Евгения Горская - Приют миражей
А потом все произошло совсем быстро. Появились незнакомые мужики, орали, матерились, отобрали у Коли права и паспорт, сфотографировали документы и велели через два дня принести пятьсот тысяч. Если не хочет в тюрьму сесть.
Как он должен был с ними связаться? Сказали, что сами его найдут. Телефон Колин записали, паспорт и права видели.
На нее мужики никакого внимания не обратили, как будто ее вовсе не было.
Коля объехал тело на дороге, отвез Машу домой, пообещал, что с мужиками разберется, и больше она его не видела.
Рано утром он ей позвонил, сказал, что никаких денег платить не станет, ни на кого он не наезжал. Перед машиной мелькнула тень, это верно, и труп он сам видел. Но толчка не почувствовал, и на машине нет ни единой отметины, а так не бывает, когда человека сбиваешь. Еще сказал, чтобы она его не искала и к нему домой не ходила, а сидела и ждала и не мешала ему решать свои проблемы.
Тут Маша испугалась еще сильнее, чем ночью на дороге. Вопреки указаниям она пошла к нему домой. Звонила, звонила, но никто ей не открыл. Она вернулась домой, но ей было невмоготу, и она опять вернулась к Колиной двери.
– Где его родители? – спросила Саша. – Почему он один живет?
– Отец на Севере работает, мама к нему поехала неделю назад, не скоро вернется.
Маша опять звонила в дверь, и опять ей никто не открыл, тогда она села на ступеньку лестницы и стала ждать неизвестно чего.
В очередной раз зашумел лифт, оттуда доносились неясные мужские голоса. Маша испугалась, поднялась на пол-этажа выше, прижалась к стене.
Лифт остановился на Колином этаже, из него вышли двое мужчин, позвонили в Колину дверь. Мужчин она не то чтобы узнала, просто поняла: это – те самые. Ей было очень страшно, но она спустилась вниз и сказала мужикам, что сможет достать деньги…
Чего-то подобного Саша ожидала, с тоской слушая Машин сбивчивый рассказ.
Челюсти у шавки оказались мощными, прокусила ему ногу до крови даже через джинсы. Вчера Иванников смазал ранки йодом, но лодыжка слегка воспалилась, он достал из аптечки мазь, перевязал ногу.
Неплохо было бы навестить родителей, он давно у них не был, но после встречи с Ксюшей ехать к родителям не хотелось. Мама спрашивала про Ксюшку с удивительным постоянством, которого он не понимал. Во-первых, она Ксюшу недолюбливала, сколько Иванников себя помнил. Причину этой нелюбви он не понимал ни тогда, ни сейчас. Ксюша была девочкой доброй и вежливой, и сказать о ней что-то плохое было трудно. А во‑вторых, мама прекрасно знала, что его юношеская любовь давно замужем и ему незачем глупо интересоваться ее жизнью.
Еще одним коньком матери было постоянно причитать по поводу его холостяцкого положения. Жизнь проходит быстрее, чем ты думаешь, причитала она. Не успеешь оглянуться, и детей будет поздно заводить, ребенка надо ставить на ноги как минимум двадцать пять лет.
Не поеду к родителям, решил Иванников, доставая из холодильника бутылку газированной воды. Мать бы сейчас точно запричитала, отчего-то она уверена, что нельзя пить холодных напитков, равно как и очень горячих. Она даже пыталась это объяснить, но он пропускал объяснения мимо ушей.
Самым правильным было бы пригласить сейчас какую-нибудь девушку, выбор у него есть, от недостатка женского внимания он, слава богу, не страдает. Он знал, что этого не сделает, и знал почему. Из-за соседки Татьяны.
На самом деле всем станет лучше, если Татьяна поймет, что рассчитывать на него незачем, и перестанет светиться радостью, когда его видит. Всем, включая саму Татьяну. Но почему-то он не мог решиться привести сюда девушку, зная, что соседка будет из-за этого страдать.
Впрочем, не исключено, что он просто выдумал, будто Таня влюблена в него по уши.
Так и не придумав, чем занять день, он спустился вниз, собираясь сходить в ближайший супермаркет, и сразу увидел на детской площадке Васю.
– Привет, – Иванников подошел к нему и кивнул сидящей на лавочке Татьяне. – Поправился?
– Почти, – серьезно ответил мальчик и неожиданно прижался к нему всем тельцем. Иванников погладил его по голове и отстранился.
– Что же вы в городе в такую жару? – Пройти мимо Татьяны молча было неудобно, и он присел рядом с ней. – У вас дачи нет?
– У меня тетя живет в деревне. Она Васю любит, приглашает все время, а я как-то боюсь его отпускать, даже с мамой. Привыкла быть с ним. Со следующего понедельника в отпуск иду, тогда и поедем.
Вася перебирался с качелей на качели, оглядывался на взрослых, улыбался.
– Хорошие площадки для детей сделали, – заметил Иванников.
– Отличные, – кивнула соседка. – Мэра все ругают, а он много хорошего делает.
Неожиданно Иванников почувствовал, что уходить от Татьяны ему не хочется. Ему хотелось сидеть рядом с ней, лениво перебрасываться фразами и наблюдать за бегающим ребенком.
– Пойду, – поднялся он. – До свидания.
– До свидания, – улыбнулась она.
Иванников дошел до магазина, замер у вращающихся дверей и, отступив в сторонку, достал телефон. Долго листать записную книжку не стал и позвонил первой же девушке, которая по всем признакам соответствовала его планам.
Девушку звали Изабеллой. На Изабеллу она была похожа так же, как он на средневекового идальго, при этом отчество имела то ли Ивановна, то ли Петровна, но именем своим гордилась. Иванников познакомился с ней давно в ночном клубе, тогда он еще наведывался в такие заведения. С тех пор они изредка встречались, каждый раз получая необременительное и ни к чему не обязывающее удовольствие, обещали друг другу видеться почаще и опять подолгу не виделись.
– Привет, Славик, – радостно ответила трубка. – Вспомнил про меня?
– Вспомнил, – засмеялся Иванников. – Свободна? Может, пообедаем?
Домой ее не поведу, решил он. Приглашу на дачу. Купим по дороге шашлык и погудим на природе.
– Свободна. Я тебя в последние дни почему-то все время вспоминала.
– Ну так позвонила бы.
– Я и позвонила бы. Ты меня опередил.
Он прикинул время, назвал ресторан, вернулся домой. Татьяны и мальчика во дворе уже не было. До ресторана Иванников добрался на метро, хотел купить по дороге цветы, но почему-то не купил.
Изабелла появилась точно в назначенное время. Вообще-то точность Иванников уважал, но сейчас она показалась ему немного неуместной.
– Как я рада тебя видеть! – Изабелла чмокнула его в щеку, он ее тоже.
Она изменилась за те полгода, что он ее не видел, очень коротко постригла волосы, и это ей шло. Она вообще любила менять имидж, была то блондинкой, то брюнеткой, то вальяжной дамой, то женщиной-вамп, то наивной дурочкой. Он знал о ней главное – она добрая, хорошая баба.
– Я вегетарианка, – объявила она, листая меню.
– Да? – удивился он. – А зачем?
– Человек – не хищное животное, – объяснила Изабелла и засмеялась. – И не нужно ломать природу. Если ты видишь козу или корову, тебе же не хочется ее съесть.
– Не хочется, – согласился он. – А хорошо прожаренный кусок мяса хочется. Съем, пожалуй, если ты не возражаешь.
Ему было легко и приятно с ней болтать и весело на нее смотреть, но приглашать ее на дачу расхотелось, и он не понимал почему.
– Ешь, если ты такой несознательный, – согласилась она. – А я, между прочим, веду курсы по правильному питанию.
– Разве для этого не надо иметь соответствующее образование? – удивился он. – Ты же не диетолог.
– Не смеши меня. У нас в поликлинике врачи сидят, которые в медицине меньше моей бабушки смыслят, а тут какие-то курсы.
Изабелла запивала вином салатные листочки, он мясо, они опять пообещали друг другу встречаться почаще, Иванников проводил ее до подъезда, купив по дороге большой букет цветов, и с облегчением вернулся домой.
Сказать, что Ксюша любила свекра, было бы некоторым преувеличением, она и знала-то его не очень хорошо. А вот что уважала, это точно. Она даже немного робела перед Ильдаром, хотя держался тот всегда просто. Как говорила мама, демократично. С Ксюшей говорил ласково, шутил, и ей это нравилось.
Разозлилась она на Ильдара Каримовича только однажды. Вернее, не то чтобы разозлилась, просто была неприятно удивлена. Училась Ксюша всегда старательно, и в институте имела только одну тройку – по химии. К счастью, химией их мучили только на первом курсе, после чего ненужную науку можно было благополучно забыть навсегда.
Тогда же и случился с ней неприятный случай. На лабораторной работе, которые Ксюша всегда тихо ненавидела, экспериментировали с кислотами. Сливали, переливали, наносили на поверхность полупроводников. Ксюша все посматривала на часы, ждала, когда кончится тягомотина. Что-то она сделала не так, неправильно. Кислота брызнула на руку, немного попало даже на кожу, как раз туда, где кончалась резиновая перчатка и еще не начался рукав кофты. Химичка жутко переполошилась, даже больше самой Ксюши. Она промыла ей руку, потащила к врачу и нервничала так, что Ксюша ее успокаивала. Правда, поначалу Ксюше было не больно, боль пришла потом, когда от безобидной на вид жидкости образовалась настоящая рана. До сих пор на руке остался маленький темный шрам.
