Галина Романова - Демон искушения
— О, господи! — простонала Юля, когда Востриков перестал перечислять. — Выписку-то им зачем?!
— Как зачем? — изумился Александр. — А вдруг они решат, что это вы по злому меркантильному умыслу убили своего мужа! Они должны быть уверены…
— Но я его не убивала!!! Меня даже рядом не было в момент его гибели!
— Милиция это подтвердит? — снова превратился во въедливого чиновника ее «помощник».
— Конечно! Конечно, подтвердит! Неужели вы думаете, что меня бы отпустили домой, если бы подозревали в чем-то?!
— А, в таком захолустье, о котором вы мне рассказали, даже десять ножевых ранений сочтут за несчастный случай. Лишь бы побыстрее завязать тесемки на папке с делом. Ну, что же, ну, что же… Если милиция подтвердит, это все упрощает. Сбором необходимых документов я займусь сам. Но вот в страховую компанию вам придется все же сходить. И как можно быстрее. Затягивать с этим делом никак нельзя.
— А обязательно?!
Юля снова поежилась. Ей вполне хватило любопытствующих взглядов в военкомате и жэке, куда она ходила для того, чтобы снять Степана с регистрационного учета. И охали, как полагается, и ахали. И испытующе ее рассматривали, переглядываясь друг с другом не без осуждения. Вдова, а глаза не заплаканы. Черного платка даже не надела. Юля еле-еле выдержала всю эту канитель.
А теперь еще и страховая компания! Здесь одним осуждением не отделаешься. Здесь еще начнут допрашивать, вынимать жилы и подозревать. Будто она могла и впрямь убить своего мужа ради денег.
Тьфу, гадкая какая история получается. Гадкая, дешевая, киношная история. Она таких пересмотрела за свою жизнь десятка полтора.
— А никак мне нельзя избежать визита в эту компанию, Александр?
— То есть вы не хотите туда идти?! — Его светло-серые глаза растерянно забегали по комнате. — Но как же так?! Это же в ваших, прежде всего, интересах! И…
— И прямо нет никакого выхода и выбора?!
Есть, есть, это она сразу поняла, потому как он вздохнул обреченно.
— Выбор всегда есть, только уместен ли он в данной ситуации, не знаю. — Востриков помялся с минуту. — Вы можете нотариально оформить на меня доверенность… То есть полностью передоверить мне ведение всех своих дел, но…
— Но что вас смущает, не пойму?
Конечно, она готова! Готова прямо сейчас тащить этого юриста к нотариусу и доверить, передоверить, поручить и перепоручить всю эту противную возню с оформлением и возможным допросом.
— Э, нет, — Востриков помахал указательным пальцем, возражая. — Перед комиссией вам все же придется предстать, но… Но я буду рядом с вами. Буду контролировать ваши ответы, так что вместе мы с вами преодолеем любые препятствия.
И снова киношным фарсом пахнуло на нее от его энтузиазма. Прямо наваждение какое-то. Прямо увидела себя с ним со стороны. Такая сладкая парочка — жена, убившая мужа ради страховки. И молодой адвокат, перебравшийся к ней в кровать после смерти супруга.
Тьфу, гадость какая! Все же с головой у нее действительно проблемы начались. Горевать не может, а в мыслях ее несет бог знает куда.
— Так что, идем обедать?
Востриков широко улыбнулся, тут же превратившись в довольно симпатичного малого, без намеренной казенной чопорности и подозрительной въедливости.
А что! Они, может, и подружатся, вдруг мелькнуло в ее голове. Она же не станет остаток своей жизни вдовствовать. Тем более что у ее Степана какая-то Вика имелась в загашнике. Почему бы и ей не заиметь роман с адвокатом, которому она решила довериться и передовериться полностью?
Семейный адвокат — это все же лучше, чем случайный человек с улицы. Кто знает, что от него можно ждать. А Востриков станет помогать в ее нелегкой одинокой жизни, тем более что она совершенно не приспособлена.
Юля даже предположить для себя не могла, что помощь Вострикова будет ей необходима уже сегодняшним вечером. Но и он оказался не всесильным. И растерянно проговорил в телефонную трубку:
— Я… Я никогда не имел дела с бандитами, Юлия! Я даже не имею представления, о чем… О каких долгах чести вообще идет речь!
Он не имел, а вот тот хрипой парень, что позвонил ей ближе к десяти вечера, имел вполне конкретные претензии. О чем скороговоркой и поведал. А потом повторил еще пару раз, потому что Юля не «въезжала». Это он так выразился. А когда она наконец «въехала», то он снова повторил свои претензии и подкрепил их такими угрозами, что Юля, закончив разговор, даже тумбочку из-под зеркала подволокла к входной двери, подпирая ее. Настолько ей сделалось страшно.
— Частями тебя резать станем, девочка, — хрипел, надрываясь, незнакомец. — Твой фраер сдох, а должок за ним остался. Причем должен он остался таким людям, с которыми тебе лучше не ссориться. Просекаешь?
Она молча кивала. А он, будто видел, тут же хвалил:
— Вот и умница, что просекаешь. Сроку тебе даем две недели.
— Я не успею! — всего лишь раз перебила она его. — Я не успею собрать такие деньги!
Шутка ли — Степан задолжал какому-то вору в законе пять «лямов». Пока Юля «въезжала», что такое «лямы», хрипой оговаривал сроки.
Со сроками была просто беда. С «лямами» было не лучше. Их у нее просто-напросто не было! Даже половины этой суммы, даже одной трети! У Степана наверняка что-то имелось, и доля в бизнесе тоже, но ведь должно было пройти время, прежде чем она вступит в права наследования. А тут две недели и хоть умри!
На ее сберкнижке было что-то около восьмисот тысяч рублей. Она считала, что это немало, но…
Тут счет шел на миллионы!!! Пускай речь шла о рублях, но ведь миллионы!!!
— Он совершенно сошел с ума!!! — пожаловалась Юля своему отражению в зеркале. — Сначала наделал долгов. Потом застраховался. Тут же погиб. Нет, что хочешь, но здесь что-то не так! С кем бы поговорить? У кого бы узнать?!
Узнавать она решила начать прямо следующим утром, собравшись вновь посетить то место, где зарабатывал ее покойный Степан деньги на их безбедное житие.
А куда еще было идти? В банк? Так нельзя пока без соответствующей бумаги, заверенной нотариусом. А бумаги такой у нее еще не было. Да и господин Востриков пока не внес никакой ясности относительно имеющихся у Степана счетов. Видимо, осторожничал. Тоже чего-то выжидал.
Решила пойти на фирму. Пусть сочтут ее алчной, пусть косятся и шепчутся, что могла бы и приличия соблюсти, и выждать какое-то время, не являться за деньгами, не успев как следует оплакать мужа. Разве объяснишь, что она и не плакала вовсе. И горя вдовства своего не осознала, и что вообще все происшедшее с ней воспринимает как что-то нереальное и постороннее, не затрагивающее ее лично.
Пускай шепчутся, решила. И утром пошла, надев костюмчик потемнее.
Шептались, и еще как. У Юли просто волосы на затылке зашевелились от свистящего шелеста у нее за спиной. Сначала на лестничном пролете возле лифтов все разом смолкли, уставившись на нее кто с любопытством, кто с удивлением, а потом зашептались, зашептались.
Потом в приемной мужа секретарша вытаращилась, как окунь мороженый, и принялась кивать совершенно глупо, хотя Юле и не требовалось никаких ее кивательных согласий. Она всего-то спросила, где и когда она смогла бы переговорить с партнером своего супруга.
— А я… я не знаю, Юлия… Простите, совершенно выскочило из головы, как ваше отчество. — Натали скорчила виноватую улыбку.
— Натали, мы, кажется, раньше обходились без него, не так ли? — Юля кивнула на дверь кабинета, за которой раньше работал ее супруг. — Его место уже занято?
— Н-нет… Пока нет. Пока в этом нет необходимости.
Как-то странно это прозвучало, мелькнуло у Юли тут же в голове. Будто Степан мог вернуться или… или его отсутствие ничего здесь не изменило. Все будто бы продолжало идти своим чередом и без него.
Она даже попыталась оскорбиться за покойного супруга, но вышло плохо. Всему виной, видимо, был тот самый ее душевный недуг, умертвивший все ее чувства разом.
— А что так? Справляетесь и без Степана? — все же не удержалась она от язвительного вопроса. — Или в память о нем не желаете осквернять его место?
— Ой, ну при чем тут это?! — Натали всплеснула руками, как огромная рыбина яркими плавниками, — рукава ее блузки переливались стеклярусом, и снова уставилась на нее неестественно вытаращенными глазами. — Нам всем, конечно, очень его жалко, но после того…
— Но после чего? — поторопила ее Юля, которой вдруг сделалось скучно слушать ее вздорный лепет.
Ну что в самом деле несет, а! Неужели ее не учили говорить четко и слаженно, без всякого словесного мусора, который не несет никакой совершенно информации!
— Но что, Натали?
— Но мы сократили бизнес! Разве вы не знали?
— Что? Что сократили?
— Да все! Объемы поставок сократились вдвое, многие контракты пришлось пересматривать, а это снова потеря средств. Неустойки там и все такое, штат уменьшили до непотребного, да и в зарплате мы теперь…
