Мария Жукова-Гладкова - Дама, которой не было
У могилы гроб снова открыли, проникновенно выступил Глеб, потом наш штатный фотограф, одна светская львица, похождения которой регулярно освещал наш журнал.
– Мне надо выступать? – шепотом спросил Демпси.
– Лучше скажите пару слов.
Демпси выступил на вполне понятном русском, который, надо отдать ему должное, усиленно учил. Леночка всхлипывала на протяжении всей церемонии. У нее уже припухли и покраснели глаза, а нос напоминал картошку. Все это жутко смотрелось вместе с пожелтевшим синяком. Косметика, естественно, отсутствовала.
Демпси вернулся ко мне и тихо сказал:
– Подойди к гробу и посмотри на руки.
– Что?! – повернулась я к нему.
– Иди, выступи, – подтолкнул он меня.
Тут со мной встретился глазами Глеб и мотнул головой, как бы тоже приглашая. Мне пришлось выдвинуться вперед и произнести короткую речь. Неизвестный молодой человек не вымолвил ни слова.
Я чуть не забыла про руки, но, отходя, замерла, повернулась к телу и уставилась на них. Надеюсь, что со стороны это не выглядело необычно.
На руках не имелось маникюра! И пальцы мне показались другими – более короткими и более толстыми. У Анжелики Львовны были тонкие и длинные с длинными ногтями. Здесь ногти были коротко острижены. У нее были другие руки!
Или отсутствие маникюра в данном случае нормально? Я просто привыкла видеть ногти Анжелики Львовны, покрытые темно-бордовым лаком. Я как-то не задумывалась раньше, красят покойницам ногти или нет. Наверное, за деньги делают все. Но обрезают ли их? Да и кутикула выросла слишком сильно! Нет, никаких заусениц и мозолей я не заметила. Но не было той ухоженности рук, которую я привыкла видеть.
Когда могла вырасти эта кутикула? Кто-то говорит, что после смерти могут продолжаться какие-то процессы – например, расти волосы и ногти. Кто-то говорит, что это – полный бред и все процессы прекращаются с остановкой сердца.
Но ведь и Демпси обратил внимание на руки. Интересно, обратил ли кто-то еще?
Пока я раздумывала, гроб заколотили и опустили в яму. Леночка чуть не лишилась чувств. Демпси меня ни о чем не спрашивал и следил за Леночкой. Ее поведение казалось странным. Я больше не видела ни Валентина, ни Николая Павловича. Хотя мы стояли большой толпой, расползшейся на соседние тропинки и участки.
– Не упусти человека из «Желтого города», – прошипел мне в ухо Демпси, когда на закопанную яму стали выкладывать венки.
Я кивнула, и мы с ним начали протискиваться в нужную сторону. Главный редактор нас заметил, понял, что мы стремимся к нему, и стоял на месте. К выходу с кладбища мы пошли вместе.
– Я понимаю, что вы хотите спросить, – сказал мужчина, глядя на Демпси. – Но это – наша работа. Если хотите – подавайте в суд. Кстати, должен предупредить, что это будет просто потерей денег. Вы дело проиграете.
– Почему вы опубликовали этот материал именно сейчас? – спросила я. – Это как-то связано со смертью Анжелики Львовны?
– Никак не связано, – удивился представитель «Желтого города». – Мы просто получили эту информацию – и использовали.
– Как вы ее получили? – спросил Демпси.
– В конверте, – пожал плечами главный редактор «Желтого города». – К нам масса информации приходит таким образом. У нас люди специальные сидят на разборке почты.
– А когда она пришла?
– В пятницу. Мы из-за нее даже сняли другой материал. Решили, что этот позабористее, да и в тему. Ваш холдинг-то сейчас на слуху.
– Вы проверили информацию? – уточнила я.
– Конечно. Наши корреспонденты тут же выехали на место. В конверте любезно указывались адреса, по которым можно все уточнить. Признаться, я пришел в ужас.
– Фотографии – ваши или присланные?
– Присланные. Но и наши корреспонденты сделали ряд снимков, кое-что записали на диктофон. Для ответа в случае подачи иска, – мужчина легко улыбнулся. – Кстати, кто займет место Анжелики Львовны?
Главный редактор посмотрел на Демпси.
– Пока никто, – ответил тот. – Так будем работать.
Представитель «Желтого города» повернулся ко мне.
– Я исполняю обязанности главреда и занимаюсь только рабочими вопросами.
Мужчина издал какой-то неопределенный звук. В это время мы как раз подошли к проезжей части, где народ рассаживался по различным транспортным средствам. Мы распрощались с представителем «Желтого города», который не собирался ехать на поминки (да его, наверное, и не приглашали), Демпси предложил мне садиться к нему. Никакого автобуса не было, кто-то приехал на своих машинах, кто-то направился на трамвайную остановку. Поминки планировались в здании холдинга, и их в эти минуты готовили сотрудницы нашей редакции, не появлявшиеся на кладбище. Стол собирались поставить в зале для переговоров на пятом этаже, где у нас обычно проходят корпоративные вечеринки.
– Итак, что ты думаешь о руках? – спросил у меня Демпси в машине на английском языке. Мы с ним всегда разговариваем на английском, а тут он, наверное, еще и не хотел, чтобы нас понимал шофер.
Я поделилась возникшими у меня мыслями. Демпси меня очень внимательно выслушал и кивнул в задумчивости.
– Я тоже помню ее руки… – наконец сказал американец. – А это были не ее руки. Они же не могли измениться после смерти? Я бы понял, если бы ей отстрелили руку… Но насколько мне известно, пострадало только лицо, так?
Я кивнула.
– От лица ничего не осталось, – продолжал Демпси. – То есть опознать ее можно было только по телу. Кто ее опознавал, Наташа? Один человек? Несколько?
Я сказала про соседок, одна из которых теперь мертва, и про законного мужа Глеба Гаджиевича. Демпси в задумчивости почесал щеку. Мне самой в голову лезли разные мысли.
– Соседки могли ошибиться, – наконец произнес Демпси. – Но супруг…
– Что вам говорила Анжелика Львовна перед отъездом? – спросила я. – Она ведь официально оформляла отпуск.
– Ей требовалось решить какие-то семейные проблемы. Она не уточняла, какие, а я не спрашивал. Я не имею дурной привычки задавать людям такие вопросы, как любят делать русские. Это не мое дело. Ей был положен отпуск по вашему законодательству, с которым я вынужден считаться, работая в вашей стране. Более того, она заранее предупредила меня и выразила готовность напряженно поработать до отъезда, чтобы подготовить два или даже три номера. Ведь она в самом деле это сделала? Ты же сейчас, Наташа, думаешь о летних выпусках?
– Мы, вообще-то, всегда работали на перспективу, – заметила я.
– Да, согласен. Никто никогда не занимается только одним номером – в солидных конторах. Одновременно идет работа над несколькими макетами, потом они доводятся до ума, как говорят у вас в России. Но тут-то сколько номеров было доведено до ума?
Один ушел в типографию еще до отъезда Анжелики Львовны, то есть до последнего дня ее пребывания в редакции. Этот номер должен сегодня выйти из типографии. То есть уже явно вышел. Завтра он появится в продаже, а кое-где и сегодня вечером. Номер на следующий месяц готов процентов на девяносто пять. Да, иногда мы в последний момент снимаем какие-то материалы и ставим вместо них другие. Вот «Желтый город» тоже поставил материал о Люське вместо какого-то другого. Это обычная практика. Ситуация меняется, появляются новые люди, с героями репортажей происходят какие-то изменения. Это рабочие моменты, и для их решения есть я.
Но и еще один номер готов процентов на восемьдесят. И есть задел еще на три. Конечно, они еще «сырые», но кардинальная линия для них разработана. То есть у нашего издания есть кардинальная линия, а для каждого выпуска определяется «тема номера», или в нашем случае правильнее было бы сказать: уклон номера. Темы все-таки рассматриваются разные. Хотя некоторые издания называют уклон темой. Он зависит от сезона, от происходящих в обществе тенденций, причем в любой сфере. Наше издание в меньшей мере интересует политика, в большей – мода, эстрада, светская жизнь. Что стало модным? Кто стал модным? Кто на пике популярности? О чем говорят? Ну и, конечно, мы прислушиваемся к мнению спонсоров.
Анжелика Львовна определила уклон уж слишком большого количества номеров…
– Где она может быть? – ворвался в поток моих мыслей Демпси.
Я пожала плечами и, в свою очередь, спросила, интересует ли Демпси, кого похоронили вместо Анжелики Львовны.
– Нисколько, но я хочу ее найти, чтобы вернуть потраченные на ее похороны средства, – ответил умеющий считать деньги американец.
– Вы тратили личные деньги?
Он посмотрел на меня, как на полную идиотку. Я помнила, откуда, в частности, брались средства, но этого явно было недостаточно с таким-то размахом. Демпси с кислой миной добавил, что ему пришлось выделить и из прибыли холдинга. Пришла Леночка, билась в истерике, объясняла, что похороны – это святое. Все русские, с кем разговаривал Демпси, тоже сказали, что похороны – это святое. К тому же Анжелика Львовна была известным в городе человеком. Следовало ожидать появления большого количества людей. Для репутации холдинга будет плохо, если что-то будет сделано «не как следует».
