Марина Серова - Последний шанс
Знакомые, к сожалению, предпочитали посещению злачных мест домашний уют. И я уже наметила объект для психической атаки — хрупкого замотанного мальчика-официанта, но его ангелы-хранители не дали нашим путям пересечься. Из игорной комнаты гордо продефилировала Макаркина подруга Лариса под руку с огромным толстым боровом. Бритый налысо, в темных очках, с золотой серьгой в ухе, он производил сокрушительное впечатление. И, было заметно, не только на меня. Столик для пары освободили в считанные секунды, хотя ранее вакансий вроде бы не намечалось. Лариса бабочкой крутилась вокруг солидной угрюмой туши, похохатывала, закидывала длиннющие ноги одну на другую, отчего ее короткая кожаная юбка поднималась до подбородка, поглаживала коленки и наматывала пряди волос на палец. В общем, вела себя как круглая дура. Це крутой приятель молча погрузился в пожирание принесенной птицы, по размеру напоминающей индейку.
Правильно, у большого человека и курица должна быть немаленькой. Девушка приуныла и начала поглядывать по сторонам.
Мне было очень интересно узнать новости из жизни и деятельности Макара Петровича, но как его подруга отреагирует на мое появление после давешнего скоропалительного бегства из кафе? Пока я тормозила, размышляя над тем, что мне сейчас важнее, остаться в «Синице» или с треском из нее вылететь, Лариса обратила на меня внимание и явно узнала. Она наклонилась к спутнику и что-то зашептала ему на ухо. Я напряглась и приготовилась к худшему. Боров не поднял головы от тарелки, а красавица блондинка выпорхнула из-за столика, подскочила ко мне, схватила за локоть и по-приятельски улыбнулась:
— Танюшка, привет! Пошли покурим.
Я промычала приветствие, думая: по себе людей не судят. А она уже тащила меня куда-то прочь. В конце концов мы оказались в дамской комнате и расположились у приоткрытого окна. Закурили.
— Странно тебя здесь встретить, — в своей обычной полувопросительно-полуутвердительной манере пропела Лариса. — Ох, притомилась я сегодня. Сумасшедший день!
— И у меня. Начиная с посещения макаровского кафе. — Да, переполох ты устроила грандиозный. Макара таким злым я никогда не видела, гоблинов своих чуть не съел.
— И с чего бы это? — невинно поинтересовалась я.
— Мне сказал, что ты у него какие-то бумаги украла. Но сразу видно, врал безбожно. Последнее время заврался Петрович без меры и без предела. Надоел он мне до смерти.
— Поэтому ты его и поменяла на… эээ…
— Равильчика? Понравился тебе?
Пришлось утвердительно кивнуть, хотя точнее было бы сказать — впечатлил.
— Не только. В основном потому, что с Макаром нынче быть опасно.
— Почему? — люблю идиотские вопросы.
— Он задолжал всем мало-мальски серьезным людям и не просто по тыще баксов, а суммы, на которые можно самолет купить или особняк в окрестностях Парижа. Не прельщает меня погибнуть под автоматной очередью или быть присылаемой этому неудачнику по кускам только из-за того, что я имела несчастье с ним спать. С Равилем куда спокойнее.
— Надолго ли? Он не производит впечатления добропорядочного гражданина.
— Зато не дурак. А когда им станет, надеюсь, я успею улизнуть к другому мужику. Или подкоплю денег и рвану за кордон. Обкручу толстого, лысого, старого, вдового миллионера и буду плевать в потолок.
Мы помолчали. Лариса вдруг расхохоталась.
— А после тебя, знаешь, какой в кафе прикол приключился? Приехала машина за мусором, стали бачки вытряхивать, а из одного со дна труп вывалился!
Я не поняла, в чем юмор, но сам факт показался мне неординарным. А красотка продолжала, тихонько посмеиваясь:
— Во дворе бабки, дети крик подняли, у кого истерика, у кого сердечный приступ. Милицию вызвали, всех нас допросили, двор оцепили на несколько часов.
А зачем? Труп-то несвежий.
— А кто покойник и как укокошили? Вряд ли он скончался самостоятельно от инфаркта, рассматривая звезды из мусорного ящика.
— Да это, Татьяна, наш бомжик кафешный, ты же его знаешь!
Я навострила уши. Вот повезло! Может, удастся наконец завершить дело азартных спорщиков, и завтра им придется раскошелиться.
— Его, как ты угадала, убили, причем весьма жестоко. По словам уборщицы, у него вся голова разбита. Брр! И кому в голову приходит совершать подобные , зверства?
— Жаль. Несчастный старик, никому зла не причинял, и такая страшная смерть, — произнесла я расстроенно.
Жаль, что я оказалась права в своих предположениях. Странно только, почему бедолагу не застрелили. Ведь спорщики слышали выстрелы. Хотя задание состояло, если мне не изменяет память, в том, чтобы выяснить, имело место убийство или нет. А насчет слышанных выстрелов… Что ж, многие другие звуки могут быть похожими на них, вот, скажем, резкий машинный выхлоп или лопнувшая резина. Мне оставалось всего ничего: найти доказательства, что старик погиб именно в ночь со среды на четверг.
— Ларис, а когда бомжа-то убили? Вроде в среду он еще живой-здоровый был, с тобой еще поконфликтовать успел.
— Откуда мне знать? Ой! — испуганно пролепетала девушка. — Так я, наверное, последняя, кто с ним разговаривал!
— Нет, последними с ним общались охранники Макарки.
— Они с ним не разговаривали, они его взяли за шкирку и выкинули.
Внезапно Лариса успокоилась так же быстро, как и разволновалась.
Выкинула окурок в окошко и улыбнулась.
— Хорошо, я ментам ничего не сказала. Все равно они из-за бомжа землю рыть не станут. Покопошатся для виду и закроют дело.
Красотка подошла к зеркалу и поправила прическу.
— Вернемся к нашим баранам.
Я удивленно приподняла брови, и она пояснила:
— К мужикам то бишь. Ты же в этом гадюшнике, полагаю, не одна? А то еще решат, что мы с тобой лесбиянки.
Когда мы вновь очутились в шумном, дымном и темном зале, Лариса опять взяла меня за локоток.
— Глянь-ка на того мерзкого хмыря у стойки! Один из главных Макаровых кредиторов, Штурман зовут. Недели две назад они какую-то жутко денежную сделку заключили, но деньги свои Штурман вряд ли получит. Ну, ладно, пойду спрячусь за Равиля. Чао! Классно было с тобой поболтать.
И она удалилась к своему новому другу и защитнику. Я молча смотрела на невысокого плюгавенького мужичонку, беседовавшего с барменом. Затем развернулась на сто восемьдесят градусов и покинула «Синицу».
Выйдя, прислонилась к тумбе, обклеенной разноцветными афишами, зовущими в цирк, на выставку икон, на премьеру в театр, на обед в зоопарк. Мысли путались. Я достала сотовый и набрала домашний номер Андрюхи Мельникова. В десять часов вечера он должен был оставить преступников в покое и вернуться в свою берлогу. Номер пришлось набирать раз десять, так как никто к телефону подходить не желал. Наконец я услышала Андрея.
— Ну? Что надо?
— Милый, ты не один?
— Кто это, черт побери?
— Ты меня не узнал? — я пищала, как мышь в мясорубке. — Мы провели потрясающий вечер вместе… Помнишь? А теперь я жду ребенка. Милый, ты мне нужен!
Повисло тяжелое молчание. Затем Андрюха осторожно спросил, почему-то шепотом:
— Иванова, ты, что ль?
Я восхищенно запричитала своим обычным голосом:
— Великолепная дедукция, умопомрачительная логика! Сразу ясно, наша милиция самая-самая!
— Ах ты паршивка! Меня чуть удар не хватил!
— Значит, водятся грешки? Мерещатся детские скелетики в шкафу?
— Давно мечтаю заполучить в этот шкаф набор твоих костей. И постепенно использовать их в суп.
— Ну, разбушевался! Помешала интимному свиданию, что ли?
— Нет. На унитазе сидел. Чего хотела-то?
До меня долетел женский возглас: «Андрей, ты скоро? Отговорись как-нибудь и иди ко мне». Я засовестилась.
— Век буду благодарна, если узнаешь для меня все о неком Макаре Петровиче, владельце кафе «У Макара». И время смерти бомжика, которого нашли сегодня около этой же забегаловки. Чем быстрее, тем лучше. У меня все.
— Ладно. Как узнаю, позвоню. Отбой.
Я подкралась к задремавшему в «Фольксвагене» Вовке и постучала по крыше.
— Документики, гражданин!
Он встрепенулся и с пол-оборота завел машину. Заметил меня и расслабился. Преждевременно. Я накинулась на него с упреками, почему заснул на посту. Вован обиделся и молчал всю дорогу. Выгрузил меня у моего дома и даже ни разу не распустил руки. Взрослеет Казанова. Договорились поддерживать связь по телефону и благополучно расстались.
Домой! Домой! Как много в этом звуке. Спать хочу. Здоровой быть хочу.
Богатой и молодой. Из всех желаний пока сбывается только последнее. Горло болело меньше, зато нос решил порепетировать всемирный потоп. Это у него неплохо получалось. Если не выздоровею, то вполне могу утонуть.
Глава 10
За прошедшие два дня слишком много всего случилось, чтобы сейчас я могла расслабиться. Я сварила себе кофе, села на кухонный стол, поставив ноги на подоконник. Электричество не включала, поэтому могла любоваться двором, подсвеченным одиноким желтоватым фонарем. Красивая получилась картинка, прямо-таки на декорацию похожая. Главное — грязи не видно. Дома и деревья, как восковые, или нет, как нарисованные на тонкой кисее темными красками. От этого колодец нашего двора стал похож на площадь внутри средневекового замка. Не хватает луны, дракона и принца на… Я обожгла язык горячим напитком, закашлялась и отвлеклась от созерцания чудного видения.
