Марина Серова - Пустячок с десятью нулями
— Усекла? — повторил парень еще более агрессивным тоном, показывая крепкие, ровные как на подбор зубы.
Интересно, а как я могла ему ответить, если мой рот был крепко зажат, а голова вплотную придавлена к стене лифта? Понимая, что количество извилин под выбритым черепом парня строго ограничено матушкой— природой, я не собиралась высказывать возражения или даже вступать в полемику. Вот только дать положительный ответ я попросту не могла — была лишена такой возможности.
— А сейчас вали отсюда. И забудь дорогу навсегда!
Потом лысый удовлетворенно осклабился и нажал кнопку первого этажа.
— Будь здорова, дорогая, — грозно и нагло произнес первый и снова показал крепкие ровные зубы, широко улыбнувшись.
Дверь кабины лифта наконец распахнулась, и я в сопровождении молодых конвоиров безропотно покинула подъезд «полосатого дома». Я старалась сохранять спокойствие и достоинство. Но связываться с великовозрастной шпаной посчитала бессмысленным. Вряд ли кто-то захочет прийти мне на помощь — это во-первых. Во-вторых, я могла, конечно, пустить в ход свои приемы. Но парней было двое. Ко всему прочему, интуиция подсказывала мне, что будет лучше, если бандиты недооценят противника.
Я, разумеется, буду продолжать совать свой нос в это дело, то есть в расследование, которое веду. Не исключено, что мне придется снова встретиться с этими малоприятными молодыми людьми. И вот тогда уже я покажу все, на что способна. Возможно, покажу. А возможно, и нет. Но главное сейчас — это то, что эпизод в лифте для меня благополучно закончился. Слава богу, обошлось без насилия.
Сердце продолжало биться сильнее и быстрее обычного. Уже подходя к своей машине, я решилась оглянуться. Парни стояли на углу дома и искоса поглядывали на меня.
«И как это тот в тренировочном костюме не заметил в сумочке газовый баллончик? — продолжила я размышлять в машине, еще до конца не отойдя от происшедшего. — Хотя, может, и заметил. Что, в сущности, такого — не пистолет же…»
— Дебилы какие-то, — с ненавистью прошипела я, дав наконец выход своим эмоциям. — Настоящие дебилы.
Я вспомнила оскал лысого парня, приставлявшего к моему горлу нож. От таких молодых людей можно ждать чего угодно. Но сдаваться я не собиралась.
— Ничего, потом сочтемся, если будет случай, — успокоила я сама себя и надавила на педаль акселератора.
Когда я окончательно успокоилась и ко мне полностью вернулось самообладание, то я здраво рассудила: особо бояться, наверное, нет причин. Что-то грозившие мне люди не спешат применять какие-то радикальные меры воздействия. Все только пугают и пугают. Может быть, боятся поднимать шум и ненароком привлечь к себе внимание милиции? Наверное, именно так.
Спустя несколько часов после чрезвычайного происшествия в подъезде я решила снова навестить подругу Мерзлякова. На этот раз я решила действовать с некоторой предосторожностью. Возле многоэтажной будки с располосованными стенами было людно и шумно. Прежде чем покинуть свою «девятку», я внимательно оглядела окрестности.
Люди проходили мимо. Некоторые стояли возле своих домов и вдыхали душистый вечерний воздух. Дети, визжа, с громким криком носились взад-вперед, играя в догонялки, или катались на велосипедах. Никакой видимой опасности не наблюдалось.
Убедившись, что горизонт чист, путь свободен и можно вылезать, я направилась к подъезду подружки Мерзлякова. У подъезда на скамеечках сидели какие-то старушки и прочий люд, имеющий обыкновение праздно проводить время во дворе. Я переступила порог подъезда, но едва сделала несколько шагов, как услышала впереди громкий, грозный мужской голос:
— Ты опять здесь?! Ах ты тварь такая!
У меня все внутри екнуло и оборвалось. «Неужели опять?» — подумала я, и в глазах у меня аж потемнело. Но в этот момент на лестнице показалась бездомная шелудивая дворняжка, которая проворно сбежала вниз мимо меня и выскочила на улицу. А вслед за ней возник мужчина предпенсионного возраста.
— Мало кошек, всю ночь спать не дают, так еще и эти гады повадились! Весь подъезд засрали! — прошумел не особо щепетильный в подборе слов жилец.
Я едва сдержалась, чтобы не выступить в защиту братьев меньших. Тем более, по моему мнению, поборник ночного покоя и чистоты вполне заслуживал пары-тройки «теплых слов». Хотя бы потому, что напугал меня почти что до смерти.
— Что вы, дедушка, так кричите, господи? — только и сказала я. — Напугали меня.
Жилец повернул в мою сторону нос, обрамленный очками, и мудро изрек, почти не меняя громкости голоса:
— А чего меня бояться? Я не кусаюсь, в отличие от этих дворняжек.
Мне было нечего ответить на это, и я, покачав головой, направилась в сторону лифта. На этот раз никаких неприятных неожиданностей внутри кабины меня не поджидало. Лифт, благополучно достигнув четвертого этажа, распахнул свои двери, приглашая меня выйти вон, к месту обитания верной подруги Данилки Мерзлякова.
«А вдруг он сейчас здесь? — вдруг подумалось мне. — Со всей своей свитой во всеоружии».
Для этого были некие неопределенные основания. Я слышала музыку, доносившуюся из-за двери, громкие голоса, смех. И дверь вдруг отворилась, открыв моему взору уютную прихожую, где прощались друг с другом две молодые особы цветущего вида.
— Ну ладно, пока, завтра увидимся, — сказала одна из них, обращаясь к подруге, и переступила порог.
— Давай, до завтра, не забудь, о чем я тебя просила, — весело и торопливо ответила та, что оставалась в границах квартиры. — А вам кого? Вы ко мне? — спросила она, участливо глядя на меня.
— Мне нужна Люба, — сказала я.
— Ну, я Люба, — на лице хозяйки не было и следа растерянности. — А что вы хотите?
— Я ищу Данилу Мерзлякова. Вы не скажете, где его можно найти?
— Люба! Любаша! Ты скоро? — послышался, перекрывая музыку и гомон, чей-то голос.
— Сейчас! — откликнулась Люба, повернувшись на звук.
Тут же в прихожей, обставленной обувью, появился неуверенно ковыляющий парень маленького росточка, с прической а-ля «Битлз» времен начала шестидесятых, в сером, как на заказ пошитом, костюме. Глаза его слегка косили.
— Здравствуйте, присоединяйтесь к нашему столу, — пригласил он, едва завидев меня.
— Нет, нет, спасибо, я на секундочку, — пояснила я.
Я уже поняла, что появилась несколько не ко времени. Скорее всего здесь отмечали чей-то день рождения. Может быть, у хозяйки квартиры юбилей или коллективная гулянка по другому какому поводу?
— А мы вас просто так не отпустим, — не унимался маленький.
— Димыч, ты с кем это там разговариваешь, а?
В прихожую выволокся еще один субъект в легком подпитии. В отличие от первого он был гораздо выше и намного старше. Ему явно было за тридцать, чему не соответствовала его чрезвычайно простая манера поведения.
— Серега, пригласи даму, — обратился к нему невысокий. — А то как-то неудобно держать гостью в дверях.
Долговязый замер в нерешительности, разглядывая меня и, вероятно, пытаясь подобрать подобающие для данной ситуации слова.
— Что вы, в самом деле, тут топчетесь, места всем хватит, — наконец нашелся он.
— Нет, нет, — решительно отказалась я. — Мне только Любу порасспросить насчет одного человека.
— Там и спросите, — предложил долговязый Серега.
— Люба, ты чего? Приглашай гостью в дом, — инициативно зашустрил маленький, деликатно беря меня под руку.
— В самом деле, проходите. Там и поговорим, — согласилась с его идеей Люба.
Со своей стороны, она понимала, что попала в слегка неудобное положение, которое может стать еще более неприятным, если она не согласится поддержать своего гостя и пустить женщину к месту общего веселья.
Впрочем, я уже пришла к выводу, что опасность меня здесь вряд ли поджидает. По внешнему виду присутствующих можно было легко догадаться, что местной шпаной и прочей подобной публикой здесь и не пахнет. А потому опасаться, похоже, совершенно нечего. В конце концов, я ничего не потеряю, кроме нескольких минут времени, если приму приглашение. Тем более просто так они вряд ли отвяжутся, и полупьяное препирательство у порога может затянуться надолго. И я прошла в комнату и увидела остальных гостей, оккупировавших в этот вечер квартиру Любы.
Эта публика представляла собой разношерстную внешне, но довольно однородную по поведению компанию. Человек пятнадцать, с учетом уже увиденных, расселись как стая голубей на диване, креслах, стульях и табуретках, позаимствованных, скорее всего, на кухне. Все это маленькое море безостановочного веселья разбивалось на отдельные группки, которые одновременно вели между собой какие-то разговоры, то и дело отвлекаясь на перекрестные оклики и замечания.
— Уступите даме место, пожалуйста, — громко произнес Димыч, тот самый, которого я увидела первым.
