Наталья Андреева - Кара небесная, или Стикс-2
– Значит, ты целыми днями дома будешь? Ой, как здорово!
Он не считал, что это здорово. Хотя сыну обрадовался. Но, увидев его, почувствовал разочарование. Такая кроха, что и дотронуться боязно! Зато орет так, что во всей пятиэтажке слышно! Нет уж, увольте. Это дело женское. Из соски кормить, пеленать, коляску качать… Его время придет, когда начнется воспитание. Их при младенце трое: жена с незамужней сестрой да теща. Его мать и ту не допускают. Не хватало только папы!
– В деревню поедешь? – спросил он, приняв участие в торжественном обряде вечернего купания. Держал наготове полотенце.
– Как это? На сколько? – заволновалась Лена. – Когда?
– Завтра. Я же в отпуске.
– Для маленького там нет условий, – тут же вмешалась теща, которая после рождения внука поселилась в его квартире.
– Свежий воздух и парное молоко, чем не условия?
– Какое молоко, Руслан? – одернула его Лена. – Я ж его грудью кормлю!
– Я имел в виду для тебя молоко, – не растерялся он. – А ему – свежий воздух.
– Там грязь, – сказала теща, крепко прижав к себе младенца. – Нет горячей воды. Вот что значит мужчина!
– Какая связь между мужчиной и отсутствием горячей воды?
– Лена! – воззвала к дочери теща.
– Руслан! – закричала та. – Твои шутки всем надоели!
Тут же раздался рев потревоженного криком младенца, жена бросилась к сыну:
– Мама, дай!
– А то я сама не справлюсь! Агу-агу… Маленький мой.
– Как сына назовем? – спросил Руслан.
– Погоди! Не видишь – он плачет?
– Ему не нравится, что у него имени нет.
– Я знаю, на что ты намекаешь. Никогда! – сказала жена.
– Лешенькой назовем, – проворковала теща. – В честь деда.
– Мои пожелания не учитываются? – спросил Руслан.
– Чтобы я назвала сына в честь этого… В общем, никогда! – заявила Лена.
Рождение ребенка изменило тихую, покладистую Лену. Гормоны, что ли? Оказывается, она Ваньку Мукаева недолюбливала. А ведь ни словом не дала понять, терпела, когда они до ночи в гараже сидели выпивали. А теперь прорвало. Он понял, что спорить бесполезно. Затея с женитьбой с самого начала была обречена. Хоть он и клялся лучшему другу по пьяни и в задушевном разговоре, что все прошло. Сейчас стало понятно, что нет. А рождение сына поставило точку в их отношениях с Леной. Она сделает то, что задумала. Сейчас ее занимает только ребенок. Это естественно. Муж раздражает, особенно если пытается настоять на своем. Если бы он ее любил, то все понял бы и подождал, когда сын немного подрастет. Включился бы в суету вокруг младенца и постепенно втянулся в процесс. Но он ее не любит, вот в чем причина. И ждать соответственно не хочет.
– А я могу съездить в Первомайское? – спросил он, глядя, как женщины сюсюкают над младенцем.
– Езжай.
– Надо посмотреть, что там. Матери помочь. Участок-то большой. Если что – я на телефоне.
– Да, я слышу.
– Пусть молодой картошки привезет, – сказала теща дочери, хотя он стоял рядом, в двух шагах. – И молока. Тебе полезно пить деревенское молоко.
– Руслан, слышал?
– Оно же грязное, – не удержался он. – Пейте порошковое.
– Ну что, тебе трудно?
– И пусть пьяный не приезжает.
– Руслан?
– Да слышу я! Все понял: пить деревенское молоко полезно, но на глаза не показываться.
На следующий день он поехал не в Первомайское, а в психоневрологический диспансер. Заскочил в районную больницу к Лесе, где сказали: без изменений. По дороге вспомнил имя-отчество главврача. Владимир Степанович. Документальный фильм смотрел, затаив дыхание. Вот когда пригодилось! Несчастный случай в сауне, который вовсе не похож на отравление угарным газом. Есть человек, который тоже знает, что это не миф – препарат, вследствие применения которого у людей приключается амнезия. Вот где надо искать доказательства. В психоневрологическом диспансере.
Но его ждало разочарование:
– Владимир Степанович в очередном отпуске.
– А вы, простите, кто?
– Ирина Федоровна. Я его замещаю.
Он пригляделся к ней. Молодая еще. Симпатичная. У нее какой-то особенно приятный глазу медовый загар и огромные голубые глаза. Белое ей к лицу. Черт возьми, приятная женщина! И среди психов? Он так и сказал, не кривя душой:
– Очень приятно, Ирина. Я из полиции. Вот мои документы.
– Опять?
– Что опять?
– Еще один человек, потерявший память?
– Даже двое.
– Вот как?
– На этот раз женщины.
– Женщины? – удивилась она. – И как же это случилось?
– Если бы я знал, я бы к вам не приехал. Мне бы хотелось проконсультироваться у Владимира Степановича.
– Да, он над этим работал. Последние три месяца посвятил только этому. Говорил, что собирается писать большую научную статью.
О шефе Ирина Федоровна говорила с большим уважением. Ее голубые глаза при этом светились, медовая кожа сияла.
– И были успехи? – поинтересовался он.
– Да, – оживилась врач. – К пациенту, которого выписали последним, память вернулась! Он вспомнил все!
– Это радует. Что, и родные нашлись?
– А как же! Приехала жена, дочери. Они были так счастливы! Его ведь искали не один месяц. А он все никак не мог вспомнить ни фамилии, ни отчества, ни как оказался на дороге. Владимир Степанович сказал, что медикаментозно это не лечится, но помогает психотерапия. Ассоциативная память и… гипноз. Он долго работал с этим пациентом.
– Ассоциативная, значит. А могу я получить адреса этих людей? Кого забрали, куда. Полный список.
– Да, конечно. Раз вы из полиции.
Он споткнулся на фамилии «Мукаев». Перед ним лежала медицинская карта лучшего друга, которого давно уже не было в живых. Ваньку убили, а диагноз остался. Фу-ты, черт! Опять путаница! Не следователь Мукаев потерял память. Другой. Это его карта. Спокойнее, парень. К вам с Ванькой это не имеет отношения. Спокойнее. Он пытался разобрать каракули врача и не понимал ни черта. Диагноз, результаты анализов…
– Этого я хорошо помню, – оживилась Ирина Федоровна. – Следователь прокуратуры. Красивый мужчина. Высокий брюнет, лицо интересное. На киноартиста похож. Наши медсестры в него прямо-таки влюбились. Но его личность быстро установили и… За ним приехала жена. Но он так ничего и не вспомнил. Если хотите, у меня есть телефон его жены…
– Спасибо, не надо, – вздохнул он.
– Ах да! Вы же тоже из органов!
– Более того: я из Р-ска.
– Ах, вот как…
– Ирина, а где обычно отдыхает Владимир Степанович?
– Вы бы спросили у его супруги. У Марии Ивановны. Мне он об этом не докладывает.
– А номер мобильного телефона главврача не дадите? Он у вас наверняка имеется. Мало ли что случится в клинике?
– Но он же в отпуске! Разве я могу дать вам его номер?
– Дело срочное. И серьезное.
– Ну, хорошо. Если он захочет с вами встретиться…
Мобильный Владимира Степановича не отвечал. То есть отвечал металлическим голосом автомата, что абонент, ну и так далее.
– Значит, не хочет встречаться, – улыбнулась Ирина Федоровна. – И общаться. Три года человек не был в отпуске. Трудоголик. Обожает свою работу.
– И вдруг собрался отдохнуть?
– Знаете, его корреспонденты замучили.
– Корреспонденты?
– Ну да. Одна съемочная группа, другая. Потом приехал какой-то журналист. Они долго беседовали, запершись в кабинете у Владимира Степановича. А потом он сказал, что берет очередной отпуск.
– Как выглядел журналист?
– Как журналист, – пожала плечами медово-голубоглазая Ирина Федоровна.
– А как они обычно выглядят? Извините, я не в курсе. Мне не приходилось общаться с журналистами.
Она задумалась. Он и не торопил. Изучал лежащий перед ним список, перебирал медицинские карты. Наконец, Ирина Федоровна сказала:
– Затрудняюсь его описать. Обычный. В джинсах и футболке. Спортивный. Волосы темные. Лицо… Ничем не примечательное.
– А что было написано в журналистском удостоверении? Имя хотя бы помните?
– Он мне его не показывал.
– Почему же вы решили, что это журналист?
– А кто еще?
– А вдруг, как и я, из полиции?
– Из полиции? Но…
– Владимир Степанович сказал, что это журналист. Так? – помог он.
– Да.
– И засобирался в отпуск. Адрес его не подскажете?
– Журналиста? Но…
– Главврача. Домашний адрес.
– Но…
– Ирина Федоровна, дело уже не просто серьезное, а очень серьезное. Мне надо убедиться, что с вашим начальством все в порядке. Что Владимир Степанович лежит сейчас в гамаке на даче, читает книгу…
– Он предпочитает рыбалку, – тихо сказала она.
– Сидит с удочкой на берегу речки и таскает одного за другим окуньков. Как только я в этом удостоверюсь, поверю и в журналиста.
– Вы думаете…
– Я пока ничего не думаю, но надеюсь на лучшее. Препаратом-то опять пользуются. Откуда он берется?
– Оттуда же, откуда и раньше.
– Тот источник давно перекрыт. Потерявшие память женщины – это не курьеры. К незаконной торговле спиртным отношения не имеют. Кстати, как вы думаете, есть разница?
