Грегори Макдональд - Ещё Флетч?
– Почему?
– В отношении собственной валюты в Кении закрытая экономика. Из страны нельзя вывозить больше десяти шиллингов. Суть в том, что кенийский шиллинг не существует за пределами Кении. Все равно, что фишки казино. Он обладает какой-то ценностью лишь в строго ограниченных пределах. Кенийский шиллинг «привязан» к английскому фунту, но не является конвертируемой валютой и международной торговли шиллингами нет.
– Как же властям удается поддерживать такое положение?
– Суровыми законами, которые неукоснительно исполняются. Некоторое время тому назад полиция обнаружила у одного адвоката-индийца тринадцать долларов США. Его приговорили к семи годам тюрьмы за нарушение запрета на хранение иностранной валюты.
– Действительно, сурово.
– Давайте перейдем на другой берег, – предложил Карр. – По нему и вернемся.
Они разделись. Подняв одежду над головой, перешли вброд медленно текущую реку. Вода едва не доходила им до шеи.
– По всему видно, что в древности река была глубже, – заметил Карр. – Или вам так не кажется?
Пока они обсыхали на восточном берегу, Карр несколько раз посмотрел на черно-синюю отметину в нижней части живота Флетча, но ничего не сказал.
– Видите тот баобаб? – Карр указал на юг. – Завтра пробурим шурф неподалеку. Но так, чтобы не повредить дерево. Баобабы здесь священны. Даже дороги прокладывают в обход.
Одевшись, они зашагали на север, минуя встречающиеся через каждые сто метров просеки.
– Ко всему, связанному с государством, кенийцы относятся очень серьезно, – продолжил Карр затронутую ранее тему.
– Джума говорит, что его отец получил полтора года тюрьмы только за то, что припарковал автомобиль с государственными номерами около бара. Раньше он работал в каком-то министерстве.
– Не так давно один из ваших сограждан, американец, обедал в ресторане в Найроби. Его обслуживали двое. Отобедав, американец пожелал дать чаевые и первому, и второму, но у него был лишь один банкнот в сто шиллингов. Полагаю, он хотел лишь пошутить, разорвав банкнот на две половинки и попытавшись сунуть их официантам. Вот что я прочитал в газете: «Пораженные, оскорбленные надругательством над кенийскими деньгами, официанты вызвали полицию». Американца арестовали. Он провел в камере всю ночь. Наутро его судили, приговорили к штрафу в две тысячи долларов, в полицейской машине отвезли в аэропорт и посадили на борт первого самолета, покидающего Кению.
– Ничего себе шуточка.
– Конечно, это незаконно, но здесь, в джунглях, девочкам все еще вырезают клиторы. Стоит же вам разорвать пополам банкнот, как о вас напишут в «Стандарте».
– А вы бы пошли на контрабанду валюты? – спросил Флетч.
Карр ответил после долгой паузы.
– Как справедливо замечено, чем суровей законы валютного регулирования, тем выше награда в случае их безнаказанного нарушения.
К лагерю они вышли уже в полной темноте. У палатки-кухни ярко горел костер. Карр заговорил, когда они переправлялись на западный берег.
– Наверное, мы действительно сумасшедшие. Искать потерянный римский город! Но прошлое завораживает. Не правда ли? Прошлое – откуда мы пришли, кем мы были – ясно дает понять, какие мы теперь. Или вы так не думаете?
Флетч погрузился в воду с головой, чтобы смыть пот.
– А может, я просто уродую джунгли, – вздохнул Карр.
Они стояли на западном берегу.
– Не так уж и сильно, – успокоил его Флетч.
– Я, впрочем, дал себе зарок, – Карр смотрел на реку. – Как только я найду малейшее доказательство своей правоты, если, конечно, найду, раскопки будут остановлены и я незамедлительно обращусь к специалистам. Если я прав, клянусь, я не буду отрывать весь город.
– Совершенно справедливо, – покивал Флетч. – Тут необходим доктор Маккой. Уж он-то не станет отрезать садовым секатором чьи-то пальцы.
– Если будет на то ваше желание, присоединяйтесь к нам на стаканчик виски. Лед приносите свой.
ГЛАВА 28
– Вам нравится ваш медовый месяц? – спросила Шейла Барбару.
– Он сводит меня с ума.
– Да, так оно всегда и бывает.
Они сидели на раскладных стульчиках у тента, натянутого на четырех шестах. Карр снабдил каждого стаканом виски с содовой. Вокруг горели свечи, отгоняющие насекомых. В небе плыла серебряная луна. За спиной шумели джунгли. Прислушиваясь к разговору, Флетч наблюдал за обезьянами, играющими в свете свечей. Под тентом мужчина, звали его Уинстон, накрывал стол на четверых.
– Он жалуется, что я мила с ним на людях и пилю наедине, – продолжала Барбара.
– В семейной жизни без этого не обойтись, – покивала Шейла.
– Мы же с тобой неженаты, – вставил Карр.
– Поэтому я решила пилить его и на людях, – Барбара хихикнула.
– А наедине будешь со мной мила? – полюбопытствовал Флетч.
– Если ты этого заслужишь, я буду с тобой мила и на людях, и наедине.
Из темноты вышел Джума со складным стулом в руках. Поставил его, сел.
– Налить тебе виски, Джума? – спросил Карр.
– Нет. Благодарю. Не люблю виски. Я от него пьянею.
– О, я вижу.
– Наш медовый месяц обернулся не таким, как мы его планировали, – пояснил Флетч Шейле.
– Барбара упомянула, что вы собирались покататься на лыжах. В Колорадо.
– Неужели?
– Да, упомянула.
– И свадьба была не такая, как мы планировали. Нас обвенчали на обрыве, над Тихим океаном. Флетч опоздал, и начавшаяся гроза все испортила. День он провел со своей матерью.
Карр коротко глянул на Флетча.
– Свадьба сама по себе не бог весть какое событие, – Флетч повернулся к Карру. – Так что вы немногое потеряли, обойдясь без нее.
– Он пришел на собственную свадьбу в джинсах, застиранной тенниске и рваных теннисных туфлях.
– Я побрился. Ты же знала, что я работал день и ночь. Времени переодеться у меня не было.
Джума наклонился к Флетчу, тихо спросил:
– Барбара ваша первая жена?
Флетч кивнул.
– Да.
– О, я вижу.
– В становлении семьи одежда не имеет решающего значения, – заметила Шейла. – Во всяком случае, на первых порах.
– По-моему, вам жарко, – Карр отпил виски.
Из-за мух Флетч и Барбара решили надеть к обеду свитера, лыжные ботинки и брюки.
– Я просто сварилась, – призналась Барбара. – Вы уверены, что будете есть на обед не меня?
Они удивились, увидев, что на Карре и Шейле лишь пижамы и сандалии.
– Обедать в пижамах – давняя кенийская традиция, – Карру пришлось прочитать им очередную лекцию. – Естественное продолжение охоты. Проведя день в джунглях или саванне, более всего хочется, помимо выпивки, принять ванну. А после ванны как не надеть прохладную, из чистого хлопка пижаму. И выглядишь в пижаме более официально, чем в шортах. В недалеком прошлом люди приезжали в гости в пижамах. Даже в отеле выходили в них к обеду.
Совсем близко прорычал лев.
– Мой бог! – воскликнула Барбара. – Неужели я варюсь для льва?
– Если хотите, представляйте себе, что это магнитофонная запись, – улыбнулся Карр.
– Меня съедят живьем!
– Нет-нет, – поспешил успокоить ее Карр. – Голодные львы – тихие львы. Львиный рык означает, что он убил свою жертву, сытно поел, поспал, а теперь хочет пообщаться с друзьями, – лев то ли рыкнул громче, то ли подошел ближе. – В большинстве своем дикие животные познакомились с человеком и стараются не иметь с ним дела.
– Не хотят есть нас даже на десерт? – спросила Барбара.
– Даже на закуску, – ответил Карр.
Другой мужчина, Раффлз, вновь наполнил их стаканы.
– Мы прилетели в Африку, чтобы встретиться с моим отцом, – обращался Флетч к Шейле. – Какой-то человек, незнамо как появившийся на нашей свадьбе, передал мне его письмо.
– Письмо, написанное исчезающими чернилами, – ввернула Барбара.
– Да, – кивнула Шейла, – Питер говорил мне о происшествии в «Терновнике». Вроде бы, ничего серьезного.
Флетч посмотрел на Джуму.
– У меня сложилось такое впечатление, что в Кении любая стычка с законом более чем серьезна.
– Ваш отец очень интересный мужчина, – добавила Шейла.
– Правда? – спросил Карр.
– Ты так не думаешь?
– Нет.
– Возможно, в чем-то он так и не заматерел. Но в обществе таких любят.
– Безответственный, – пробурчал Карр. – Когда он летал на моем самолете, я никогда не знал, где его искать.
– Да, – признала Шейла, – есть в нем этакая неуловимость.
– Это уж точно, – кивнула Барбара.
– Он пользуется успехом.
– Может, среди дам, – вставил Карр.
– Перестань, Питер. Вы, мужчины, тоже к нему благоволите.
Карр покачал головой.
– Слишком у него буйный характер.
– Он все делает по-своему, – пояснила Шейла. – Но, в конце концов, большинство белых осели в Африке только потому, что в других местах не могли проявить свою индивидуальность. К примеру, ты, Питер.
– Это справедливо, – не стал спорить Карр. – Мне тоже нравится все делать по-своему. Но я не лезу в постели чужих жен и стараюсь без необходимости не махать кулаками.
