Сергей Устинов - Можете на меня положиться
Не могу понять, как это случилось, но через мгновение "Волга" оказалась уже не слева, а справа от нас. Там, наверное, сидел водитель высочайшего класса с великолепной реакцией, он обошел меня, выскочив на мою сторону улицы. Наша машина влетела в водяную тучу, дико вибрируя, пропахала еще десятка два метров и остановилась.
Поразительно, но все мы несколько секунд сидели, не проронив ни звука, пока через заляпанное грязью и мокрой пылью ветровое стекло не заглянуло чье-то испуганное лицо. Потом выяснилось, что это был шофер-поливальщик.
- Приехали, - сказал Феликс. - А вот и торжественная встреча.
Действительно, со всех сторон к машине бежали люди. Мне было не до шуток. Ватными руками отстегнув ремень, я, как сомнамбула, вылез наружу.
- Пьяные, что ли? - спросил кто-то.
- При чем тут пьяные, не видишь - колесо отлетело, - возразил другой.
- Живы? - спросили сразу несколько человек.
- Вроде... - ответил я, с трудом ворочая языком. Кругом собралась уже довольно порядочная толпа. А ведь минуту назад улица казалась совершенно пустынной. Один за другим вылезли Феликс, Лика и Светлана.
Машина стояла, косо уткнувшись в парапет; Левого переднего колеса не было, ступица стесана, как яблоко, которым прошлись по крупной терке. Через весь мост тянулась глубокая борозда в асфальте.
- Я видел, я видел! - говорил в толпе кто-то возбужденный. - Ка-ак завизжит, ка-ак пролетит надо мной чтой-то черное! Мамочки, думаю, конец света! А это, значит, колесо ихнее...
- Домкрат у тебя есть? - спросил шофер поливальной машины.
Я кивнул.
- Давай, пока народ есть, поднимем, а ты поставь его. Чего стоишь? прикрикнул он на Феликса. - Иди вниз, под мост, туда баллон ваш ускакал. А ты не переживай, - снова повернулся он ко мне. - Всякое бывает. Живы все и слава Богу!
С помощью прохожих мы подняли машину и поставили на домкрат. Пришел Феликс с двумя добровольцами: они нашли колесо довольно быстро на железнодорожных путях.
- Сними по одному болту с других колес и поставь сюда, - продолжал давать советы поливальщик. - В другой раз умнее будешь. Небось менял на запаску, а закрутил плохо.
У меня не было сил ни возражать, ни соглашаться. С помощью Феликса я стал прилаживать колесо на место. И тут увидел, что все четыре болта торчат из своих гнезд в ступице, лишенные головок.
Я осторожно выкрутил пальцами один из них. Сомнений быть не могло: его подпилили ножовкой на девять десятых диаметра, а дальше он уже обломался сам. То же самое было с остальными.
Толпа, убедившись, что все самое интересное позади, быстро рассасывалась. Уехал доброжелательный поливальщик. Но я тронулся в путь не раньше, чем проверил болты на всех остальных колесах.
- Вот, значит, зачем эта сволочь ходила звонить, - сказал Феликс, когда мы наконец поехали дальше. - Ну погоди, заяц!
- Но не могли же они пилить нам болты на глазах у всего Калининского проспекта? - испуганно спросила Лика. Ответил Феликс, опередив меня на секунду:
- У них эти болты были готовы заранее. А одни выкрутить, другие вкрутить - минутное дело.
Да, думал я, пожалуй, так и было. Утром болты стояли нормальные, иначе они той гонки не выдержали бы. Днем перед редакцией эти типы крутиться возле моей машины не рискнули бы: там всегда полно водителей и прочего народа. Остается только вечер возле Дома журналиста.
Мы отвезли Лику и поехали к дому Светланы. Я вышел, чтобы ее проводить.
- Ты был великолепен, - сказала она, глядя на меня с улыбкой, когда мы ждали лифта. Я взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Несколько секунд мы стояли обнявшись. Потом она с коротким смешком отстранилась:
- По-моему, это у тебя что-то вроде эдипова комплекса. На школьной почве.
- Бабушка уехала? - спросил я.
- Пока нет, - ответила она. - Но есть надежда.
По пути домой Феликс спросил:
- Ну и что ты думаешь по этому поводу?
- Все идет по плану, - бодро ответил я. - Похоже, эти ребята решили взяться за меня всерьез.
Но на самом деле никакой бодрости я не испытывал.
22
На воскресенье у меня никаких дел, кроме встречи с Латыниным-папой, не намечалось. Поэтому, проснувшись, я лежал на раскладушке, сладко потягиваясь, бездумно пялясь в потолок и каждой хромосомой ощущая, что никуда не надо спешить, не надо вскакивать, бежать сломя голову, кого-то разыскивать, что-то выяснять, короче, не надо работать. Единственное, о чем стоило поразмыслить, не соснуть ли еще часок-другой.
И тут зазвонил телефон.
- Тебя, - сказал Феликс, передавая мне трубку.
- Здравствуйте, - прошелестело в ней. Я сразу узнал Дину и спросил, внутренне готовясь ко всякому:
- Что случилось?
В этот ранний воскресный час мне очень не хотелось, чтобы что-то случилось.
- Ничего, - ответила она. - Ничего особенного... Просто я вспомнила... У Саши есть еще один приятель. Не школьный, а так, сын каких-то знакомых его отца.
- Вспомнила - и тут же решила мне позвонить? - Я вложил в свой вопрос максимум сарказма, с облегчением откидываясь на подушку.
- Нет, еще вчера, - ответила она потухшим голосом, что, вероятно, означало крайнюю степень смущения. - Но только у вас допоздна никто не отвечал.
Что было делать? Объяснить ей, что именно поэтому и не стоит звонить на следующее утро в такую рань? Я вздохнул:
- Давай рассказывай.
Приятеля звали Никита Долгополов. Его телефона у Дины тоже не имелось, зато она довольно толково смогла описать мне его дом на Большой Бронной, подъезд, вспомнила этаж и даже куда поворачивать, выйдя из лифта.
- А почему ты думаешь, что он может чем-то помочь? - спросил я.
- Не знаю, - ответила она растерянно. - Но вы меня в прошлый раз расспрашивали про его знакомых...
- Спасибо, Дина, - сказал я. - Звони еще, если что. Посовещавшись с Феликсом, я решил, что, хотя встреча с этим Никитой, скорее всего, не сулит ничего, надо подъехать - просто для очистки совести. Тем более мне все равно в Центр.
Но едва только долговязый очкастый парень открыл мне дверь, я понял; эта встреча, кажется, безрезультатной не будет. Потому что в прихожей на вешалке висел генеральский мундир.
Узнав, кто я и что мне нужно, Никита пригласил меня пройти в его комнату. Она удивительно напоминала латынинскую - не хватало только репродукции Шишкина.
Конечно же помочь он ничем не мог. Последний раз Саша был у него примерно месяц назад, а с тех пор они даже не перезванивались: Никита относил это за счет занятости перед выпускными экзаменами. Как говорится, не до музыки.
Да, познакомились они несколько лет назад на почве увлечения музыкой. Вернее, их познакомили - родители. То есть, если точнее, Сашин отец и Никитин дед, потому что родители у Никиты работают за границей и он живет с дедом. А с Виктором Васильевичем дед знаком, наверно, сто лет: у них какие-то коллекционерские дела.
- Постой, постой, - сказал я, делая вид, что вспоминаю. - Мне тут недавно на Петровке рассказывали, что ограбили квартиру какого-то генерала, еще пистолет при этом забрали. Это не он ли?
- Он! - воскликнул Никита, и я увидел, как загорелись его глаза за стеклами очков. - Представляете, я в школе был, дед - в Комитете ветеранов, дома только одна Паша, домработница. А они позвонили в дверь, говорят, срочно откройте: протекаете на нижнюю квартиру. Ну, Паша сдуру и открыла...
- А ты бы не открыл? - не удержался я.
- Открыл бы, наверное, - легко согласился Никита. - Так вот, вошли они, значит, в чулках на голове, двое или трое, Паша от страха не помнит, стали ее вязать. Она - визжать, тогда один ее чем-то тяжелым по голове огрел, и - брык с копыт. Две недели в больнице провалялась.
По всему было заметно, что ему не впервой рассказывать эту историю. Но и сейчас он делал это со смаком.
- Дедушка антиквариат собирает? - спросил я как бы между прочим.
- Собирал, - поправил меня Никита. - Сейчас он на пенсии, финансы не позволяют. Да и то он большую часть своей коллекции еще до войны собрал, когда на Дальнем Востоке служил. Она ведь у пего особая - Китай, Япония. А потом уже здесь кое-что отыскивал, в комиссионке или у любителей. У него и библиотека по этим странам классная была.
- Неужто и библиотеку забрали? - спросил я недоверчиво.
- Да нет, - рассмеялся Никита. - Библиотеку дедуля сам отдал, в музей. Он и коллекцию туда же завещал, но только после смерти. Сейчас, говорит, не могу: очень голо в кабинете станет. - А тебе-то самому не жалко? - спросил я.
- Да ну, - бесшабашно махнул он рукой. - Дед правильно говорит: молодой, еще наживу. А теперь и жалеть-то не о чем.
- Всю коллекцию украли?
- Не всю, но самое ценное взяли, гады. Дедуля говорит, кто-то из них, видать, разбирается. Особенно он за какую-то курильницу переживал и за жезл счастья "жуй". Этому жезлу две тысячи лет, он периода Шан, совсем ископаемый. Ну и из-за пистолета у него чуть инфаркт не случился. Так что там говорят? Найдут? А то деда жалко.
- Ищут, - ответил я неопределенно, напомнив сам себе Сухова. - Да, так насчет Саши. Он тогда, месяц назад, чего приходил?
