Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире
Возвращаясь в пятницу вечером с работы, Люба слышит, как соседки обсуждают последние события:
— И какая же наглая, бесстыжая девка!
— Вот-вот. Все они нынче такие. Внучка моя недавно привела ухажера. Будем, говорит, с ним здесь жить. А самой шестнадцать только исполнилось.
— Ах ты господи! Шестнадцать?! А он?
— Да уж и жениться, и развестись успел.
— Сколько ж ему лет?
— Да вроде двадцати еще нет.
— Когда ж успел?
— А когда они все успевают? Вчера вечером видала: за пару дней девка успела! Мужа из семьи увела.
— Да погоди ты еще!
— Вот уж: погоди. У меня глаз на такие дела наметанный. Видела я сегодня по телевизору и его Маню. Переживает очень женщина.
— Как не переживать!
Поздоровавшись, Люба быстренько пробегает мимо. Сегодня она задержалась и к началу не успела. А эти двое чего, интересно, к телевизору не идут? Впрочем, сейчас одиннадцатый час, у обитателей особняка очередной ужин. Вот ночью будут показывать в записи события сегодняшнего дня, это, должно быть, интереснее.
Дома Люба быстренько кидает на сковородку с шипящим растительным маслом пару замороженных шницелей и со вздохом вспоминает Люськину кулинарию. Сейчас бы мяса по-французски! Эх!
Время к одиннадцати. Мясо они уже съели, сидят беседуют. Ничего интересного. Суворова и Виолетты нет, и у Любы екает сердце: неужели?! Нет, посуду они сегодня не моют, сидят наверху, в комнате инженера. Тот отбрыкивается, как может, но Виолетта настойчива.
— Я похожа на роковую женщину? — томно спрашивает она и вытягивает длинные ноги в жирно блестящих колготках.
— Угу, — бурчит инженер.
— Вот и я так думаю. — Виолетта собой очень довольна, по-кошачьи оглаживает платье на стройной фигурке.
— Слушай, мне тут надо выйти на пару минут, — поднимается Артем Арсеньевич.
— Куда?
— Зажигалку у Леши попрошу.
— Ты ж не куришь!
— Ах да! Ну да у Кучеренки возьму таблетку, бессонница замучила.
— Зачем тебе таблетка? Раз у тебя бессонница, так я не буду спешить. Посижу еще.
— Нет, мне определенно нужна таблетка. — Суворов идет к двери.
— Смотри не забудь, что это очень опасно! — кричит ему вслед Виолетта. — Эта феминистка недоделанная тоже чего-то проглотила. И — какая жалость! — умерла!
… В гостиной Люська учит Зосю готовить манты:
— Мясо надо не прокручивать через мясорубку а мелко-мелко порубить. Именно порубить…
— Спасайте! — бухается в кресло рядом с ней Артем Арсеньевич. — Эта девчонка никак не хочет оставить меня в покое!
— Сам виноват, — хмыкает Кучеренко.
— В конце концов, против такой нахалки любой беззащитен, — вступается за Суворова Люська, вспомнив драгоценного Сережу. — Ты иди, Артем, а мы сейчас. Поможем всем миром.
Она лихо прищуривает яркие голубые глаза и смеется. Инженер возвращается в свою комнату. Виолетта выходит из… его ванной.
— Что… что ты там делала? — удивляется Суворов.
— Так… Зашла. А что?
— Да зачем?
— Захотела и зашла. Ты правда в ванной бреешься?
— Допустим.
— Как интересно! А как? Напускаешь пены побольше, а под пеной такой хорошенький, голенький…
— Да перестань ты!
— Вот еще!
Виолетта тянет его на кровать, девушка она высокая, сильная. В конце концов оба неуклюже туда плюхаются, и блондинка обнимает инженера так крепко, что он громко кричит:
— Ай!
— Артем! Я люблю тебя безумно! — тянет к нему ярко накрашенные губы Виолетта, и в это время раздается осторожный стук в дверь.
— Войдите! — кричит инженер, ловко вывернувшись из-под Виолетты.
В комнате, застенчиво улыбаясь, появляется пенсионер Кучеренко:
— Извините, что помешал. Прямо как-то даже неловко.
— Чего вам?! — рычит Виолетта.
— Вот, — Яков Савельевич протягивает таблетку. — От желудка. От, простите, несварения. Артем Арсеньевич просил. Если хотите, еще и от запора…
— Да шли бы вы… — Блондинка бесцеремонна.
— Исчезаю. — Кучеренко осторожно прикрывает за собой дверь.
Виолетта снова поворачивается к инженеру:
— Артем!
Снова осторожный стук в дверь.
— Войдите! — кричит Суворов. В его комнате появляется Алексей Градов:
— Ах, уже так? На кровати? Ну извините!
— Чего тебе? — спрашивает Виолетта.
— Вообще-то Артем просил интересную игру показать. Я и органайзер прихватил.
— Да иди ты…
— Понял. Твоя игра интереснее. Ухожу.
Дверь закрывается. Виолетта переводит дыхание:
— Артем!
И опять стучат.
— Да кто там еще?! — отчаянно кричит Виолетта.
— Это я, — робко приоткрывает дверь Серафима Евгеньевна. — Ох, простите! Какой пассаж! Мне, право, так неловко. Артем Арсеньевич попросил раскинуть карты. В прошлый раз у меня совершенно, ну совершенно не было вдохновения! Зато сейчас…
— У меня вдохновение, — зло говорит Виолетта. — Неужели не понятно?
— Ах, извините. Если вы сейчас не в настроении…
— Вы что, разве не видите, в каком мы сейчас настроении? — прищуривается Виолетта. — Или в вашем возрасте этого уже не понять?
— Боже мой! — разводит руками Ирисова. — Боже мой! Какая ужасно не воспитанная, вульгарная девушка!
— Да! Я! Ужасно! Невоспитанная! — кричит Виолетта. — Что еще?!
— Ухожу, ухожу. — Серафима Евгеньевна неслышно исчезает.
— Артем! — снова поворачивается к Суворову Виолетта.
— Да? — невинно спрашивает он.
— Ах Артем!
Блондинка обнимает его за шею, но в дверь снова стучат.
— Да кого там еще черти несут! — визжит Виолетта.
— Вот истеричка, — качает головой вошедшая в комнату Зося. — Артем Арсеньевич, вы хотели музыку послушать. Я кассеты принесла. Я сплю крепко, а если у вас бессонница…
— Нет у него никакой бессонницы! И вообще: мы заняты. Понятно? За-ня-ты!
— Понятно, — пожимает плечами Зося. — Просто Артем Арсеньевич сам просил.
— Лично я у тебя ничего не просила.
— А тебе я кассеты не принесла бы.
— Вот даже как?
— Как есть.
— Катись отсюда!
Зося уходит.
— Ты правда просил у нее кассеты? — разозлилась Виолетта.
— Ну, я интересуюсь современной музыкой. Вдруг и мои мелодии на что-нибудь сгодятся? Надо послушать, что популярно нынче у молодежи.
— Да это же «Тату»!
— Ну и что?
— Это же… Снова стук в дверь.
— Что это такое?! — Виолетта в бешенстве.
— Наверное, кто-то пришел, — пожимает плечами инженер.
— Это я, — не дождавшись разрешения, открываетдверь Люська. — Вообще-то я постучала.
— Ты что, не видишь: мы заняты! — Блондинка почти в истерике.
— Ох, прости! Тебя-то я и не разглядела! Артем, оказывается, у тебя кто-то есть! Зачем же ты меня приглашал?
— Как это приглашал? — Фиолетовые лужицы чернил готовы выплеснуться через край.
— В гости, — невинно говорит Люська. — Ты что думаешь, тебе одной сюда можно?
— Артем! — поворачивается Виолетта к инженеру. — Ты ее приглашал?
— Видишь ли… — Тот словно что-то жует губами.
— Каждый вечер мы собираемся у кого-нибудь в комнате, — невинно говорит Люська. — Ну у нас, у кого бессонница. Сегодня, например, у меня. Я хотела посидеть с Артемом у него, но Яков Савельевич сказал, что у него тоже сон пропал.
— Посидеть? — зловеще говорит Виолетта.
— Милая, ты что, всерьез думаешь о своей исключительности? Я тоже женщина, тоже молодая. Почему это тебе можно, а мне нельзя?
— Но ты же… ты…
И тут в дверь снова стучат. На пороге появляется Кучеренко:
— Прошу великодушно извинить. Слышу: за стенкой громко разговаривают. А у меня, как назло, сон пропал. Подумал зайти, показать картину. Закончил. Вот. — Он любовно достает свое творение: — Ну, как?
— Присаживайтесь, Яков Савельевич, — любезно приглашает его Люська.
— Как это присаживайтесь? — возмущается Виолетта. — Артем!
Но инженер не успевает ответить: в дверь снова стучат.
— Войдите!!! — хором все, кроме Виолетты.
Градов на пороге, улыбается:
— Зашел к Якову Савельевичу картину посмотреть, а его нет. А за стеной громкие голоса. Сразу понял, что вы здесь. Что-то спать не хочется.
— Ну вы даете! — Виолетта теперь уже точно в бешенстве. Но в дверь снова стучат.
— Да-да! — кричат все.
В дверь робко заглядывает Серафима Евгеньевна:
— Я, конечно, очень извиняюсь. Мигрень разыгралась, сон куда-то пропал. Зашла к Якову Савельевичу…
— Картину посмотреть, — хором заканчивают Градов и Люська. — А за стенкой громкие голоса. Да, мы все здесь.
— Не помешаю? — Ирисова чуть улыбается уголками губ.
— Ну что вы! — Кучеренко.
— Какой разговор! — Градов.
Когда в дверь в очередной раз стучат, все хором кричат:
