Руслан Белов - Крайняя маза
Решив, что жертва позвонит в одиннадцать, Смирнов задумался о Марии Ивановне. Подумал, как было бы здорово, если бы к одиннадцати часам они лежали в ее постели, лежали после чувственной бури, лежали и ждали звонка Бориса Михайловича. И как бы она смеялась - сотрясаясь, прижав свою мяконькую ладошку ко рту. Смеялась бы, а ее теплая шелковая грудь раз за разом прикасалась бы к его обнаженному плечу.
"Дрянь, вот дрянь", - мотнул он головой, кляня изменившую любовницу. И пошел к холодильнику. Холодильник - это самое верное успокоительное средство.
Содержимое средства его приятно удивило - Евгений Александрович забыл, что днем ходил в магазин и купил кучу деликатесов и три бутылки отличного вина.
"Ну и черт с ней, с Марьей Ивановной, - подумал он, выставляя свертки на стол. - Судьба сама ее от меня удалила, удалила, чтобы я сделал свое дело без помех и честно".
Вид продуктов, освобожденных из заключения, наэлектризовал Смирнова. Он решил устроить себе праздник.
Через полчаса квартира была пропылесосена, одежда, лежавшая на креслах и стульях убрана, посуда вымыта и стол накрыт. Осетрина, черная икра, буженина, конечно же, требовали беленькой, но питье водки в одиночестве Смирнов считал дурным тоном и признаком общей дегенерации.
Борис Михайлович позвонил, когда он витал в облаках холостяцкого счастья. Вторая бутылка была едва почата, жизнь казалась безоблачной и просторной.
"Ну, волчара, я сейчас тебе задам! - подумал он, томным голосом произнеся "ал-л-ло".
- Это я... - голос Бориса Михайловича таил надежду.
- Я знал, что вы позвоните...
- Мне послышалось, вы сказали: "Я ждал вашего звонка".
- Нет, дорогой незнакомец, это не так. Мне сегодня взгрустнулось, и я решил устроить себе маленький праздник... Купил десертного вина, деликатесов, сладостей. Убрал квартирку. Она сейчас такая уютная...
Смирнова порывало произносить глаголы в женском роде. Но он решил повременить.
- Вы пьете сладкие вина?
- Да я люблю вкусные сладкие вина! - Евгений Александрович обиженно, совсем по-женски, поднял голос. - А из всех машин мне более всего нравится швейная. Всю жизнь мечтал о настоящей швейной машинке. И еще мне нравится элегантная женская одежда, женские туфельки на тоненьких каблучках, нравится, все, что связано с женщинами. Особенно мне нравиться раздевать их и вставлять свой пенис во все, во что он может вставиться.
В трубку засопели. "Опять занесло, - подумал Смирнов. - Вот пьянь болотная. Эдак ты все испортишь Деликатнее надо, деликатнее".
- Извините меня... - пошел Борис Михайлович на попятный. - Я так одинок. И не знаю, что мне хочется. Что-то со мной происходит необычное.
- Со мной то же самое. Час назад позвонила любовница - довольно известная фотомодель - и я, сам не знаю от чего, наговорил ей гадостей и бросил трубку. Она не простит мне этого.
- Хотите, я приеду к вам?
- Что вы!? Нет, конечно же, нет! Я не принимаю незнакомых мужчин в двенадцатом часу ночи.
- Я смог бы вам помочь. Вы не обижайтесь, но вы и в самом деле женственны. Бьюсь об заклад, что у вас полные бедра, крутые ягодицы и маленький пенис...
- Вы хам! Я сейчас брошу трубку.
- Бросайте. Я буду звонить, пока вы не сжалитесь...
- Бедра у меня отнюдь не полные, пенис восемнадцать сантиметров...
- А ягодицы?
- Крутые, ничего не скажешь. Сколько я голубых морд разбил по этому поводу - не сосчитать...
Смирнов чувствовал, что инициатива переходит на сторону Бориса Михайловича, но не понимал, плохо это или хорошо. "Как бы после моих острот я не пошел в раскорячку к проктологу" - подумал он.
- Вы знаете, дорогой мой, я, кажется, знаю, что вам надо делать, чтобы обрести душевное равновесие, - продолжал Борис Михайлович окучивать Смирнова. - Вам просто надо сказать себе, и только себе, что вы... что вы не мужчина... И поверьте мне, мир станет для вас совсем другим, он засверкает сотней новых для вас красок, ощущений... Вы станете тем, кем создал вас Бог, вы, наконец, обретете себя.
"Еще немного и я намокну, и побегу покупать прокладки с крылышками", мысленно усмехнулся Евгений Александрович и бросил обиженно:
- Вы просто хотите меня обесчестить...
- У вас был опыт гомосексуальных отношений?
- Нет, что вы! Лишь однажды я лежал в постели с другом, но между нами хихикали две очаровательные девицы.
- А вам... вам не хотелось бы просто попробовать?
- Не знаю. Я даже не знаю, чем голубые занимаются в постели. Фрейд где-то писал, что истинно инвертированные, то есть стопроцентные гомики занимаются взаимной мастурбацией. Вы такой?
- Нет.
- А... Значит, вы активный гомосексуалист...
- Наверное. Я, как и вы, пока на распутье. Хотите, я куплю вам швейную машинку? Самую лучшую!
- А вы человек с юмором. Если бы нас не разделяли многие километры, я своей женственной рукой набил бы вам лицо в фиолетовый цвет.
"Опять занесло! Не баба ты, а подвыпивший матрос".
Борис Михайлович продолжал витать в выдуманном им пространстве.
- Даю руку на отсечение - вы утонченный садомазохист. Послушайте, давайте, в конце концов, познакомимся. Меня зовут Борис. А вас как?
- Меня? Евгений... Можете звать меня Женей.
- Мне нравится ваше имя. А как вы выглядите?
- Отвратительно! Женщины не могут пройти мимо. Крутая попа, как вы уже знаете, красивые ноги, коленки - круглые, без "ушей", тонкая талия. И, не смейтесь, большая грудь, но по мужским меркам. Да, еще у меня нежная, безволосая кожа и легкий уживчивый характер.
- А лицо?
- Я же говорил вам, что любовница у меня известная фотомодель. А модели любят появляться на людях с красивыми мальчиками.
- Знаете, что, давайте все-таки встретимся, - задышал в трубку Борис Михайлович. - Встретимся без всяких предварительных условий. Что получится то получится.
Смирнов налил вина и выпил полфужера.
- Нет. Вы можете наделать глупостей. А я... а я, довольно известный в кругах творческой интеллигенции человек, могу попасть в газеты. Мужчинам доверять нельзя...
- Ну, давайте тогда встретимся на вашей территории...
- Тоже исключено. Судя по голосу, вы непростой человек, два джипа, по всей вероятности, за вашей машиной ездят, а это дюжина свидетелей... Давайте прощаться, и не звоните мне больше. И спасибо вам за вашу попытку принять участие в моей судьбе. Без сомнения, сегодня ночью сексуальные фантазии не дадут мне спать. И, боюсь, вы будете играть в этих фантазиях главную роль... Проща...
- Подождите... Я... подарю вам три тысячи, нет, пять тысяч долларов!
- Хам! Гусары денег не берут! Если мне понадобиться мужчина, я найду его в пять минут. И он будет полной вашей противоположностью!
21. Личное кладбище.
Отложив телефон, Смирнов задумался. Сначала ему пришло на ум, что полная противоположность Борису Михайловичу - это, скорее всего, Мария Ивановна. Потом он попенял себе, что говорил, не думая, отвечал, что в голову придет. Особенно раздражало это пошлое "Гусары денег не берут". И что, как дешевая проститутка, назвал собеседника хамом. Однако, фраза за фразой, вспомнив весь разговор, решил, что выдержал испытание на "четверку". А неприятные ощущения появились оттого, что вымазался не в своем соусе.
"Настырный, собака, - покачал он головой, наливая себе вина. - Прет, как бульдозер. Такой в яме на Пономарке сам не закопается. Такого надо хоронить без песнопений после откровенного выстрела в затылок. Он же убийца, косвенный, но убийца. Он вообще хочет всех убить. Всех детей, всех женщин. Он - орудие слепой Природы, решившей всеми способами сократить численность производителей углекислоты. В Древней Греции мужеложство развелось, когда людей стало слишком много.
Вот дела! Бандит Паша, убивший почти двести человек - радетель человечества, педераст Борис Михайлович - ближайший единомышленник Природы, а я, в жизни никого не убивавший и не насиловавший, ну, кроме Паши, есть супостат. Разносчики СПИДа - гвардия Естества, а я, любитель здоровых женщин - его враг.
Нет, враг - это Борис Михайлович. Если бы на продаже возбудителя СПИДа, можно было бы заработать, он бы заработал.
Все это я придумываю, чтобы бездумно воткнуть нож ему в печень... Чтобы оправдаться перед собой.
...Однако, я его боюсь. Пашу не боялся - шел на кураже, а этого боюсь. Надо придумать, как его убить. И все до мелочей продумать. Как когда-то в горах. Сначала придумаешь, как поймать сурка, потом - как убить его, а потом - как чумного съесть. И придумывал, потому что есть очень хотелось. Ловил в удавку, убивал молотком - раз!!! по голове, со всего маха, чтобы не бить дважды, трижды, четырежды - и варил в кастрюле три часа.
Да, я его боюсь. Вошел в роль женщины и боюсь увидеть гипнотический взгляд мужчины-хозяина. Боюсь, что вгонит, свой член в мою задницу. Я ведь уже чувствую его там...
Надо убить его по-женски.
Убить по-женски? Ха-ха-ха. Пилить по мелочам в течение двадцати пяти лет? Наставить рогов, чтобы шея сломалась?"
