Марина Серова - Утраченный рай
Я вложила письма в конверты. Взглянула на штемпели — все три письма были отправлены из Москвы, но из разных почтовых отделений. Дора явно хотела скрыться от мужа, боялась, как бы он не вычислил по штемпелю район, в котором она проживает. Я положила письма обратно в ящик, так же, как они и лежали, закрыла бюро и потихоньку ретировалась из кабинета к себе в комнату. Надо было все обдумать. Итак, у меня существует две версии того, каким образом Дора оказалась в клинике. И я не смогу понять, какая из них верна, пока не найду Дору и не поговорю с ней. Не исключено, что она нуждается в помощи. Вообще, к чему вся эта история с «подложной» женой? Почему Алексееву так сильно требуется, чтобы кто-то играл ее роль? Откровенно говоря, та версия, которую он столь горячо и убедительно мне сегодня втирал, не выдерживает никакой критики. К чему такая срочность? Всегда можно дать какое-то вразумительное объяснение. Ну приболела его супруга, или дела задержали ее в Москве еще на пару недель. Да мало ли может быть причин ее отсутствия. А за это время он мог бы, не торопясь, найти подходящую кандидатку, актрису какую-нибудь например. И что бы он делал, если бы по чистой случайности не наткнулся на меня в ванной? Что-то во всем этом меня настораживает. Надо же, еще несколько часов назад я упивалась своей женской победой над Максимом Леонидовичем, а теперь моя единственная мысль — следует с ним держать ухо востро.
У меня вдруг возникла и еще одна идея. Из второго письма явственно следует, что его жена хочет развода с ним. А в этом случае он потеряет половину своего имущества. Совершенно ясно, что он этого не желает. Но ведь теоретически у Доры есть возможность добиться развода через суд, без его согласия. Суд ему тоже абсолютно не нужен — это действительно даст повод потрепать его имя. Кроме того, Дора может добиваться развода путем шантажа. Ведь недаром же она упомянула о разводе именно рядом с угрозами и намеками на какой-то документ, имеющийся у нее. Алексееву удалось запихнуть жену в клинику. Но у него есть опасения, что она сбежит оттуда или подкупит кого-нибудь из персонала, чтобы обнародовать имеющийся у нее компромат. И шантаж, и развод — это все очень серьезные для него неприятности. Не задумал ли он вообще убрать Дору? А чтобы все было шито-крыто, использовать в качестве ширмы какую-нибудь наивную доверчивую женщину вроде меня — ведь он такой меня считает. Убить жену, избавиться от трупа. Но делать вид, что вот она, Дора, — появляется на всех тусовках. При таком раскладе становится понятно, почему он уехал из Москвы, где ее знают многие. Есть одна только неувязка — ведь у Доры должны быть родственники. Рано или поздно они могут пожелать увидеться с ней. Как он выкрутится? Но человек, который мог придумать первую часть плана, наверняка тщательно обдумал и все последствия. Ведь я-то ничего не знаю о его жене.
Словом, ночка у меня выдалась бессонная. Я крутила в голове все версии так и этак, но больше ничего придумать не смогла. Надо разыскать Дору. Если она вообще еще жива. Но нужно сделать это так, чтобы Алексеев не насторожился. Поэтому завтра я как ни в чем не бывало пойду с ним на фуршет и буду продолжать разыгрывать наивную и влюбленную интеллектуалку.
Что же такое, мое мнение об Алексееве вдруг столь резко переменилось — на сто восемьдесят градусов. Неужели я так сильно обманулась в нем? Но эти письма!.. Хотя, с другой стороны, как там говорили косточки? Смотри глазами, но доверяй сердцу. Мое сердце по-прежнему не хотело мириться с тем, что Максим — законченный злодей. Нужны более серьезные доказательства.
На следующее утро за завтраком я произвела фурор среди прислуги. Чтобы не эпатировать их уж слишком, я, хотя и распустила волосы и не напялила очки, оделась, однако, поскромнее. Правда, все-таки в обновку, подчеркивающую мою фигуру. Поскромнее — это значит для меня быть одетой не в мини-юбку и обойтись без вызывающего декольте. Но эффект все равно оказался сногсшибательный. Я нарочно вошла в столовую, когда все уже были в сборе. Мое появление вызвало немую сцену. Первой нарушила тишину Туся — она подавилась печеньем и начала надрывно кашлять. Но всегда такой предупредительный Олег Петрович не бросился ей на помощь — не постучал по спине и не подал стакан воды. Он во все глаза смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Варвара же Семеновна, напротив, неодобрительно. Она уважала меня за мою сугубую положительность. Теперь же, видимо, была глубоко разочарована. В ее глазах я опустилась до уровня Туси. Однако, оставаясь верной своей роли «доброй феи», она произнесла:
— Татьяна, голубушка, вы сегодня прекрасно выглядите!
Я смущенно поблагодарила ее и уселась за стол. Завтрак прошел в полной тишине. Туся делала вид, что ничего не замечает, а Олег Петрович, похоже, просто потерял дар речи. Но когда я закончила завтрак и вышла на веранду, он выскочил за мной.
— Татьяночка, я просто изумлен! Как вы переменились! Что за причина? Впрочем, я попробую угадать. Вы влюбились? И, к сожалению, полагаю, что не в меня. Максим Леонидович или Виталий?
Я смущенно потупила глаза.
— Ладно-ладно, не буду назойлив. Но если это Максим Леонидович — берегитесь. Наша Тусенька непременно подсыплет вам в кофе цианистого калия. Ну, если только сумеет запомнить это название.
В ответ на его реплики я только молча улыбалась, загадочная, как сфинкс.
Сразу после завтрака мы с Алексеевым отправились за нарядами. По дороге он завел разговор о предстоящей роли.
— Я очень боялся, Танечка, что вы передумаете. Мой печальный жизненный опыт подсказывает, что никогда нельзя окончательно верить обещанию, данному вечером в романтической обстановке. Утро всегда заставляет взглянуть на все иными глазами. Как же я благодарен вам, что вы меня не подвели.
— Я никогда не знала этой истины. Наверное, поэтому держу обещания, независимо от того, когда их давала — утром или вечером. — Тут я спохватилась, что мой ответ прозвучал несколько жестковато, и добавила: — И вообще, для меня важнее не когда давать обещание, а кому… Я, должно быть, скажу лишнее, но мне очень хотелось стать хоть чуточку вам ближе.
Такой оборот разговора Максима явно устраивал, поэтому он поддержал меня слащавой репликой, звучащей несколько фальшиво (во всяком случае, мне так показалось):
— Поверьте, Танюша, и я очень хотел сблизиться с вами. И рад, что для этого нашелся такой неожиданный повод. Я просто не знал, как к вам подойти, — вы выглядели совершенно неприступной. А вчера, увидев вас такой женственной, я решился на это предложение — словно с разбегу бросился в холодную воду.
— Но я все же немного опасаюсь — справлюсь ли с ролью.
— Ничего не бойтесь. Я как раз хотел дать вам несколько инструкций. Уверен, что с вашим умом вам не составит труда их запомнить и исполнить. А ваша блистательная внешность сгладит все недочеты, если на первых порах они и будут.
После этого Максим вкратце описал мне, как следует вести себя на мероприятиях, подобных сегодняшнему, — как одеться, как держаться с ним, как с остальными приглашенными, как избегать разговоров на темы, сложные для меня, например, об искусстве.
— Но я кое-что смыслю в живописи, — похвалилась я самоуверенным тоном.
— Вот и прекрасно, — снисходительно ответил он, явно подумав про себя, что все женщины, умеющие отличить Пикассо от Рембрандта, уже считают себя знатоками. — Тогда вам будет еще легче. А со временем вы освоитесь.
Интересно, на сколь долгий срок он меня ангажировал?
Мы совместными усилиями выбрали мне несколько нарядов и соответствующих им аксессуаров в одном из бутиков в центре города и вернулись назад. Всю дорогу Алексеев продолжал инструктировать меня. Открытие выставки намечено было на два часа дня. У меня как раз осталось время на то, чтобы собраться. Оказавшись в своей комнате, я первым делом позвонила Завадскому:
— Борис Дмитриевич, добрый день, это Татьяна.
— Здравствуйте, Танюша, как ваши дела?
— Я хотела спросить — вы будете сегодня на открытии экспозиции картин из Дрезденской галереи?
— Да, разумеется, буду!
— Так вот, там вас ожидает небольшой сюрприз. Поэтому обещайте ничему не удивляться.
— Что, какая-то информация о «Танцовщице»?
— Пока, к сожалению, нет. Но кое-что позволит значительно увеличить шансы на ее скорейшее получение.
— Вы меня заинтриговали, Танечка, хоть намекните, в чем дело.
— О нет! Все там, на месте. Кстати, вы видели когда-нибудь супругу Максима Леонидовича?
— Нет, не довелось познакомиться. А что, она тоже приехала?
— Ну, что-то в этом роде. Но мы с вами обсудим это позже, ладно?
— Хорошо, как вам угодно, — озадаченно произнес Завадский и несколько прохладно со мной попрощался. После этого я позвонила Гарику и предупредила, что меня не будет в доме до вечера и часов до десяти он не должен звонить на мой мобильник ни при каких обстоятельствах — мне будет неудобно говорить.
