Марина Серова - Раб лампы
Отец: Да ты, Гамлет, думаешь, что на тебя только один Пугачев зуб имеет?
Сын: Ты на что это намекаешь?
Отец: Да ни на что. Собирался просто тебе напомнить, что многовато у тебя кровников. Например, когда ты несколько лет назад, когда только поднимался, Кольку Акимова на ножи поставил, а его должок, который он тебе, кстати, отдал, на его родню перекинул. Ты и твои эти… орлы. Сынку его башку проломил, а дочку его «на хор» поставил своим быкам.
Сын (ядовито ): Да ту блядь, папаша, ты сам с Ашотом в два ствола жучил!
Отец: А кроме Акимова, еще Стрельников на тебя зуб имеет: ты его брата взорвал. А Пашка Симонянц, которого ты в землю зарыл, добрый человек, думаешь, родственников не имеет? А Макс Самсонов, которого вы с Барминым на кредите прокинули, а потом Толян Мельников тому Максу все зубы повыбивал и ребра покрушил… это, думаешь, тебе забыли, если кто в живых с той стороны остался, конечно?
Сын: Вот только не надо, папаша, строить из себя праведника! Между прочим, на того же Макса Самсонова ты меня навел! А Колька Акимов с тобой работал, а потом ты его решил прищучить, и так получилось, что всю его семейку — под корень! Ты сам руку-то приложил!
Отец: Да дались тебе эти Акимовы! Крушат-то твоих подельников!
Сын: Погоди, еще и до твоих доберутся! (Слышен звон разбитой посуды. ) Кстати, о твоих подельниках. Думаешь, я не знаю, сколько ты с Сережкой Пугачевым вместе терся?
Отец: Не терся, а работал. Я его в курс дела вводил, когда он еще зеленый был, послеперестроечный.
Сын: Не знаю, куда ты там ему вводил и что именно, да только, дорогой папаша, была маза, что ты меня прокинуть решил и в том долге, который мне Пугачев выставил, свой интерес и даже свою долю имеешь!! Значит, такие подлянки мне ставишь? Решил меня разменять? Думаешь, слишком много на мне завязано, чтобы меня дальше терпеть, так сказать, у руля?
Отец (презрительно ): Да у какого ты руля? Ты как был моськой, так и остался. Только временами та моська воображает, что она вровень со слоном.
Далее слышится грохот разбитой посуды, невнятные вопли, всплески десятиэтажного мата и тому подобное звуковое сопровождение; на этом Ашот Гургенович выключил запись.
* * *Савва Николаевич откинулся на спинку кресла и проговорил:
— Ну вот, собственно, и весь разговор между любящим сыном и взыскательным, но справедливым отцом. Приятная семейная сцена, не правда ли, Женя?
— Правда, — сказала я. — И что же, этой записью вы хотите убедить меня в том, что Маркарян в самом деле хотел устранить своего собственного отца и организовал этот взрыв? Тогда как объяснить то, что он едва сам не погиб, и если бы не я и Вова Крамер, то он разделил бы участь своих, как вы говорите, жертв?
Бессонов приподнял веки, и в его глазах блеснул огонек:
— А вот об этом я и хотел с вами поговорить. Тут, как мне кажется, очень плодотворная и интересная тема нащупывается. Только пусть прежде приведут сюда нашего спасателя, господина Крамера.
И в комнату в самом деле втолкнули растрепанного и бледного Крамера. Из угла его рта струйкой текла кровь. Приглядевшись, я поняла, что следа удара нет, скорее всего, Вова сам прикусил себе губу.
— Отлично, — сказал Бессонов. — Вот что, Крамер. Меня чрезвычайно интересует, при каких обстоятельствах вы приехали сюда накануне юбилея вечером и что делали вместе с пятью вашими моделями. Хотя нет, еще две девицы подъехали сегодня утром, вы ездили за ними в Тарасов. Имеются показания Ашота Гургеновича, который видел вас вчера утром в бункере. И не где-нибудь, а под самым бассейном! Там, у металлической перемычки, которая была взорвана сегодня ночью.
Вова Крамер вздрогнул и заморгал.
— Черт! — пробормотал он. — Я так и думал, что он это вспомнит!
Я резко повернулась к нему:
— Вова, ты что, в самом деле вчера утром, в день юбилея, залезал туда, на верхотуру?
— Да… мне просто было очень интересно, как все это устроено. И я рассказывал потом об этом девчонкам. Я туда и вечером, и утром залезал, два раза. Но я… но я ничего не подкладывал. Откуда у меня взрывчатка, да еще в таком количестве? Я всего лишь простой охранник в модельном агентстве. Сопровождаю девчонок на выездах, обеспечиваю безопасность. Я даже догадываюсь, — торопливо продолжал он, — что вы поставите мне в вину следующим пунктом. То, что я так метко вчера стрелял… да? Так должен же охранник уметь хорошо стрелять? Охранник — это, конечно, не все мои обязанности, но…
— Нам еще известно, — перебил его Бессонов, — что ты хороший актер. Вот и сейчас ты, очевидно, изображаешь бедную, невинную овечку. Только из-под овечьей шкуры проглядывают волчьи зубки и когти. Одного ты, Крамер, не учел: что с Пугачевым могу приехать я.
— Вы что же… — пробормотал Вова, — в самом деле считаете, что я взорвал этот…
— По заказу Маркаряна.
— Маркаряна? — совершенно искренне выпучил он глаза, но я знала Вовины актерские данные и особенно не обольщалась: даже если он виновен (черт все это разберет!), то все равно сумел бы скроить настолько невинную мину, что никто и никогда не догадался бы. — То есть как — Маркаряна? Он что, сам себя убил?
— Да не о старшем речь, — буркнул Бессонов, — а о младшем! И не надо строить из себя дурачка. Ты лазал в бункере под бассейном, ты помогал привозить продукты, среди которых легко можно было спрятать взрывчатку. Наконец, ты был у бассейна в момент взрыва и легко мог видеть, КТО находится в воде и КТО может погибнуть в тот или иной момент, если произвести взрыв. К тому же, милый Вова, ты чрезвычайно удачно поучаствовал в спасении Маркаряна и госпожи Охотниковой.
— Гладко излагаете, — пробормотал Крамер, и на его лице проступили красные пятна.
Неужели это он? Вова Крамер, одно из самых безобидных существ, которых я когда-либо знала? Который если и мог причинить кому-либо беспокойство, то только своими бесконечными розыгрышами, мастером которых он, бесспорно, являлся. Но чтобы такое…
— Значит, я взорвал Маркаряна и Пугачева? — пробормотал он.
— Гм, — проговорил Бессонов, — я полагаю, что вы только прикрепили взрывчатку. А произвел взрыв другой человек.
— Кто? — вырвалось у меня.
Повисла тягостная тишина. Потом Бессонов сделал быстрый жест правой кистью. В его руках оказалась черная сумочка, в которой я с удивлением узнала свою собственную. Он раскрыл ее и вынул оттуда сначала мой любимый пистолет марки «беретта», потом удостоверение, потом еще одно удостоверение, затем — связку первоклассных отмычек, которые я всегда и везде носила с собой, и произнес:
— Вот уж набор для истинной леди — современной деловой женщины! Пистолет… отличный пистолет, между прочим!.. Удостоверение частного детектива Охотниковой Е. М., в которое вложена лицензия частного телохранителя Охотниковой. Присутствует поддельное удостоверение сотрудника ФСБ, еще одно поддельное удостоверение сотрудника МВД…
— Кому нужно, тот в курсе, что у меня есть эти корочки! — резко сказала я. — Это мне требуется по работе, и соответствующее тарасовское начальство позволяет их иметь при себе, вы, господин из Самары!
— Есть также отмычки, — неспешно продолжал Бессонов, — а еще косметичка весьма занимательного образца… если не ошибаюсь, в состав этой косметички входит небольшой заряд пластита, так что, если возникнет затруднение — никому мало не покажется. Но это все еще цветочки!.. — возвысил он голос. — По сравнению вот с этим!
И в его руке оказалась продолговатая коробочка, издали похожая на пульт дистанционного управления телевизором или видеомагнитофоном. Но, уж конечно, это был вовсе не пульт.
— Всем известно, что это такое? — вопросил Бессонов, но мне показалось, что вопрос нес в себе риторический смысл, потому что решительно все присутствующие могли определить, что же именно держит в руке Савва Николаевич. Я не могла понять другого: как ЭТО попало в мою сумочку?!
— Всем известно, что это такое? — повторил Савва Николаевич. — Если кто не знает, я поясню. Это — дистанционный взрыватель. Именно при помощи него взорвали Сергея Глебовича Пугачева и Маркаряна-старшего, именно это послужило причиной их смерти. И вы еще спрашиваете, Женя, кто произвел взрыв, кто исполнитель. Так вот, я скажу, кто. Это — вы!
Честно говоря, волосы зашевелились у меня на голове и мороз упругой, до костей продирающей волной пробежал по телу.
— Вы, — повторил Савва Николаевич, — и даже если откинуть факт нахождения этого взрывателя в вашей сумочке… вы ведь можете сказать, что его вам подкинули… все равно — слишком уж много подозрительных штрихов в вашем появлении здесь. Вы — профессионал высокого класса, Женя. Вы можете не только защищать, но и проламывать любую защиту. Маркарян рассчитал все очень точно, пригласив вас на место личного телохранителя. На этом месте вы все видите, всегда в гуще событий… и… и вообще.
