже милиции?
– Так ведь там же профессионалы работают… – протянула неуверенно Катя. На что Оля возразила:
– Ага, блин, профессионалы, которые уже два с лишним года никак не могут преступника изловить! На улицу стало страшно выйти!
В самом деле, жители Заволжска, напуганные зверствами дядя Крюка, с наступлением темноты боялись покидать свои дома. Да и днем, если и отпускали своих детей играть около дома, то обязательно под надзором старших.
– Интересно, а кем дядя Крюк по жизни является? – задумалась Катя.
– А давай как в рассказах о Шерлоке Холмсе, которые ты мне читала, сделаем! – продолжила Оля. – Холмс бы этого мерзавца в два счета вычислил! Надо ведь только внимательнее к людям присматриваться и уметь все про всех разузнавать! Так, да?
Катя, обожавшая истории про знаменитого частного детектива из Британии, закивала:
– Дядя Крюк… Почему ему дали такое прозвище? Потому что у него имеется стальной крюк, которым он свои жертвы убивает. Но головы он им отрезает чем-то иным, наверняка ножом или кинжалом…
– Так Михаил Федорович моему отчиму и сказал! – подтвердила Оля.
– Значит, он имеет возможность эти инструменты где-то взять, – продолжила размышления Катя. – Кинжал, предположим, можно в магазине купить. Но крюк, причем такой, чтобы…. чтобы им можно было людей убивать, в лавке не купишь, надо самому делать. Следовательно, у него имеется доступ к такого рода материалу. Он может, к примеру, на заводе работать – токарем.
– Многие мужики дома что-то сами мастерят, – возразила Оля. – Мой отчим тоже… – Девочка запнулась, и ее глаза загадочно вспыхнули: – Вот было бы классно, если бы Геннадий Иваныч оказался маньяком! Его бы арестовали и в тюрьму посадили!
– Нет, такого убийцу расстреляют, – со знанием дела возразила Катя. – А у вас что, имеются дома банки с заспиртованными человеческими головами?
– Нет, только с огурцами и помидорами, – вздохнула с явным сожалением Оля. – А идея была неплохая!
Катя улыбнулась и стала думать вслух дальше:
– Но дядя Крюк должен все-таки где-то их хранить! Не дома же! А если жена наткнется… Хотя он может быть не женат! Ага, у него должен быть тайник, например бункер в лесу, где он головы прячет. И свой стальной крюк.
В тот момент на дорожке городского парка появился высокий мужчина с портфелем, жевавший на ходу пирожок.
– А что, если это и есть дядя Крюк? – прошептала заговорщически Оля, и девочки, не сговариваясь, устремились за дяденькой.
Вслед за прохожим они проследовали к какой-то конторе, где тот пробыл около получаса, а затем, когда объект слежки вышел из здания, направились за ним в два магазина, хозтоваров и «Рыболов-любитель». Затесавшись среди покупателей, девочки увидели, что в первом магазине дяденька купил моток веревки и набор ножей, а во втором – несколько больших крючков! Ого!
От увиденного у Кати и Оли перехватило дыхание. Дяденька выглядел так заурядно – лысоватый, толстоватый, в потрепанном сером костюме, в съехавшем набок сиреневом галстуке. Все покупки он положил в пузатый портфель и, купив на улице еще один пирожок, пошагал к одной из пятиэтажек.
– Катька, я тебя уверяю, точно дядя Крюк! – шептала на ухо подруге Оля. – Посуди сама: веревку купил, чтобы жертв связывать, ножи – чтобы головы им отрезать. И, наконец, крючки на сомов приобрел! Такие подойдут, чтобы и людей убивать!
Подойдя к дому, мужчина поставил портфель на лавочку и воровато огляделся. Девочки тут же сделали вид, будто ищут что-то на земле. Дяденька открыл портфель и извлек оттуда сверток. А потом направился в подъезд.
Девочки подбежали к лавке и заметили на зеленом деревянном покрытии и на сером песке под ней темные капли. Это была кровь.
– Голову домой принес! – выдохнула в ужасе Оля. – Человеческую! Отрезал у жертвы и притащил! Холодец будет варить! Я же тебе говорила: он не просто убийца, а псих! Наверняка еще и людоед!
Девочки шагнули в полутемный подъезд. На лестнице слышались шаги мужчины с портфелем. Шаги дяди Крюка!
Стараясь не шуметь, подружки стали тоже подниматься. Хлопнула дверь. Оля, перегнувшись через перила, посмотрела наверх и прошептала:
– На четвертом этаже живет. Айда за ним!
Дверь квартиры дяди Крюка выглядела как тысячи ей подобных по всему Союзу – деревянная, выкрашенная красно-бурой краской, с покосившимся номерком «58».
– Пять плюс восемь получается тринадцать! – заявила в возбуждении Оля. – А тринадцать – ты сама знаешь, чье это число. Число дьявола!
– Число дьявола шестьсот шестьдесят шесть, – произнесла неуверенно Катя, и в тот момент в двери с дьявольским номером щелкнул замок.
Девочки отскочили и рванули по лестнице вверх. Затаившись между четвертым и пятом этажом, они, прильнув к перилам, наблюдали за тем, как из квартиры вышла низенькая женщина с фиолетовыми волосами, облаченная в цветастый халат. В руках она держала большую эмалированную миску, в которой покоился промасленный бумажный пакет – тот самый, который принес домой дядя Крюк! В руке у женщины был купленный им набор ножей.
Тетка зашагала вниз, и девочки устремились за ней.
– Понятно, он не один работает, а с женой, – прошептала Оля на ухо Кате. – Не удивлюсь, если у них вообще семейный подряд. А что, семейство маньяков, такое тоже бывает. И убивает не один дядька, а они по очереди – то он сам, то женушка, то сынок или дедуля!
– Семья вурдалака! – вырвалось у Кати. – Как в повести Алексея Константиновича Толстого!
Выйдя во двор, женщина с фиолетовыми волосами поставила миску на деревянный столик, вынула из кармана халата газету, расстелила ее и стала разворачивать сверток.
– Я же говорила, они психи! – взвизгнула Оля. – Сейчас прилюдно будет разделывать человеческую голову! Или, может, у них целый дом маньяков?
Но вместо отсеченной человеческой головы женщина достала из свертка двух больших рыбин. А затем, распаковав набор ножей, принялась счищать чешую. Тут из подъезда показался «дядя Крюк», держа в руках желтую пластиковую корзину с бельем. Там же лежал и моток веревки, приобретенный им в магазине.
Мужчина принялся натягивать бечевку между двух металлических столбов, а потом сноровисто развешивать на ней выстиранное белье. Посматривая в сторону женщины с фиолетовыми волосами, чистившей рыбин, он то и дело причмокивал и приговаривал:
– Сегодня на ужин будут судачки в сметане… Объеденье, да и только! Пальчики оближешь! А в воскресенье пойду на рыбалку и сома принесу. На новые крючки точно поймается настоящий гигант!
Оля и Катя, наблюдавшие за этой сценой, надорвали от хохота животики. Тетка в цветастом халате и «дядя Крюк» выпучились на них, не понимая, с чего это две девчонки вдруг смеются над ними.
– А ну брысь! – прикрикнула особа с фиолетовыми волосами и пригрозила им окровавленным ножом, к которому прилипли серебристые чешуйки.
Катя состроила ей рожу, Оля показала опешившему мужчине язык, и девчонки унеслись со двора прочь.
– А ты говорила – дядя Крюк… – хохотала Катя, смахивая с ресниц слезы.
– Ну все же сходилось! – оправдывалась Оля. – И таинственный сверток, с которого капает кровь, и ножи, и веревка, и крючки…
– Да, далеко нам до Холмса! – заявила Катя с некоторым сожалением. И добавила уже серьезным тоном: – Но ведь дядя Крюк сейчас бродит по городу в поисках новой жертвы. И как было бы хорошо остановить его!
