Наталья Александрова - Кладбище бывших жен
Афродита обиженно хрюкнула и посмотрела на Леню с выражением оскорбленного достоинства.
– Ну ладно, ладно, допустим, насчет ветчины и сосисок я погорячился, – признал Леня. – Прими мои извинения. Но что тебя вдруг куда-то понесло в самый ответственный момент?
Афродита снова выразительно взглянула на Маркиза. В принципе разговаривать она не умела, но этот взгляд был настолько красноречив, что никакие слова не понадобились. Леня и так отлично понял, что она хотела сказать: «Ты обладаешь удивительной способностью ввязываться в неприятности. Вот и сейчас, если бы я не утащила тебя так своевременно, ты влип бы в чрезвычайно серьезные проблемы. Так что ты должен не ругать меня, а благодарить!»
– Ну и ну! – проговорил Маркиз удивленно. – Вот точно таким же взглядом смотрит на меня Лолка, когда хочет поставить на место! Ума не приложу, где вас этому учат?
Леня открыл дверь своего купе и пропустил вперед Афродиту.
Навстречу им понесся дружный музыкальный храп – Марианна и Константин спали сном праведников. Леня вскарабкался на свою полку и устроился поудобнее. Снизу еще какое-то время доносилась возня и похрюкивание – Афродита все никак не могла угомониться после ночного приключения. Наконец она затихла, и Леня тоже провалился в глубокий сон без сновидений.
Проснулся он от разговора.
В купе было светло, Марианна, умытая и причесанная, пила растворимый кофе из граненого стакана в подстаканнике и жаловалась Константину:
– Совершенно не могу спать в поезде! Вроде уж столько ездила по гастролям, а все никак не привыкну! Вот и сегодня – буквально глаз не сомкнула! Колеса стучат, полка раскачивается, да еще кто-то храпел всю ночь…
– Это, наверное, Афродита! – проговорил Леня, спрыгнув со своей полки. – А вот я, наоборот, отлично выспался!
– С добрым утром, Ленечка! – приветствовала его Марианна. – Я на твою долю тоже взяла кофе.
– Растворимый кофе вреден, но за неимением лучшего… – И Леня присоединился к трапезе.
После завтрака он вызвался отнести стаканы Валечке.
Заглянув в купе проводницы и поздоровавшись, он вполголоса спросил:
– А что за странные пассажиры сели ночью на станции Верхний Баул? Два мужчины и женщина…
– Не знаю никаких пассажиров… – отозвалась Валечка, пересчитывая пакеты с бельем. – Ах эти!.. – Она оглянулась и понизила голос: – Вроде эта женщина психически больная, и ее муж с братом везут на лечение. А вообще я как считаю – меньше лезешь в чужие дела, крепче спишь. Те пассажиры едут не в моем вагоне, так? А значит, мне до них нет никакого дела! – Она взяла у Лени стаканы и проговорила заинтересованным тоном: – А вот этот начальник, который с вами едет… как его… Харитон Харитонович… он женатый или как?
– В разводе, – ответил Леня, с трудом сдерживая смех. – А вы, Валечка, почему интересуетесь?
– Люблю солидных мужчин! – проговорила проводница мечтательно. – Особенно которые из начальства! Вот у меня подруга была, Вика, в одном классе учились. Работала в магазине обыкновенной продавщицей. Ну, и зашел как-то к ним в магазин солидный человек, конфет коробку купил. Слово за слово, в общем, женился он на нашей Вике. Оказался большой начальник, то ли директор, то ли заведующий.
– А чего заведующий-то?
– А какая разница? – искренне удивилась Валечка. – Чего назначат – того и заведующий, главное, что начальник. Так что теперь наша Вика пешком не ходит, в магазине не работает, все ей домой привозят. Правда, зазналась, со старыми подругами не разговаривает… Так что вы говорите – в разводе он?
– В разводе, в разводе! – подтвердил Маркиз и выскочил в коридор, чтобы не лопнуть от смеха.
Вернувшись в свое купе, он сказал:
– Наша Афродита имеет большой успех среди женщин! Боюсь, мы не успеем доехать до Петербурга, как придется сыграть свадебный марш Мендельсона! Чувствую я, придется мне быть свидетелем со стороны жениха…
– Что ты такое несешь, Ленечка? – удивилась Марианна. – Я тут на станции картошки вареной купила. Не хочешь картошечки?
– Нет, спасибо, для начала я хочу умыться! – Леня перебросил через плечо полотенце и вышел в коридор.
Однако вместо того, чтобы отправиться в вагонный туалет, он прошел через тамбур и вошел в соседний вагон.
Приблизительно прикинув, из какого купе он слышал ночью шум борьбы, Леня толкнул дверь пятого купе и вошел внутрь, делая вид, что на ходу вытирает лицо полотенцем.
В купе сидели трое мужчин жуликоватого вида, на столике перед ними были разложены карты.
– Ой, я, кажется, ошибся дверью! – проговорил Маркиз, складывая полотенце.
– Заходи, дорогой! – радостно проговорил один из игроков с заметным кавказским акцентом. – Четвертым будешь!
– Да нет, спасибо… – Маркиз попятился. – Я и в карты-то играть совсем не умею…
– Мы тоже нэ умеем! – заверил его кавказец. – Так, по мэлочи играем, чтобы нэ скучать!
– В следующий раз! – ответил Леня, закрывая дверь купе. – Выходит, действительно ошибся дверью… – пробормотал он, переходя к купе номер шесть, и толкнул эту дверь, заранее приготовив полотенце.
Однако на этот раз номер не прошел: дверь шестого купе была заперта.
– Вот как… – Леня отступил от двери и почесал переносицу. – Значит, просто так сюда не войти… ну, попробуем по-другому…
Вскоре поезд остановился на очередной станции.
Леня вышел на перрон.
Около поезда суетились местные жители – кто продавал яблоки, кто копченую рыбу, кто творог.
Купив у румяной крестьянки ведерко яблок, Леня поднял его на плечо и пошел вдоль соседнего вагона. Поравнявшись с окном шестого купе, он остановился, постучал в окно и громко выкрикнул:
– А вот кому яблочки! Осенние полосатые, только с дерева сорвал!
При этом он попытался заглянуть в окно. Однако занавески были задернуты. Правда, между ними была небольшая щель, и Лене показалось, что в этом просвете мелькнула тонкая женская рука… но тут же занавески задернули еще плотнее.
Леня отправился к своему вагону, ведя внутренний диалог с самим собой: «Ну что ты лезешь не в свое дело? Валечка совершенно права, чем меньше лезешь в чужие дела, тем крепче спишь. Кстати, если бы ты спал сегодня ночью, ты бы ничего не увидел. И вообще – тебе же ясно сказали, что в этом купе везут душевнобольную женщину, чем тебя не устраивает такое объяснение? Радуйся, что сумел благополучно выскользнуть из Зауральска, да еще и Марианну с Константином и Афродитой выручил. А в чужие дела не лезь!»
С такими мыслями он вернулся в свое купе и поставил перед попутчиками ведерко с яблоками:
– Угощайтесь! Осенние полосатые, только с дерева!
Марианна и Константин не проявили энтузиазма, зато Афродита возбужденно захрюкала: она просто обожала яблоки.
Маркиз протянул ей одно, другое и сам не заметил, как скормил все ведро.
Поезд давно уже отошел от станции.
За окнами проносились небольшие аккуратные домики, в палисадниках – астры и яркие георгины.
– Пожалуй, прогуляюсь по поезду! – решил вдруг Маркиз. – Узнаю новости, поговорю с людьми…
Однако прежде чем покинуть купе, он открыл чемодан, перебрал его содержимое и извлек форменную тужурку с непонятными нашивками и шевронами. По этим загадочным нашивкам невозможно было понять принадлежность владельца тужурки – то ли МЧС, то ли МПС, то ли вообще МССМ, то есть Министерство среднего специального машиностроения. Под удивленными взглядами попутчиков он сунул эту тужурку в небольшую дорожную сумку, добавил туда же еще кое-что и вышел в коридор.
Дойдя до конца вагона, Леня завернул в туалет.
Закрыв за собой дверь, он напялил форменную тужурку. После этого достал из сумки скромный дорожный набор для нанесения грима. Придирчиво оглядев себя в зеркале, Леня нанес на лицо несколько характерных штрихов, кое-что убрал, кое-что добавил, что-то наклеил, надел парик, добавил фуражку, подходящую к форменной тужурке, как седло для верховой езды подошло бы ученой свинье Афродите, и удовлетворенно оглядел себя в зеркале.
Из мутноватого дорожного зеркала на него смотрел неприятный тип с маленькими нахальными усиками, с крупной бородавкой на носу и пегими волосами, выбивающимися из-под фуражки. В сочетании с тужуркой, испещренной загадочными нашивками, это создавало неповторимый образ, не имеющий ничего общего с Леонидом Марковым, известным в узком кругу своих друзей и доброжелателей под аристократической кличкой Маркиз.
Удовлетворенный увиденным, Леня покинул туалет, едва не столкнувшись в дверях с той самой старушкой с голубыми волосами, которую во время ночной прогулки напугала Афродита.
– Можно ли так долго… – проговорила старушка раздраженно, но тут разглядела Ленину фантастическую тужурку и попятилась, испуганно проговорив: – Свят, свят, свят!..
Леня приветливо улыбнулся старушке, поправил съехавшую на затылок фуражку и перешел в соседний вагон.
