Светлана Алешина - Тушите свет (сборник)
У Лунькова предательски дернулась щека, а в глазах появилось озабоченное выражение. Он несколько раз открыл и закрыл рот, точно рыба, выброшенная на берег.
– Задышал, герой! – мстительно сказал Ромка, которого так и распирало от собственного триумфа.
Луньков не обратил на его слова никакого внимания. Он бросил быстрый взгляд на меня, на Виктора, на телефон и переменил позу, опустив обе ноги на пол.
– Ладно, – сказал он совсем другим тоном. – Давайте поговорим как люди. Чего вы хотите?
– Ну, во-первых, верни деньги, – сказала я.
– Нет проблем, – с удивительной легкостью отозвался Луньков. – Привезу через полчаса. Мне только на хату заглянуть…
– На твою хату без слез теперь не взглянешь, – усмехнулась я. – И если ты думаешь, что там есть какие-то деньги, то ты здорово ошибаешься…
Луньков пристально посмотрел на меня, и в глазах его появилось уныние. Однако он тут же как ни в чем не бывало произнес:
– Тогда мне нужно пару дней. Верну все сполна. Только отдайте мою кассету.
– Кассету? – удивилась я. – Какую кассету? Кто-нибудь знает, о какой кассете идет речь?
– Первый раз слышу! – язвительно сказала Маринка.
– Не было никакой кассеты! – с жаром подхватил Ромка.
– Ну, вот! – развела я руками. – У нас нет никакой кассеты, дружок! Что тебе взбрело в голову?
Луньков обвел нас обреченным взглядом и возмущенно сказал:
– Вы чего, озверели? Это моя собственность! Вы не имеете права!
– Может быть, тебе обратиться в милицию? – любезно подсказала я. – Или прямо в суд?
Луньков угрюмо молчал.
– Может, ты боишься, что в милиции заинтересуются содержанием записи? – продолжила я. – И обвинят тебя в распространении порнографии? Или того лучше – в шантаже?
– Не докажете, – опять сказал Луньков.
– Мы не собираемся ничего доказывать, – возразила я. – Нам от тебя нужны только деньги, которые ты так бессовестно украл. А все эти истории с кассетами нас не интересуют. Может быть, они заинтересуют Букреева? Его ребята перевернули всю твою квартиру. Может быть, они тоже ищут какую-то кассету?
– Если вы не хотите отдавать мне кассету и мою хату обчистили, то где я возьму деньги? – хмуро спросил Луньков.
– Почему бы тебе не попросить взаймы? – поинтересовалась я. – У Амалии Константиновны, например.
Луньков задумался, а потом сказал:
– Можно позвонить?
Я молча указала на телефон. Луньков поднялся, подошел к столу и осторожными, вкрадчивыми движениями набрал номер. Прижимая трубку к уху, он страдальчески наморщил лоб и произнес:
– Амалия? Это я! Послушай… Нет, подожди!..
Он вдруг умолк и положил трубку на рычаг.
– Она не хочет со мной разговаривать, – безнадежно сообщил он и добавил с чувством: – Стерва!
– Да, теперь число твоих сторонников будет неуклонно уменьшаться! – сочувственно сказала я. – Только Букреев…
– Да что вы заладили – Букреев, Букреев! – вдруг взорвался Луньков. – Козел ваш Букреев! Если бы он не был таким жлобом, все было бы чисто, и все были бы довольны! И вашей чудачке я все бы вернул, – он кивнул на Маринку, – и вообще… А теперь пусть он с вами разбирается! Я ему так и скажу, что кассета у вас, пусть что хочет, то и делает!
– А что? – произнесла я задумчиво. – Это мысль!
– Вы о чем? – подозрительно покосился на меня Луньков.
– Ты подал мне идею, – ответила я. – Давай так и сделаем. Бог с ними, с деньгами! Должок мы тебе простим, а за это ты окажешь нам услугу.
– Какую еще услугу? – недоверчиво спросил Луньков.
– Во-первых, ты рассказываешь нам всю историю от начала и до конца, – заявила я. – А потом мы тебя отпускаем на все четыре стороны, но с одним условием – ты сам позвонишь Букрееву и скажешь, что кассету у тебя отобрали и она находится в сейфе главного редактора газеты «Свидетель». Между прочим, это избавит тебя от самой крупной неприятности.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Луньков.
– Тебя не убьют, – сказала я. – Ты объяснишь Букрееву, что я все знаю и собираюсь давать в газете материал о ваших художествах. Если он решится тебя прикончить, весь город будет знать, кто это сделал.
– Спасибо, утешили! – саркастически сказал Луньков. – Испугался он вашей газеты!
– Ну, если он такой бесстрашный, – хладнокровно заметила я, – то тогда, конечно, тебя уже ничто не спасет. Но почему-то мне сдается, что тебя не тронут. Во всяком случае, у тебя будет небольшое время, чтобы убраться куда-нибудь подальше.
Луньков несколько секунд взвешивал в уме мое предложение.
– Ладно, договорились! – сказал он наконец. – Уеду в Чехию – у меня там друган. Только вы, правда, меня не обманете?
Я пожала плечами.
– Может, тебе гарантийное письмо выдать? – ехидно спросила я. – Маринка сейчас отпечатает…
– Я ему сейчас отпечатаю! – с угрозой сказала Маринка.
– Ну ладно, ладно! – примирительно произнес Луньков. – Не будем горячиться. Я же просто спросил… – Он вернулся на свое место и сел на стул. – Значит, хотите, чтобы я все рассказал? Пожалуйста! Только дайте мне сначала сигарету…
Маринка, не поворачиваясь, швырнула в него пачкой «Космоса», который мы держали для посетителей. Луньков поймал пачку, вытащил сигарету и щелкнул собственной зажигалкой. Со вкусом затянувшись, он заговорил:
– Ну, чего рассказывать? С Гороховой я учился в одной группе. Она меня никогда особо не интересовала. Так себе телка – с бо-о-ольшим прибабахом вдобавок. Правда, «капуста» у нее водилась, и перепихнуться она вроде была не прочь. Поэтому я на нее и запал. Кто же знал, что она окажется извращенкой?! Мы с ней пару раз трахнулись, но я чувствую – что-то не то. В принципе ничего особенного не случилось, только я у нее денег взаймы набрал лишку – вроде неудобно было так сразу от ворот поворот давать. А тут она меня в этот клуб затащила. Там меня вообще чуть не стошнило. Чем они там занимаются, мне вообще не в кайф. По мне, так уж лучше «голубые», хотя я и «голубых» не уважаю, вы не подумайте! Хотел я уж окончательно деру давать, но тут получилось так, что на меня Амалия глаз положила. Она, конечно, не первой свежести, но темперамент имеется. А я человек слабохарактерный – если баба меня хочет, я отказать никак не могу. В общем, так и шло. Ленка, конечно, приревновала и, чтобы мне досадить, там в клубе оттягивалась по полной программе, чуть ли не у меня на глазах – там желающих-то на такие упражнения хватает. Ну а мне по фигу – главное, чтобы меня в эти извращения не втягивали. Амалия сама, между прочим, нормальная баба, без этих закидонов.
Ну вот, а дальше меня вдруг нашел Сазан – мы с ним еще со школы были знакомы, одно время даже корешками были, – теперь он у Букреева работает, громилой по особым поручениям. Самого Букреева я только понаслышке знаю – серьезный, говорят, человек, а между прочим, ни одной судимости.
Короче, Сазан меня спрашивает, мол, с Гороховой у меня любовь или как? Да так, говорю, связь. Дело есть, говорит он, поможешь – разбогатеешь. Ну я, понятное дело, заинтересовался. Он мне объяснил – Букрееву прижать надо Горохова, а вроде нечем. Вот если бы ты, говорит, его дочку сумел заснять в разных позах, хозяин у тебя эту пленку бы купил. То есть он имел в виду, чтобы я наши с Ленкой траханья заснял. По всему ясно, про ее тайные развлечения они не знали.
А я сразу смекнул, что делать. На хрена мне самому подставляться, когда есть другие артисты, да еще интереснее? У них же, у садистов, плетки разные, цепи – как в кино антураж! В общем, договорились мы с Сазаном, что сделаю я ему фильм, а Букреев мне десять кусков за него заплатит. С Амалией я договорился быстро – она от меня сначала без ума была, на все соглашалась. И потом, сделать запись у них в клубе было запросто, если знаешь что к чему. У них есть комнаты, где подглядывать можно. Вот Амалия и устроила Ленке такую комнату. Та как раз себе какого-то спортсмена нашла – здоровый бык, а в душе мазохист. Ну, я их любовные игры и заснял – спокойненько так, без напряга, как в студии – получилось качественно, ну, вы сами видели…
А вот дальше началась лажа. Я, когда пленку просмотрел, сразу Сазану позвонил. Тот обрадовался и сказал, что побежит доложить хозяину. А мне встречу назначил, чтобы, значит, обменяться: я – товар, он – деньги. Я, как лох, кассету сунул в карман и поехал на эту «стрелку». Сазан приходит веселый, говорит, хозяин уже Горохова пугнул – все путем, отлично все получилось. Давай, говорит, кассету и держи гонорар. И протягивает, представляете, тысячу баксов!
Я чуть не родил. Ты что, говорю, кинуть меня решил, что ли? Речь шла о десяти кусках! Сазан замялся, извиняться начал – хозяин, мол, сказал, хватит тысячи, я тут ни при чем, войди в мое положение…
Тогда я разозлился и отвечаю: на хер мне твое положение, у меня самого положение – не позавидуешь. Любимую девушку продаю за паршивую тысячу! Скажи своему Букрееву – пусть на эту тысячу в магазине порнухи купит и смотрит до упора. А эту кассету я ему не отдам. В общем, послал я Сазана и ушел.
