Наталья Андреева - Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона
– Жаль. Я хотела тебя предупредить. По-честному.
– Ты? По-честному? – Грушин откровенно расхохотался. – Девочка, ты и честь – понятия несовместимые. Да ты вспомни, как…
– Тс-с-с…
Инга вновь приложила палец к губам. Из каминного зала выплыла Прасковья Федоровна, плотно прикрыла за собой двери и взглянула на пару с откровенным интересом.
– Пардон, – кокетливо улыбнулась она и направилась к лестнице, ведущей наверх.
Инга проводила ее странным взглядом и сквозь зубы процедила:
– Вот еще, порядочная! Строит из себя… Ну чем она лучше меня, скажи? Живет со стриптизером, с мальчишкой, который моложе ее на семнадцать лет!
– Он ее муж, – заметил Грушин. – И я слышу в твоем голосе зависть.
– Завидовать? Ей? Еще чего! Подумаешь, Сид! Тоже мне – сокровище! Да помани я его пальчиком – побежит как миленький!
– Ну и самомнение у тебя, – покачал головой Грушин.
– А что? Разве нет? – с вызовом посмотрела на него Инга. – Разве ты устоял?
– Да, но ты забыла, что было потом.
– Потому что ты – маньяк! Псих ненормальный!
– Псих, да еще ненормальный. Не многовато ли эпитетов? Давай, переходи к сути. Зачем ты меня вызвала в коридор?
Инга вдруг напряженно прислушалась:
– Грушин, ты ничего не слышишь?
– Борисюк убивает Тему?
– Глупые шутки!
– А что? Он справится! Реутову надо поменьше жрать и заняться наконец спортом. Тебе с ним не противно ложиться в постель?
– Не твое дело!
– Ах, простите! – Даниил отвесил шутовской поклон. – Я забыл, что шлюхи не отличаются разборчивостью!
– Во-первых, Грушин, извинись.
– За что?
– За свое поведение.
– Ты пьяна. Я перед пьяными девками не извиняюсь.
– Разве ты не видишь, что я изменилась?
– Нет. Не заметил. Такая же дешевка, какой всегда была. А моя жена – сводня. Подсунула тебя Теме.
– Ольга ничего не знала. Ни о нас с тобой, ни о том, что я могу… Словом…
– О том, что ты спишь со всеми, кто тебе заплатит, не знала? Да, моя жена – святая простота! Где же ей было ума набраться? У репетиторов? На уроках французского? Из папиных рук – сразу в мои. Я был у нее первым мужчиной и, кажется, последним. Она мне даже ни разу не изменила. Дура! Хотя кто на нее польстится?
– Грушин, Грушин, – покачала головой Инга. – Когда-нибудь тебе за все воздастся.
И в третий раз приложила палец к губам.
– Тс-с-с…
Из каминного зала вышел Сид и посмотрел на них невидящим взглядом. Потом, слегка пошатываясь, прошел мимо и стал подниматься наверх, куда недавно ушла его жена.
– Это проходной двор какой-то! – с отчаянием простонала Инга. – Слова не дают сказать! Пойдем наконец наверх!
– Туда поднялись Сид и Прасковья.
– Тогда вниз!
– Там Борисюк с Темой.
– В каминный зал.
– Там Кира.
– Такой огромный дом, и некуда пойти!
– Здесь, на втором этаже, есть еще несколько комнат. Пойдем в спальню для гостей. Ее, кстати, приготовили для Темы. Заодно и освоишься.
– Грушин, ты невыносим! Как же я тебя ненавижу! – простонала Инга…
…В это время Сид поднялся на третий этаж. Теперь он прекрасно ориентировался здесь и знал, что находится за двумя белыми дверями: супружеские спальни. И смело толкнулся в третью. Да, это был санузел. Огромных размеров комната с биде, душевой кабиной и нишей, в которой находилась мраморная ванна овальной формы. Там, в нише, горел приглушенный свет.
– Живут же буржуи! – покачал головой Сид. Его жена пока не могла позволить себе такой роскоши. Их коттедж был скромен.
В огромном зеркале он увидел свое отражение и невольно поморщился: «Надо бы сходить за очками…» Потом крикнул:
– Мать! Мать, ты где?
Кричать было бессмысленно, потому что спрятаться здесь негде. Разве что за полупрозрачной занавеской, отделяющей нишу с овальной ванной от биде и душевой кабины. Но жены там не было, это Сид уже понял.
Он с завистью огляделся. Повсюду огромные зеркала, потолок тоже зеркальный, с лампочками в форме лилий. А ванная-то из цельного камня, и не мрамор, а, похоже, оникс. Безумных денег стоит. Эх, ему бы так устроиться! Грушин-то не промах! У Прасковьи таких денег нет. Ванная комната в ее доме одна, сортиров, правда, парочка, но все не так, как у Грушиных. Не с размахом! И прислуги нет. Что Кира? Кира – печатная машинка. Приложение к Матери. Почти бесплатное. Нет, какая же дрянь! Наркоманка чертова!
Сид невольно сжал кулаки. Потом вздохнул еще раз с откровенным сожалением, что не может себе такого позволить, и вышел в холл. Там он задержался. Где же она? Ему надо срочно переговорить с женой!
– Эй, мать! – вновь негромко позвал Сид. Кричать отчего-то не хотелось.
И тут он заметил, что дверь в спальню Грушина приоткрыта. Это его насторожило. Что у них тут, дом свиданий? Или мать тоже колется? Чего только не узнаешь! Сид решительно толкнулся в спальню хозяина.
Прасковья Федоровна, стоящая перед зеркальным шкафом, от неожиданности вскрикнула. Потом облегченно перевела дух:
– Господи, Сид! Это всего лишь ты…
– Мать, ты чего здесь? – Сид нагнул голову, словно бык, увидевший красную тряпку. Его маленькие глазки налились кровью. – Зачем пришла?
– Да так. Просто… Даня сейчас с Ингой. Я подумала: здесь нет никого. Зайду.
– Зачем? – подозрительно спросил Сид.
– Так. Интересно. Знаешь, Даня, он такой… Необычный, одним словом. И… В общем, красивый мужчина!
– Сволочь он, – мрачно заметил Сид.
– Мне хотелось узнать: как он живет? Чем? Ты посмотри вокруг! – Она повернулась к стене и принялась разглядывать черно-белые фотографии. – Я ни разу не была у него в спальне… Это же так… Романтично! Да! Романтично! Грушин, оказывается, поклоняется мертвым!
– Я всегда говорил, что он псих, – все так же мрачно сказал Сид.
– Я видела у него в кабинете столик для раскладывания пасьянсов. А здесь… Это ! – она взглядом указала на стену. – Он необыкновенный, загадочный человек! Мне надо это написать…
– Написать? – вспомнил вдруг Сид. И его глаза опять налились кровью. Он пошел на Прасковью Федоровну мощной грудью, сжимая кулаки.
Та не отрываясь смотрела на прекрасное лицо Вивьен Ли и на опасное приближение мужа не реагировала. И вдруг рассеянно заметила:
– Кино… Да, кино! Тебя тоже когда-нибудь будут фотографировать для календарей, для разворотов глянцевых журналов, для плакатов… Жаль, что Даня забрал мобильный телефон. Я жду звонка!
– Какого звонка?
Руки Сида невольно опустились.
– От продюсера.
Прасковья Федоровна наконец обернулась. Ласково заметила:
– Тебе не надо снимать очки. Может, стоит обратиться к пластическому хирургу? Это ведь поправимо! Мерилин Монро тоже делала пластическую операцию. И этот актер… Как там его? Американец… Забыла фамилию. Все делали. Я дам тебе деньги. Надо будет слегка подправить разрез глаз. Сделать их эдакими… Египетскими.
– Мать… Ты… ты человек! – с чувством сказал Сид. Настроение у него резко изменилось. Вот оно, оказывается, как! Да пусть ее пишет! Надо будет, он еще с десяток мулаток трахнет, лишь бы в дело!
– Все у тебя будет хорошо… – Прасковья Федоровна притянула его к себе, нежно провела рукой по темным шелковистым волосам мужа. – Я виновата перед тобой. Так виновата! Но я все исправлю… Мальчик мой…
Она нежно поцеловала Сида в лоб. Тот почувствовал себя беспомощным. Почти ребенком. И сдавленно сказал:
– Пойдем отсюда, мать…
– Да, конечно.
Прасковья Федоровна тихонько вздохнула. Какой необычный вечер! Время для признаний, время для искупления вины. Надо набраться мужества и…Вторая битая карта
…Первыми в каминный зал вернулись Инга и Даниил Грушин. Молодая женщина выглядела разочарованной. Объяснения не получилось. В комнате для гостей они провели минут двадцать, и все без толку. Грушин занял круговую оборону и беспрестанно язвил. Оскорблял ее. Инга заподозрила, что у Даниила есть какой-то план. Что он задумал, псих ненормальный?!
Грушин же улыбался, улыбался без конца, только бы Инга ни о чем не догадалась! О! Как же он ненавидит ее! Эту дрянь! Она еще пытается с ним договориться!
Не будет никаких переговоров. То время прошло.
– А где же все? – удивленно спросила Инга, задержавшись на пороге. Зал был пуст!
– Осматривают местные достопримечательности. Я думаю, настало время подавать горячее, – мрачно пошутил Грушин. – Мясо в духовке. Не поможешь, по старой памяти?
– Какое еще мясо? Думаешь, после того, что здесь сегодня случилось, кому-то кусок в горло полезет?
– Не суди всех по себе. В тебя только спиртное лезет без всяких усилий и в любом количестве. А у Темы при любых обстоятельствах отменный аппетит.
Они прошли к столу, и тут в каминном зале появился Сид в обнимку с Прасковьей Федоровной. Хозяин дома удивленно присвистнул. Грушину показалось, что он увидел привидение. Он-то рассчитывал совсем на другой расклад.
– Ба… Глазам своим не верю! Ну Сидор! Ну удивил!
