Виктор Мясников - Месть Черного Паука
– Мы очень рады, что вы посетили наш магазин. Благодарим вас за покупки и в знак уважения предоставляем скидку в пять процентов. Заглядывайте к нам почаще, пожалуйста. Вы знаете, когда заходит мужчина, это так благотворно влияет на работу коллектива.
А блондинка, подавая пакет и копию распечатанного на компьютере счета на три тысячи девятьсот пятьдесят рублей, взглянула многозначительно и пожелала:
– Пусть ваш товарищ скорее выздоравливает, и приходите вдвоем. А можете и один.
Смущенный, вспотевший и изнервничавшийся Славка с облегчением покинул салон. Еще большее облегчение испытал, когда не обнаружил поблизости ни Таньки, ни "мерседеса", ни, что особенно порадовало, её человекообразного друга.
* * *
Хирургическое отделение, пожалуй, самое скучное в больнице. Здесь даже телевизора нет. Всех развлечений – перевязки да уколы. А Виолетту не перевязывают. Ни поломанные ребра, ни трещина на бедре в бинтах не нуждаются. Скука смертная. Особенно, если читать надоело.
Старуха на соседней койке все время стонет, матерится и плачет, нагоняя тоску. Попала пьяная под троллейбус и сейчас мучается больше всего от невозможности выпить. Девица, порезанная ревнивым возлюбленным, тоже плачет и донимает Виолетту юридическими вопросами. Пытается выяснить, сколько лет отсидки получит дружок, и как бы сделать так, чтоб его отпустили.
– Дура! – ругается Виолетта. Эти разговоры ей уже проели печень. Мало тебе перепало? Хочешь, чтобы прикончил?
– Да он раскаялся уже сто раз!
– Ну, дурища-а! – Виолетта не считает нужным скрывать свое отношение к глупой девчонке, тем более, что каждое сказанное слово отдается болью в поломанных ребрах. – Как же, раскаялся, держи карман нараспашку! У таких уродов логика простая: если баба зла не держит, значит, чувствует свою вину, было за что резать.
Славкин приход прекратил этот пустой разговор. Девица залезла под одеяло и затихла. Старая пьяница тоже, видать, застеснялась присутствия постороннего мужчины и перестала ругаться. Зато принялась с жуткими стонами клянчить попить. Славка положил ей на подушку картонную коробочку с яблочным соком, пронзенную пластиковой трубочкой. Старуха тут же присосалась к ней, громко чмокая и хлюпая пузырями. Потом оторвалась и восхищенно сказала:
– Во чем с бодуна голову поправлять-то. А кислюще какое! И с градусами, поди, а?
– С градусами, мадам, от трех до пяти, – не удержался Славка, чтоб не поерничать.
– Слушай, а ты зачем пришел? – спросила Виолетта. – Дежурить тут тебе совсем ни к чему. У меня состояние средней тяжести, ходить даже могу.
– Знаю я это состояние. Сам недавно здесь лежал с ребрами, помнишь? И ты меня навещала.
– Я, положим, тебя по обязанности навещала, – помрачнела Виолетта, вспомнив, как приходила допрашивать избитого Славку.
– И я по обязанности, – кивнул тот, – мне докторша велела. Сказала, чтобы принес тебе ночную рубашку и все такое прочее.
– И ты что, принес? – Виолетта приподняла голову, уставилась изумленно.
Славка молча вытащил из своей огромной сумки плотно набитый фирменный пакет, поставил на пол рядом с кроватью. Виолетта, так же молча, осторожно повернулась на бок, свесила голову, заглянула в пакет. Достала лежавшую сверху бледно-пурпурную рубашку, аккуратно запечатанную в полиэтилен. Повертела её перед глазами и снова заглянула в пакет. Полдюжины разноцветных хлопчатобумажных трусиков в прозрачной упаковке почему-то заставили её покраснеть.
– Совсем рехнулся! – набросилась на Славку, швырнув обратно в пакет злополучную ночнушку. – Немедленно забирай все это и проваливай отсюда.
– Я же от чистого сердца, – обиделся Славка, – вовсе не собирался тебя оскорблять.
– Ты что, в самом деле думаешь, я что-то надену? Да я вся красной сыпью покроюсь от одной мысли, что ты это в руках держал. Так и буду чувствовать, как твои потные лапы по телу ползают, бр-р, – её передернуло. – Ты – гнусный извращенец! Фетишист, помешанный на женском белье! рассерженная Виолетта отвернулась, кутаясь в одеяло, и пробурчала: Подумать только: он будет знать, какого цвета на мне плавки, а я перед ним как голая буду…
Ругалась она тихо, чтобы соседки по палате не слышали. Славка тоже пытался голос не повышать. Он был ошарашен и удручен таким откликом на свое доброе деяние. Старался, заставил себя перешагнуть порог дамского магазина, прочувствовал весь идиотизм этого своего визита, а в итоге оказался абсолютным дураком. Да ещё отношения с Виолеттой испортил.
– Не ругайся, пожалуйста, – вздохнул тяжко. – Я, наверное, в самом деле чего-то не понимаю. Хотел как лучше… – он снова вздохнул, собираясь с мыслями, ища, как выпутаться из дурацкой ситуации. – Честное слово, чисто по-дружески… Если бы мой товарищ тут лежал, а я ему трусы принес, ты бы и это, небось, как гомосексуальное притязание восприняла. Так вот, это у тебя извращенные представления, во всем только секс видишь.
– А разве я тебя просила о таких услугах? – Виолетта снова повернулась к Славке, показала из-под одеяла лицо, зашептала: – У меня, между прочим, тоже есть друзья и коллеги. А ты, получается, во мне только товарища видишь, без всяких задних мыслей?
– Ну да, – вполне искренне ответил Славка, глаз не прятал и глядел с обидой, настоящей, а не деланной, – даже в голову не приходило. Потому, наверное, и принес. Как раз, если бы думал что-нибудь такое, то не смог бы, пожалуй, решиться. Да и не трогал ничего руками, все продавщица брала и укладывала.
– Даже не знаю, что хуже, – после некоторого раздумья сказала Виолетта и критически посмотрела на Славку. – Ладно, так и быть, посмотрю, что ты тут приволок. Только ты не подглядывай, выйди в коридор минут на пятнадцать.
Когда он через двадцать минут вернулся, Виолетта, уже в пурпурной рубашке, подложив под спину подушку, изучала магазинный счет, найденный в пакете среди белья. Лицо её не предвещало ничего хорошего.
– Мог бы купить подешевле и не в таком количестве. Как я тебе такую сумму буду отдавать? Это ж почти целая моя зарплата. А я ещё родителям посылаю.
– А ты не отдавай. Пусть считается подарком.
– Между прочим, по правилам этикета, – назидательно сказала Виолетта, – нижнее белье можно дарить только невесте, жене или любовнице. Я тебе кто?
– Что, угадать с трех раз? – улыбнулся Славка. – Добавь в список ещё дочек и внучек. И можешь считать, я тебя удочерил.
– Спасибо, папик, – Виолетта дурашливо изобразила книксен, качнувшись на кроватных пружинах, – но позволь все-таки расплатиться. Месяца за три-четыре отдам. Правда, в самом деле спасибо, сама бы я не решилась на такие дорогие вещи, хотя всегда мечтала о подобном. – Она погладила себя по шелковому плечику. – Приятно до чего, черт возьми.
В палату заглянула дежурная медсестра.
– Водянкины, имейте в виду, что я двери отделения на ночь уже заперла. Так что будете тут до утра сидеть. А больным спать пора.
С этими словами она бесцеремонно погасила свет и прикрыла дверь. Палата погрузилась в темноту, только из коридора падала наискосок полоса света. Малость перекошенная дверь плотно не закрывалась. Виолетта принялась шепотом выяснять, почему Славка не идет домой. Сиделка ей не нужна, состояние удовлетворительное, средней тяжести.
Славка бормотал что-то невразумительное, мол, мало ли что, вдруг понадобится. Главный аргумент был такой: если заведующий отделением выдал круглосуточный пропуск, значит, есть необходимость постоянного дежурства. А домой идти уже поздно, да и неохота. В крайнем случае, поспать можно и здесь. Одна кровать в палате пустая. Хоть и без постельного белья, зато с одеялом и подушкой.
– Кстати, о кровати, – Виолетта осторожно села, – помоги-ка перебраться на другую. Прямо не могу, как от окна дует. Не хватало в придачу ещё воспаление легких схлопотать.
Славка быстро поменял местами матрасы со всем прочим. Виолетта прошаркала тапочками, кутаясь в одеяло, легла на новое место. Удовлетворенно сказала:
– Совсем другое дело. Спать, правда, совершенно не хочется. Слышь, Пермяков, расскажи что-нибудь. Про Тибет, например. Ты в Индии был?
– В Индии и в Непале. А что рассказывать-то?
– Да вот про них и расскажи.
Славка сел на пол у изголовья кровати, привалился спиной к теплой батарее под окном. Ему было что рассказать.
* * *
Виолетта тихо лежала рядом, внимательно слушая его шепот, и он чувствовал на лице её легкое дыхание. Иногда он замолкал, погрузившись в воспоминания, и слышал нетерпеливое: "А дальше?" Пистолет, заткнутый за ремень брюк, здорово мешал, причиняя массу неудобств, но девать его было некуда. Славка хотел было сунуть в сумку, но раздумал. Все-таки с оружием за поясом чувствовал себя другим человеком.
Когда он в очередной раз прервал рассказ и задумался, Виолетта ничего не сказала, и Славка понял, что она уснула. Он поднялся с жесткого пола и потянулся, разминая затекшее тело, стараясь не очень хрустеть суставами. Улегся на свободную кровать, где раньше лежала Виолетта, и задремал, слыша сквозь сон похрапывание старухи, перемежаемое стоном и невнятным бормотанием.
