Наталья Борохова - Адвокат – невидимка
Елизавета была уверена, что теперь Лещинскому придется пересмотреть линию защиты. По-другому и быть не могло.
– Надеюсь, газету вы уничтожили? – спросил он, не отрывая глаза от снимка.
– Зачем? – удивилась Дубровская. – Конечно, нет. Я не могла так поступить. Ведь она доказывает невиновность Лежнева.
– Поэтому я вам о ней и говорю, – невозмутимо заметил Лещинский. – Газету нужно было уничтожить для того, чтобы не дать этому прохвосту шанса вывернуться на суде.
Елизавета подумала, что ослышалась. С ней частенько бывало такое. Она просто не успевала следить за ходом мысли прославленного защитника. Вот и сейчас он, конечно, имел в виду что-то другое.
– Вы же не собираетесь говорить о виновности Лежнева? – уточнила она осторожно. Просто так, для порядка.
– А о чьей виновности я буду говорить? – уставился Лещинский на нее, как на малого ребенка, которому все нужно объяснять дважды. – Вы мне прикажете признаться в том, чего я не делал? Благодарю покорно.
– Но вы же поняли, что Лежнев чист, – пробормотала Лиза, ничего не понимая. – Значит, надо пробовать какой-то иной вариант, идти по другому пути. Нельзя же обвинять невиновного?
– Смею заметить, – холодно сказал Владимир Иванович. – Что иного варианта у нас пока нет, и версия с Лежневым мне кажется вполне правдоподобной. Присяжных можно будет убедить в его виновности. Во всяком случае, это лучше того, если мы будем утверждать, что ко мне в спальню забрался одинокий бродяга. Здесь уж действительно нам никто не поверит. Так что возьмем вариант с Лежневым в качестве рабочей версии. У вас есть возражения?
У Дубровской была масса возражений.
– Нет, но…
– Вот и отлично. Тогда вам придется еще раз съездить к озеру и прибрать эту чертову газету. Клянусь вам, он о ней даже не вспомнит.
Елизавета была в отчаянии.
– Владимир Иванович, я все понимаю. Но, может быть, нам стоило бы заняться чем-то другим? Ведь должны же быть способы…
– Например? – спросил Лещинский напрямик.
Лиза смешалась.
– Ну, не знаю… Может, мне стоит как следует осмотреть ваш дом?
– Что вы там собираетесь найти?
Дубровская пожала плечами.
– Я могу изучить обстановку. Кроме того, следственные органы, производя осмотр, могли что-то упустить. Какую-нибудь важную улику. Вы знаете, бывают случаи, когда…
– Мне это неинтересно, – бросил Лещинский. – Кроме того, если бы моя горничная Аделина обнаружила что-нибудь стоящее, она наверняка сообщила бы об этом следователю. Нет, там искать определенно нечего. Займитесь лучше тем, о чем я вам уже говорил. Все ясно?
– Да, – ответила Дубровская, понимая, что ей все-таки придется пойти наперекор воле своего подзащитного. Конечно, будет лучше, если он об этом не узнает…
Глава 14
В особняке Мерцаловых в этот вечер было шумно, но невесело. Еще с порога Елизавета заметила разметавшиеся по мебельным подушкам шикарные белокурые космы их новоявленной родственницы и туфли на умопомрачительной высоты платформе на стройных ногах, перекинутых почему-то через спинку дивана. Клара нервно курила, стряхивая пепел прямо на ковер. Ольга Сергеевна, обычно очень трепетно относившаяся к деталям своего интерьера и заставляющая всех домашних обходить персидские творения стороной, на этот раз помалкивала. Должно быть, ее сбивал с толку звездный статус гостьи. Та в свою очередь выплескивала свое негодование на головы бедных родственников.
– Маленькое злобное чудище, – говорила она, поглядывая в сторону своей дочери, притаившейся в углу комнаты, подобно дикому зверьку. – Ее выходка едва не стоила мне карьеры!
– Девочка просто еще слишком мала для того, чтобы сниматься в рекламе, – мягко возражал Мерцалов, пытаясь перевести разговор в мирное русло. – Конечно, она испугалась всех этих людей, большого количества камер и повела себя так, как обычно ведут себя дети.
– Нормальные дети хотя бы прячутся под стол или плачут, на худой конец, – твердила Клара. – Мерзавка же цапнула за палец представителя администрации. Мне пришлось потом долго уверять его, что у девочки нет бешенства. И это моя дочь!
– Ах, какая неудобная ситуация! – воскликнула Ольга Сергеевна. – И как он отреагировал?
Дубровская, пропустившая начало истории, пыталась сообразить, кто кого укусил, но пока тщетно. Речь Клары, состоявшая в большей мере из упреков и восклицаний, несла минимум информации, и понять ее было так же сложно, как эмоциональный говор индейца. Дуся и вовсе молчала, вжавшись в стену гостиной, словно желала навечно оставить в ней свой отпечаток. Ольга Сергеевна, как особа импульсивная, изъяснялась преимущественно междометиями. Ну а любезный супруг спрятался за газетой, красноречиво демонстрируя свое отношение ко всей этой мышиной возне. Но понемногу ситуация начала проясняться…
В общем, господин Кренин решил восстановить свою немало потрепанную в судебных баталиях репутацию и для начала порадовать горожан рекламными роликами со своим участием. Задумка городского хозяйственника была проста, как все гениальное, и для ее воплощения требовалась лишь эффектная женщина с ребенком. Увидев Клару, ловко орудующую шумовкой в кастрюле с варениками, господин Кренин был сражен наповал. Насчет ребенка особой заминки не возникло. Сообразив, что гонорар дитяти можно легко положить в свой карман, Клара предложила рекламодателю собственную дочь. Сделку отметили в одном очень приличном ресторане. Проблемы с «довеском» начались позже.
По сценарию роль Клары и Дуси была проста и незамысловата. Они, как обычные горожанки, должны были вечером возвратиться в свой унылый девятиэтажный дом с грязным лифтом и заплеванными лестницами. Но что за чудо! Дверь в подъезд им галантно отворил улыбающийся господин Кренин, и дамы остолбенели. И было от чего! Вверх убегала чистая лестница, выложенная керамическим гранитом; стены радовали глаз отсутствием надписей и стильными постерами; на лестничных клетках несли свою вахту раскидистые фикусы. Кренин, лукаво улыбаясь, нажимал на кнопку вызова лифта, и женщин опять ждал сюрприз. Чистая, как стеклышко, кабинка уносила их едва ли не на небо, где их, подобно ангелу-хранителю, опять дожидался представитель администрации. Он распахивал дверь в муниципальную квартиру, и женщины млели от восторга. В воздухе витиеватой змейкой парила надпись «Комитет по имуществу администрации города всегда к услугам горожан»…
В общем, от Дуси требовалось лишь по знаку режиссера притворно округлять глаза, испустить восторженный вздох и прикрыть ладошкой рот, понятно, по причине изумления. Но девчонка, словно издеваясь, не понимала простейших команд и смотрела на чиновника-фокусника, как на заклятого врага. А временами на ее усыпанной веснушками физиономии явно читалась насмешка, и режиссеру приходилось переснимать дубль. В довершение всех злоключений из кабины лифта, стремящегося в поднебесье, господин Кренин вышел крайне раздосадованный с перевязанным носовым платком пальцем. На съемочной площадке запахло грозой…
– Он щипал меня за бок, – объясняла бедная Дуся, но мать не собиралась верить ей.
– Редкая глупость! – бросила она, давясь сигаретным дымом. – Зачем ты ему сдалась? Девчонка-фитюлька! Что с тебя взять? Лучше бы сказала, что приревновала меня к этому красавчику. Это хотя бы было похоже на правду.
– И вовсе он не красавчик! – возразила дочь, сверкая зелеными глазищами. – У него потные ладони, и он все время норовит прижать меня к стенке.
– Наглая ложь! – возмутилась Клара. – Да если хочешь знать, он не сводил с меня глаз и осыпал комплиментами. Поверь, я в этом кое-что понимаю! Настоящий мужчина, галантный кавалер.
– Мне кажется, этого галантного мужчину в прошлом месяце оправдали присяжные, – вставила свою реплику Елизавета. – Я, конечно, могу ошибаться, но он обвинялся в каком-то грязном убийстве, сопряженном с изнасилованием.
– Ты забываешь, дорогая, что его оправдали, – сказал Мерцалов, откладывая в сторону газету. – Я что-то читал об этом. Кажется, его ловко подставили, пользуясь тем, что он время от времени навещал свою секретаршу.
– Дыма без огня не бывает! – вдруг выпалила Дуся, и ее косички подпрыгнули кверху. – Его зря оправдали. Он и есть убийца! У него глаза холодные, как две полыньи.
– Много ты понимаешь! – накинулась на нее мать. – Ты росла без отца, и теперь в любом мужчине тебе мерещится чудо морское! Даже если он и ущипнул тебя легонько, с его стороны это была обыкновенная отеческая шалость. Можно было и не бычиться и тем более не кусаться, а ответить милой улыбкой, как и подобает воспитанной девочке.
– Да, но он мне – не отец!
– Я уже начинаю думать, что мне его неплохо и завести. Я имею в виду нового папочку. – Клара мечтательно вознесла взгляд к потолку. Идея ей нравилась. – А что? Кренин – важная персона, по всему видно, с деньгами. Я ему симпатична. Моя дочь тоже. В конце концов, что мы теряем?
