Фридрих Незнанский - Ошибка президента
На миг она оторопела. На белой алюминиевой пластине номерка стояла цифра «396». Это был номерок, который она сегодня утром отдала немцу, номер, на котором до сих пор одиноко висели его плащ и шляпа. Но это был не он!
Тем не менее молодой человек как ни в чем не бывало, улыбаясь, протягивал ей номерок. Как во сне, Галя взяла его и через минуту подала плащ и шляпу.
– Спасибо, – сказал молодой человек на чистейшем русском языке.
Галя молча смотрела, как он уверенным жестом надевает плащ, затем перед зеркалом водружает на себя не принадлежащую ему шляпу. «Шляпа-то маловата», – подумала Галя с неожиданным злорадством. Молодой человек тем временем повернулся и преспокойно вышел на улицу.
Произошедшее настолько поразило Галю, что она забыла и о своем состоянии, и о товарище Потехине. Ее первой мыслью было сообщить о происходящем куда следует, но затем она подумала, что кто следует, наверно, и так знает обо всем не хуже ее самой. «Раз исчез, значит, так надо, – подумала Галя. – А что я пойду… Опять скажут, работаю соглядатаем, выгонят еще…» Но она на всю жизнь запомнила это лицо молодого человека – черты эти, пожалуй, можно было назвать даже приятными: светлые волосы, серые глаза, высокий лоб, если бы не наглая улыбка, спрятавшаяся в уголках рта, не мутность взгляда, какая бывает у людей, которые постоянно лгут. «Не хотела бы встретиться с таким на узкой дорожке», – пронеслось у нее в голове, когда она провожала его взглядом.
Больше Галя не видела ни немца, ни молодого человека, ушедшего в его плаще, а вскоре и сама при весьма неприятных обстоятельствах была вынуждена уйти с работы.
Глава первая РАЙОННЫЙ ЦЕНТР ОЛЬГА
1
Выйдя из самолета, Слава Грязнов, еще стоя на трапе, почувствовал, что он не в Москве. Его обдувал перенасыщенный водяными парами воздух Приморья. Было два часа дня, но над городом Артем висел противный туман, известный у жителей Владивостока под названием «морось».
«Ну и климат здесь, – мрачно подумал Грязнов. – И почему дядя променял на него свой Урал? Чего тут хорошего?»
Грязнов сошел с трапа. Пассажиры, получившие багаж, торопились к автобусу, который должен был доставить их во Владивосток, и Грязнов один пошел в сторону касс местных авиалиний.
«Еще не хватало, чтобы по такой погоде самолеты не летали, – мрачно думал он, – одно дело наш аэробус, другое – местный кукурузник». Он удивлялся, что эти маленькие АН-12 иногда вообще летают, если учесть сложный и непредсказуемый климат Приморского края.
К тому же Славу Грязнова не очень радовала и цель его появления в Приморье – уговаривать родного дядю ехать с ним в Москву и принимать участие в какой-то сомнительной авантюре, ко всему прочему весьма опасной для жизни. Ведь если на Президента России будет организовано еще одно покушение, то оно, несмотря на все усилия Турецкого и Дроздова, может оказаться удачным. А Славе Грязнову не очень-то улыбалась перспектива подставлять собственного дядю. И все же…
И все же он был здесь, в Артеме, и послушно ожидал, когда туман рассеется и маленький двенадцатиместный самолет сможет вылететь в сторону Ольги.
Сейчас одетый не по погоде Грязнов ходил по площади перед аэровокзалом, рассматривая стоявшие здесь японские машины. Постепенно у него сложилось впечатление, что во Владивостоке и окрестностях вообще почти не осталось наших отечественных «Жигулей» и «Москвичей».
Наконец, по радио объявили посадку. Грязнов подхватил свой портфель и без всякой радости поспешил к самолету.
2
Отставной майор Григорий Иванович Грязнов проживал в Ольге, небольшом районном центре Приморского края. Здесь он служил в войсках ПВО, здесь же и остался после демобилизации. И если его племянника удивляло, что он продолжает жить в такой дыре, как поселок Ольга, насчитывавший едва ли пять тысяч человек, то сам Григорий Иванович был своей жизнью доволен. Во-первых, здесь стоял его собственный домик, при нем несколько ульев и огород, помогавшим ему с женой выжить в последние трудные годы. Григорий Иванович с удовольствием возился и на огороде, и с пчелами, но настоящей его страстью стал, как ни странно, театр.
По какой-то иронии судьбы поселок Ольга оказался настоящим кладезем сценических талантов. Местный народный театр не раз занимал первое место среди коллективов Приморья. Высшим достижением Ольгинской самодеятельной труппы стало театральное действо, приуроченное к 120-летию основания поселка. Члены театрального кружка и некоторые другие жители, по возможности одетые как крестьяне конца прошлого века, стояли на берегу, изображая первых переселенцев, прибывших на корабле из России осваивать дикие берега Японского моря. Страх и отчаяние было написано на их лицах. Рядом выстроились матросы, подбадривавшие несчастных. Бабы голосили, дети плакали. Место, выбранное для постройки первого поселения в Русском Приморье, освятил импозантный поп Аввакум, которого играл сам Григорий Иванович, собственноручно изготовивший бороду, рясу и крест на толстой цепи.
Каждый город, поселок и даже маленькое село обычно находит, чем гордиться. Поселок Ольга имел для этого самые веские основания – он был первым русским поселением на берегу Японского моря и на пару лет оказывался, таким образом, старше самого Владивостока, что давало ольгинцам возможность, вспоминая о своем первородстве, говорить о столице Приморья с некоторой долей пренебрежения.
Однако истинный звездный час Григория Ивановича Грязнова настал, когда Президентом России был избран Андрей Степанович Яблоков. Оказалось, что он не только говорит размеренным уральским говорком, как и его знаменитый земляк, но он и похож на Президента как две капли воды.
То есть, разумеется, внимательный человек, хорошо знакомый с ними обоими, всегда различил бы, кто из них двоих отставной майор Грязнов, а кто Президент России, но при беглом взгляде и особенно издалека сходство казалось полным.
Григорий Иванович теперь постоянно развлекал жителей Ольги и приезжих выступлениями и призывами с трибуны. Он при всякой возможности внимательно изучал по телевизору походку своего двойника, перенял его манеру говорить – громко, внушительно, отрывисто, специально съездил во Владивосток, чтобы купить себе светло-серый костюм, какой обычно носит Президент. С этой поездкой тоже вышел курьез.
В те дни весь Владивосток готовился к приезду Солженицына. На вокзале знаменитого писателя уже ждал специальный вагон. Наконец подкатил автобус, и Александр Исаич собственной персоной вышел к россиянам.
В этот самый момент Григорий Иваныч в своем новом сером костюме пробился прямо к автобусу.
– Андрей Степанович, – воскликнул Солженицын, – я не знал, что вы тоже будете здесь!
Страсть подражания Президенту настолько захватила Григория Ивановича, что даже жену, тихую скромную женщину, которую звали просто Зина, он переименовал в Фаину Петровну. Жена поначалу возмущалась, но через некоторое время привыкла и, услышав призыв мужа: «Фаина, ты где?» – отвечала из огорода: «Ну чего?»
Стоит ли говорить, что Григорий Иванович собирал все фотографии своего двойника, какие только мог добыть, и время от времени, когда никто не видел, стоял перед зеркалом, стараясь придать лицу, как он говорил, «государственное» выражение.
И надо отдать должное отставному майору, руководителю театрального кружка – ему удалось добиться поразительного сходства с российским Президентом.
3
Далеко не всегда Турецкий занимался порученными делами с таким рвением, какое вызвало у него убийство Леонида Бурмеева. Можно сказать, что сейчас свое рабочее время он распределял поровну между делом Бурмеева и всех остальных убитых банкиров. Так, первым делом он послал запрос относительно связей Бурмеева, его прежней жизни, учебы и работы.
Картина получалась довольно типичная. Леонид Бурмеев закончил Московский энергетический институт по специальности «математическое моделирование». Преподаватели и соученики отмечали его редкую усидчивость, которая в сочетании со способностями делала его одним из первых студентов на курсе. После института Бурмеев по распределению попал в ЦНИИЦВЕТМЕТ, где занимался компьютерной обработкой данных по цветной металлургии. Вскоре после окончания института он женился на своей однокурснице, роман с которой начался у него значительно раньше – когда на втором курсе их послали в колхоз на картошку.
Первая жена Леонида Нина работала скромным инженером в конструкторском бюро. Через два года после свадьбы у них родился сын – Максим Бурмеев, которому, как подсчитал Турецкий, сейчас должно быть уже лет двенадцать.
Через работников ЦНИИЦВЕТМЕТа Турецкому удалось раздобыть фотографии тех лет – любительские серые снимки, сделанные в отделе на сборище по поводу Нового, 1985 года. Саша не мог сдержать улыбки, глядя на этих бедненько и старомодно одетых, но таких веселых людей, на столы, уставленные бутылками, на разложенные по тарелкам (явно «позаимствованным» из местной столовой) закуски. Между прочим, фигурировали итальянский вермут «Чинзано» и коньяк «Арарат», причем не фальсифицированный. О закусках и говорить не приходится – тут тебе и шпроты, и ветчина, и сыр. Несколько удивляло стандартное 12-литровое эмалированное ведро на краю стола.
