Жан-Кристоф Руфин - Не бойся Адама
Поначалу она подумала, что этот южноафриканский верзила с коротко стриженными светлыми волосами приставлен к ней для слежки, но, завязав разговор, быстро убедилась, что он — безобидный фермер на каникулах, навещавший своих дочерей-студенток в Париже. Нельзя поддаваться на уловки, подбрасываемые взвинченными нервами и ставить каждое лыко в строку. Ее посадочный талон застрял в аппарате; стюард посмотрел на нее что-то слишком внимательно; ряды кресел спереди и сзади нее пустовали — всякий раз она думала, что это какой-то знак, а не чистейшая случайность.
После обеда она отыскала свободный ряд и вытянулась, но сон все не приходил. Неуемное воображение переполняло ее сладострастием и ужасом, беспрерывно меняя маски ее тревожных мыслей.
В Йоханнесбурге ей не пришлось ждать багажа. Все, что она взяла с собой, поместилось в небольшой сумке, разрешенной к провозу в салоне.
В толпе встречающих она почти сразу различила картонку со своим именем, которую держал молодой чернокожий. Он представился на немного вычурном английском и объявил, что его зовут Рой. Он был любезен, но ее вопрос о цели путешествия предпочел проигнорировать.
Несмотря ни на что, Жюльетта глядела вокруг глазами туристки. Погода стояла великолепная, хотя уже близилась осень. Она приоткрыла окно машины и высунула нос навстречу теплому ветру. Ей показалось странным, что в этой столь не похожей на Англию стране движение тоже левостороннее. Когда они добрались до центра и покатили по прямым улицам, засаженным эвкалиптами, Жюльетте вдруг почудилось, что она оказалась в только что завоеванном городе. Виллы, сады, стены с электрическими проводами — все дышало атмосферой колонии, хотя по улицам сновали толпы чернокожих, словно перебравшиеся сюда откуда-то издалека. Эти люди не казались испуганными или озабоченными, но все же вели себя словно в гостях.
Когда перед ними на мгновение возникли небоскребы делового центра, Жюльетта решила, что они едут туда, но Рой свернул налево, и они снова оказались в застроенных жилыми домами кварталах, которые в конце концов привели их к другому аэродрому, предназначенному для частных внутренних рейсов. Здание аэропорта было построено в пятидесятых годах, в эпоху, когда авиация казалась символом роскоши и комфорта. Современные картины и мраморный пол вписывались в эту традицию, хотя нынешними избранными счастливчиками стали в основном разбогатевшие фермеры и охотники на слонов, облаченные в выцветшие робы.
Рой взял паспорт Жюльетты и повел ее к проходу, за которым виднелась движущаяся дорожка. Сумка девушки проследовала через рентгеновский аппарат. Рой вернул Жюльетте паспорт, в который была вложена какая-то бумажка. Это, объяснил он, ваш посадочный талон. В нем не был указан аэропорт назначения. Жюльетта присела в пустынном зале ожидания в компании своего ангела-хранителя.
Вскоре два летчика в рубашках с коротким рукавом и кейсами в руках прошли по залу и вышли в дверь, ведущую на летное поле. Жюльетта видела, как они направились к двухмоторному самолету, стоявшему в ряду других машин, напоминающих флотилию прогулочных катеров.
Кто-то из экипажа дал знак, и Рой, взяв Жюльетту за руку, повел ее к самолету. Правый мотор уже работал, издавая немного прерывистое низкое урчание. В эту минуту девушка поняла, что она будет единственным пассажиром. Рой все еще держал ее за руку, то ли чтобы успокоить, то ли боясь, что она улизнет в последний момент. Как только Жюльетта поднялась на борт, второй пилот потянул за шнур, поднимавший трап, и дверь захлопнулась. Он указал Жюльетте на одно из кожаных кресел у иллюминатора, потом помог ей затянуть ремень и направился в хвост самолета. Первый пилот включил левый мотор, и самолет затрясся. Второй пилот вернулся с двумя баночками колы, протянул одну Жюльетте и чокнулся с ней. После царившей в машине жары она с удовольствием утолила жажду большим глотком.
Под рев винтов самолет тронулся с места. На мгновение перед Жюльеттой мелькнул большой ангар, где какой-то самолет стоял на ремонте. Второй пилот повернулся к ней, и девушка впервые обратила внимание на его солнечные очки и светлые усики. У нее не хватило сил ответить на его поднятый большой палец. На Жюльетту навалилась чудовищная усталость. Она бросила взгляд на баночку колы и подумала, что та показалась ей более горькой, чем обычно. Прежде чем самолет оторвался от земли, девушка уже оказалась во власти неодолимого сна.
Ее разбудила жара. Безжалостная жара, забиравшаяся своими кривыми пальцами ей в самое горло и дышавшая прямо в лицо.
Она лежала на походной кровати без подушки и одеяла. Вокруг зияла пустота, заключенная в бетонные стены без штукатурки, крашенные белой клеевой краской. На потолке деревянные рейки скрывали стыки квадратиков изорели. Окно закрывали глухие ставни. Приоткрытая дверь из пластин цельного дерева поскрипывала в такт сквозняку, несшему снаружи дополнительную порцию жаркого воздуха.
Жюльетта встала на пол, покрытый черной и красной плиткой, потянулась и пошла к двери. Она вела в маленький дворик с тыльной стороны дома. В углу стояли ведра и метлы, на веревке сушились клетчатые тряпки.
Не составляло труда понять, что этот двор не вел на волю. Со всех сторон его окружали блочные стены с колючей проволокой. Ведущая в дом дверь была заперта, на окнах красовались решетки. Задрав голову, она могла видеть кусок неба, своей прозрачностью и мрачноватой синевой напоминающего лист железа, едва вышедший из прокатного стана.
Самым лучшим было бы наблюдать и ждать, но Жюльетту мучил голод и особенно жажда. Она постучала в окошечко черного хода. В двери появилась женщина с очень черной кожей и такими большими проколами в ушах, что в них можно было просунуть палец. Увидев, что Жюльетта проснулась, она возвратилась на кухню и достала из холодильника заранее приготовленный поднос с едой. Она приоткрыла дверь и, не говоря ни слова, протянула его девушке. Жюльетта взяла поднос и расположилась под небольшим навесом в углу двора. Она поднесла кувшин ко рту и разом осушила его. Старуха ласково улыбнулась, взяла из ее рук кувшин и снова наполнила его. Жюльетта съела ветчину, горошек и рис, окунула хлеб в соус и с жадностью отправила его в рот. Завершили трапезу два небольших очень спелых банана. Жюльетта понятия не имела, сколько времени прошло с ее отлета из Йоханнесбурга. Если судить по аппетиту, не менее суток. Женщина снова появилась во дворе и унесла поднос.
Жюльетта постаралась собраться с мыслями. Ясно, что впереди серьезные испытания, но она чувствовала себя как никогда в форме. Снотворное подарило ей отдых, в котором она отчаянно нуждалась последние недели. Ее по-прежнему переполняло редкое чувство абсолютной уверенности в себе, энергии, оптимизма. Вдобавок вместе со сном пропало ощущение тревоги и беззащитности.
Жюльетта решила спокойно ждать того, что должно случиться.
Ожидание продлилось до самого вечера, когда жара стала расползаться по углам под натиском наступающей тени. Жюльетте показалось, что где-то вдали прозвучал призыв муэдзина, но в царившей вокруг тишине ей могло почудиться что угодно. Быстро смеркалось, в доме зажглись огни. Дверь во двор открылась, и в ней показались два человека в масках.
Они провели Жюльетту по дому давно знакомым им путем через пустынные коридоры и скупо обставленную прихожую. Вот, наконец, и просторная комната, где из всей мебели имелись только стол и стул. Этого Жюльетта и ждала: идеальное место для допроса. Она чувствовала себя в силах долго держать оборону и, улыбнувшись, присела. Против нее стояли рослый мужчина и стройная спортивного вида женщина, оба в шерстяных масках. Кондиционера в комнате не было, а ходить в таких масках в самое пекло было немыслимо. Оттого-то они и ждали вечера, решила Жюльетта. Мужчина и женщина стали по очереди задавать вопросы. Женщина говорила с сильным американским акцентом, на техасский манер выделяя горловые звуки. Простонародный выговор мужчины выдавал представителя одной из диаспор: австралийца, новозеландца или южноафриканца. Никто из них не делал записей: комната явно прослушивалась.
Жюльетта быстро сообразила, что на первом этапе они стремятся не столько получить новую информацию, сколько проверить ту, которой уже располагали. Они задавали вопросы, на которые уже знали ответы, и всячески старались запутать ее. Первые три часа речь шла в основном о ее происхождении, семье и знакомых. Потом они проводили Жюльетту в ее комнату. Через два часа ее разбудили и повели обратно. Мужчина и женщина дали ей резюме первого разговора, в котором нарочно расставили много ловушек.
— Вы родились 8 июня 1977 года в Булонь-сюр-Мер, недалеко от Кале, — начала американка, встав за спиной девушки. — Ваша мать, Жанна-Элен Пикте…
— Жанна-Ирэн.
